POV Лиса

     Соотношение хороших новостей к плохим — один к четырем. Из хорошего — Чонгук с Тэхеном куда-то улетели на вертолете, и я очень надеялась, что навсегда. Из плохого — они точно вернутся; мы все по-прежнему в плену и будущего у нас нет; я — бесправная наложница жестокого и одуревшего от безнаказанности человека. Подстилка, как мне любезно разъяснили перед тем, как несколько раз изнасиловать. И самое главное, от чего сейчас душа болела и ныла прямо-таки физически…       Где?  

     Моя?     

  Карта?!!!    

   Та самая блеклая, чудом добытая копия, которую я вытащила из кармана куртки Марка. Она была небольшой и никаких особо значимых объектов не изображала, но могла бы очень помочь тем, кто в ней разбирался. Если бы я только могла передать ее Чимину или Бэку второму пилоту, они обязательно привязали бы ее к местности, определились хотя бы со сторонами света, а возможно, и поняли бы, где мы вообще находимся. И, если я не ошибаюсь, там был один очень и очень важный для нас значок. Но карту, лежащую в заднем кармане джинс, я, похоже, потеряла, когда в панике бежала в никуда, пытаясь спрятаться в темных лабиринтах коридоров от стреляющего в меня Чонгука. В который раз уже задаюсь вопросом — зачем я выжила в авиакатастрофе? Чтобы стать временной игрушкой контуженного на всю голову мужика с острым спермотоксикозом?! В сердцах бью рукой по дверному косяку, тут же зашипев от боли в ладони. Нет, ну правда, как такое могло со мной случиться?!  

     Потерев горящее лицо, выдыхаю и в который раз уже обещаю себе, что буду пытаться выбраться отсюда до тех пор, пока жива. Просто так сидеть на месте до конца сезона я не намерена. Быть днем медсестрой с трясущимися от ужаса руками, а ночью — игрушкой для утех — это выше моих сил. Лучше уж тогда сразу застрелиться, ведь конец для нас всех все равно предрешен. А растягивать это сомнительное удовольствие на несколько месяцев, зная, что в конце тебя все равно убьют, как-то не хочется.    

   Марк, забежавший днем в наш с Доком кабинет, был непривычно сдержан и молчалив. Судя по всему, ему разъяснили мое положение и приказали особо не трепаться. Насколько Марк неохотно отвечал на мои вопросы о прииске, настолько же красноречив он был в своих непрекращающихся байках. Сделав несколько неудачных попыток хоть что-то выяснить, я сдалась и полностью расслабилась. В какой-то момент даже удивленно осознала, что в первый раз за все время пребывания здесь смеюсь искренне и беззаботно. Хотя, казалось бы…     

  После той ужасной ночи у Чонгука физически я чувствовала себя относительно нормально. Неприятные саднящие ощущения ушли довольно-таки быстро, а вот царапающая и душащая ненависть никуда не делась. Из всех желаний осталось только одно — как можно скорее, любыми средствами вырваться отсюда. По возможности — еще и отстрелить Чонгуку то, чем он так активно пользуется. Но это уже было что-то из области фантастики — даже не представляю, как должны сложиться обстоятельства, чтобы можно было после такого уйти отсюда безнаказанной. Но прежде всего нужно было связаться с ребятами, хотя, я даже не представляла пока, как это сделать. Без них никакого побега мне не светит — одна я в тайге пропаду, ведь не понаслышке знаю, что это такое.     

  Как ни странно, мне, сам того не ведая, помог Сынри.     

  Поздним вечером я, как и каждый вечер, до рези в глазах вглядывалась в темную тайгу в надежде разглядеть хоть какой-нибудь огонек, обозначающий человеческое присутствие. Но темнота была непроницаемой. Единственное, что радовало — Чонгука сегодня нет, а значит ночь будет спокойной. Я уже решила начать раздеваться, чтобы лечь спать, как дверь сотряс сильнейший удар ногой.   

    — Э, медсестричка, ты здесь? Где Док? — зло выкрикнул Сынри, для верности еще и треснув по косяку рукой.

      — Уехал со всеми, — кричу в ответ, надеясь, что этим его интерес ко мне ограничится.     

  Не ограничился. Сынри бесцеремонно толкнул плечом дверь и вошел, оставляя на истертом паркете пола грязные следы сапог. Масляный взгляд и злая усмешка не предвещали ничего хорошего. В который раз корю себя за то, что так и не взяла из кабинета пару скальпелей — возможно, они бы очень пригодились. Оглядев меня с ног до головы, Сынри дернул плечом в сторону выхода и сквозь зубы процедил:       

— Пошли-ка прогуляемся. Мне вообще Док нужен был, но и ты сойдешь, — Сынри был настолько не в настроении, что на него страшно было глаза поднять, не то что «прогуляться». Но спорить было бесполезно, поэтому, сложив руки на груди, выхожу из комнаты, которая в этот момент казалась оплотом безопасности. В медблоке Сынри  приказал взять необходимое и следовать за ним до камер. Кратко пояснил, что помощь нужна одному из пассажиров, и после этого я бежала в тюремный корпус уже чуть ли не быстрее него. Это было невероятное везение, упускать которое было нельзя.

      И снова мы спускаемся в знакомый до дрожи длинный темный коридор, ведущий к крохотным клетушкам, называемым здесь камерами. Уверена, что ни в одном исправительном учреждении Америки уже давно заключенные не содержатся в таких скотских условиях. Но здесь царили свои законы. За одним из поворотов Сынри вдруг неожиданно дергает меня за руку и припечатывает к стене. Сжав горло, вдавливает в угол и, наклонившись к самому лицу, шипит:     

  — О том, что ты здесь была, не должен знать ни Тэхен, ни Чонгук. Поняла меня? — встряхнув, повторяет, — поняла?!      

 — Поняла, — цежу сквозь зубы и морщусь, стараясь не дышать. От  Сынри тнесет кислым запахом пота, а от несвежего дыхания начинает мутить. В голову приходит неожиданная мысль о том, что от Чонгука так не пахло никогда, но я тут же одергиваю себя. Не хватало еще Чонгука с кем-то сравнивать, причем, в его же пользу.

      — Если хоть заикнешься о сегодняшнем вечере, я найду способ как тебе напомнить о нашем разговоре. Твоя подружка по-прежнему здесь, не забывай. Уяснила?!     

  Киваю и, оттолкнув его от себя, иду вперед. Да что за тайны? Что они натворили такого, о чем нельзя знать Тэхену?!      

 Когда дорогу нам преградила железная дверь, Сынри достал из кармана уже знакомый мне брелок и набрал комбинацию цифр. Красный огонек над входом сменился зеленым, и раздался характерный щелчок. Ухватившись за грубо приваренную ручку, Сынри потянул ее в сторону; заскрипев несмазанными петлями, дверь открылась, и моему взгляду предстал длинный коридор, по обе стороны которого находились точно такие же железные двери с вставленными в небольшие прорези решетками-окнами. Я впервые увидела камеры, в которых содержались мои товарищи по несчастью. Зрелище было настолько удручающим, что на глаза навернулись слезы. Система вентиляции, по-видимому, не справлялась, и в нос бил отвратительный запах гнилых подвальных испарений. Под ногами хрустела бетонная крошка, а глаза все никак не могли привыкнуть к тусклому освещению, в неверном свете которого мне не удавалось толком разглядеть смотрящие на меня сквозь решетки лица.   

    — Лиса! — голос Рози я не перепутаю ни с кем. Хочу подбежать к одной из дверей, за которой и раздался приглушенный шепот, но Сынри хватает меня за плечо и подталкивает вперед.       

— Туда, я сказал!      

 Иду в указанном направлении, упрямо оглядываясь назад до тех пор, пока еще могу разглядеть ее смутно виднеющееся лицо. Если мне не показалось, то темные распущенные волосы прикрывают синяк или кровоподтек. Да что здесь произошло?

      — Сынри, что здесь случилось? Расскажи мне, пожалуйста, — делаю я безуспешную попытку хоть что-то выяснить у мрачного охранника.

      — Твое дело — молча заклеить рожу одному гандону. Даю десять минут. Как только будет дана команда выходить — ты тут же выметаешься оттуда. Не советую испытывать мое терпение и пытаться выкинуть какую-нибудь хрень. Я с вами, крысами, церемониться не буду.    

   Сам ты крыса. Больше не делаю попыток наладить разговор и молча иду почти до самого конца утопающего во мраке коридора. От давящей тишины становится жутко — здесь столько людей, не меньше полутора десятков, но они лишь молча стоят и смотрят на нас сквозь крохотные квадраты окон. Лишь какой-то парень высунул ладонь сквозь решетку и что-то крикнул, пытаясь привлечь наше внимание, но Сынри с силой ударил по прутьям прикладом автомата, заставляя его замолчать. От звона железа и злобных окриков идущего рядом со мной человека становится страшно и противно. Зачем мы все выжили?    

   — У тебя десять минут! И без самодеятельности!    

   Настороженно вскинув оружие, Сынри открывает одну из дверей и буквально впихивает меня туда, тут же вновь запирая ее. В камеру заходить не стал, и это было невероятной удачей, ведь прямо передо мной на грубо сколоченных досках, прикрытых старым матрасом, лежал Чимин. Было видно, что парень сильно избит — ему-то и требовалась помощь.    

   — Чимин, что случилось? — присаживаюсь рядом с ним, с грустью рассматривая многочисленные кровоподтеки и гематомы. Приоткрыв заплывшие веки, Чимин улыбается разбитыми губами.      

 — Привет, Лиса! Я знал, что ты придешь!       

— Откуда? — не могу не улыбнуться ему в ответ.     

  — Док уехал, а кто же еще вместо него придет, только ты. Мы, как видишь, знаем обо всем, что творится наверху.     

  — Понятно. Кто тебя так?    

   — Сынри и остальной зверинец, кто же еще, —  Чимин попытался усмехнуться, но поморщился от боли, — ты на лицо не смотри, это ерунда. Так, пара царапин.       

— Они его больше по корпусу били дубинками, — шепчет сидящий напротив совсем молодой парень, еще один пассажир, Лукас, кажется, — Сынри, сволочь, знает куда бить, чтобы следов не оставлять. Говорят, он раньше был надзирателем в Гуантанамо. Тюрьма такая.

      — А почему он так боится, что кто-то узнает об избиении? Кому-то здесь есть до нас дело? — горько усмехаюсь в ответ.  

     — Тэхену, конечно же. Лучший раб — здоровый раб. Бережливый он, — зло цедит Чимин.

      Покачав головой, начинаю тщательно протирать залитое кровью лицо. Провожу ватным тампоном по разбитой брови, затем, приподняв ладонью темные волосы, протираю лоб. Тяжело дышащий Чимин, устало улыбнувшись, прикрывает глаза и расслабляется. Даже сейчас, избитый, бледный и истощенный, он красив какой-то запредельной, но в тоже время мужественной красотой. Высокий лоб, смугловатая кожа, красиво очерченные губы и темные брови вразлет. Правильное, будто бы нарочно вылепленное умелым скульптором лицо, и шоколадно-карие глаза, всегда смотрящие на собеседника серьезно и внимательно, но не без доли иронии. И правда Красавчик, тут  Рози не ошиблась. И, кстати, да, все не так страшно, как казалось. Зашивать раны не требуется, а этого я боялась больше всего.

— За что они тебя так?   

    Чимин, не открывая глаз, поджал губы, но за него ответил Лукас:      

 — Он за девушек наших вступился. А то что-то охранники последнее время все больше звереют, — кулаки парня сами собой сжались от злости.   

  Сглатываю вставший поперек горла ком — звереют не то слово.   

    — Но они же не… — думать о плохом не хочется и я до последнего надеюсь, что хотя бы у Рози и еще трех девушек все обошлось, в отличие от меня.      

 — Нет, они ничего девчонкам не сделали, не успели.  Чимин вступился, но вон как они его. Мрази — втроем держали, а Сынри бил!!! Он на него еще с волейбола зуб точит!     

  — Лиса, — Чимина смущает такое внимание к своей персоне, поэтому он быстро переводит тему, —  Лукас прав, с каждым днем здесь становится все хуже и опаснее. В общем, мы всерьез разрабатываем план побега. Но нам нужна твоя помощь.   

    — Я с вами, само собой. И сделаю все, что нужно, — киваю в ответ. После всего случившегося я была готова на любой, даже самый безумный план.    

   — В общем, мы долго наблюдали и пришли к выводу, что убежать с «поляны», где мы работаем — не получится. По пути до корпуса тоже. В это время охрана слишком насторожена, они даже автоматы с предохранителей всегда снимают. Демонстративно. Бежать надо отсюда, из камер.   

    Оглядываюсь на дверь — не слышит ли нас кто. Но Лукас, не сводящий глаз с окошка на двери, качает головой, мол все чисто, но прикладывает палец к губам, прося говорить тише.

      — Везде замки, как их открыть? — спрашиваю я, мысленно умоляя Чимина дать мне простой ответ, который одним махом убьет все мои сомнения и страхи. И также понимая, что никаких легких решений не будет.      

 — А вот здесь и сможешь помочь только ты. Ты живешь наверху —видела электрощитовую? Скорее всего, должна находиться на первом этаже административного корпуса.  

     — Я даже не знаю, как она выглядит, — качаю головой, не переставая уже больше для виду обрабатывать израненное жестокими ударами лицо парня. Рассеченную бровь пришлось заклеивать в двух местах тонкими полосками пластыря.     

  — Обычная дверь, с табличкой или характерным значком.    

   Да, вроде видела что-то подобное. В одном из коридоров, по которым меня гонял Чонгук той ночью. Чимин притягивает меня за руку ближе к себе и быстро шепчет:   

    — Щитовую обычно не запирают — к ней в любой момент должен быть беспрепятственный доступ. В зданиях подобного типа еще старая система электропитания, и здесь обязан быть аварийный рубильник. А все двери у них — на магнитных замках. Не будет электричества — откроются. Понимаешь? Это и есть наш план. Если ты сможешь добраться до рубильника, у нас будет шанс отсюда выбраться.      

 Я настолько не разбираюсь в электричестве, что меня скорее всего убьет током при первой же попытке до чего-то дотронуться, мрачно усмехаюсь про себя. Но Чимин прав на все сто — если сбегать, то именно отсюда, причем ночью, когда охрана, понадеявшаяся на систему замков, относительно расслаблена. Но, даже если все получится — страшно представить, какой ценой дастся этот побег, ведь автоматы отлично стреляют даже в кромешной темноте. Да и тайга для неподготовленных беглецов — смерть…       

— Кстати, у меня была часть карты, но я не смогла передать ее вам, — не вдаваясь в подробности начинаю рассказывать смотрящему на меня во все глаза Чимину, — там наша тюрьма была изображена и прилегающая территория, по масштабу — примерно тридцать на тридцать километров, может больше. И Чимин, с одного края был изображен значок, похожий на самолет. Распечатка плохая, трудно было рассмотреть, но, возможно, там аэродром. Ведь отсюда можно улететь только лишь на вертолете!  

     — А вот это уже интересно, — нахмурился Чимин, — это меняет дело.      

 — Но до него дойти надо, — каждый планируемый шаг грозит нам расстрелом, а сколько таких шагов придется сделать! Найти вертолет, суметь завести его, да и вообще поднять в воздух.   

    — А еще, там был значок… Есть чем нарисовать? — беру протянутую мне  Лукасом шариковую ручку и быстро рисую на запястье полосу с маленькой перпендикулярной черточкой поперек, — что это значит?

      — Однопутная железная дорога, — в голосе Чимина слышна неподдельная радость, — Лиса, это меняет дело! Где она находилась, вспомни!   

    — На востоке, у самого среза карты. Это точно больше тридцати километров отсюда. А еще тут недавно был обвал в горах, поэтому автомобильные дороги завалило. Возможно, и железнодорожные пути тоже.     

  Чимин так воодушевился, что забыл о своей роли умирающего и резко сел на кровати.      

 — По крайней мере, у нас есть пища для очень, очень серьезных размышлений! Лиса, твоя задача — найди рубильник. И попытайся выяснить, кто пилотирует вертолет, где ключ от него. А мы будем готовиться со своей стороны, собирать информацию. Если сможешь, запасись хоть какой-нибудь едой, самыми необходимыми лекарствами, теплой одеждой, ножами. Все, что сможешь найти и потом унести с собой. Это существенно повысит наши шансы выжить. А еще…   

    Лукас резко шикнул на нас, показывая глазами на дверь. За ней раздались шаги и голос Сынри:     

  — Время! Выходи! И без шуток, а то пристрелю.  

     Легонько сжимаю ладонь Чимина и шепчу:      

 — А что дальше? Как только откроются двери камер, сюда сбегутся все охранники! В полном вооружении.

      — Мы придумаем, не переживай! Иди, — Чимин широко улыбнулся и пожал руку в ответ. Смотря на него, такого уверенного, собранного, спокойного, я поняла, что именно такой лидер нам и нужен. Все пойдут за ним, даже прекрасно понимая, чем все может обернуться в случае провала. Но, как бы пафосно это не звучало (а в моем случае еще и двусмысленно) — лучше умереть стоя, чем жить на коленях. На коленях и очень не долго.

* * *

Электрощитовую я нашла той же ночью. Как я и помнила, она находилась в одном из коридоров первого этажа, по которому  Чонгук тащил меня к себе в комнату. Дверь с полустертой табличкой и правда была не заперта, но разобраться в этом хитросплетении проводов я не могла. Но этого и не потребовалось — на одном из ящиков была прикреплена окрашенная в красный цвет ручка, подключенная к ряду каких-то реле. Разбираться подробнее я уже не стала — почти сразу из коридора донеслись голоса двух охранников, совершающих обход. Выбежав, аккуратно прикрываю за собой дверь, сжимая в руках найденную неподалеку кофту, потерянную тут ночью.     

  — Какого черта ты здесь делаешь? — зарычал охранник, увидев меня, беззаботно идущую ему навстречу.       

— Кофту свою искала, — демонстрирую ему так удачно найденную вещь. Причина появится здесь более чем правдоподобная, ведь по ночам бывало достаточно холодно.

      — А почему кофта здесь? — он силился, но никак не мог уловить связь между моим шатанием ночью по зданию и кофтой.   

    — У Чонгука спроси, — огрызнулась я.    

   Чонгук был здесь скотиной авторитетной, поэтому дальнейшие вопросы ко мне отпали сами собой.      

 — Наверх иди, нечего здесь шляться.       

Да с удовольствием!   

    На следующее утро я, найдя Сынри  в столовой, буквально потребовала передать  Чимину таблетки, припугнув тем, что из-за сильных болей он не сможет работать. И весь день молилась, чтобы он все же отнес блистер, на котором я нарисовала небольшой треугольник с находящимся в нем значком молнии — символ электричества. Чимин поймет. Небольшая, но значительная часть подготовки к побегу была сделана, и я ощущала небывалый прилив энтузиазма. У нас все получится!       

Планировать побег было страшно как никогда, но еще страшнее было дождаться момента, когда нас всех поведут на массовый расстрел.

Прим автора: решила сделать вам сюрприз, и отредачить главу.