«…Вылетевший сегодня ночью Аэробус А-320 авиакомпании Гленэйр пропал с экранов радаров около пяти часов утра. Капитан судна успел подать сигнал бедствия и сообщить о неполадках с двигателями. Самолет пропал недалеко от канадской границы. Поиски ведутся по маршруту следования, но место крушения пока не обнаружено…»    

   Тэхен, щелкнув пультом, выключил телевизор. Новости не могли не радовать.   

   — Нахрена они нам нужны? — Чонгук барабанил по столу кончиками пальцев.    

   — Работать на «поляне» сам будешь?    

   — А думаешь, они будут?!    

   — А куда они денутся? Мы их спасли от замерзания и голодной смерти — пусть отплатят добром за добро.  

     — Ты смеешься?

      Тэхен шутливо развел руками, но тут же поднялся на ноги, всем своим видом показывая, что шутки кончились.      

 — Мне нужны люди, понятно? Каждый день, каждый чертов божий день, мы теряем время, а с ним — и хренову тучу денег! Я не могу себе позволить таких расходов! И если надо будет заставить работать весь этот самолетный сброд — я заставлю! И если ты по-прежнему заинтересован в прибыли, то поможешь мне!     

   Чонгук выбил из пачки сигарету и закурил.     

  — Ты понимаешь, что их будут искать? И что будет, когда найдут обломки самолета?

      — Во-первых, они сильно сбились с курса, их ищут совсем в другом районе. Во-вторых, когда мы наткнулись в лесу на группу активистов — выбора, сам понимаешь, не осталось. Иначе они с удовольствием рассказали бы о шатающихся по лесу мужиках с автоматами. Хочешь сесть? Я — нет!     

  Чонгук молчал. Жажда наживы боролась со злостью и, конечно же, победила.    

   — Надо скрыть все следы их присутствия у озера, — уже тише проговорил Тэхен.  

     — Я отправил группу убирать берег, чтобы ни одной нитки лишней не осталось. Будем также следить и за поверхностью — не дай бог чего всплывет.   

    — Здравая мысль. Озеро глубокое, если и найдут, то не скоро. Количество трупов не совпадет, конечно, но что делать — сильные подводные течения, уходящие в подводные гроты, на них и спишут... Только тех, что с огнестрелами, закопайте подальше. Видишь, как все просто?     

  — Тебя послушать — так все просто.       

— Девочки новые там, опять же. Неужели плохо? — скабрезно ухмыльнулся Тэхен.    

 — Кстати, о девочках, — собиравшийся было уйти Чонгук резко развернулся, — что это за новый доктор? Ты чего придумал?!    

   — Как чего? Будет помогать Фишеру — он уже не справляется один. Давно пора было найти ему помощника. «Кадровый состав» то наш вон как увеличился!     

  — Они все должны сидеть в камерах, — Чонгук показал рукой вниз, туда, где в подвальных помещениях располагался восстановленный тюремный корпус, — и выходить только тогда, когда Я скажу! Ты хочешь, чтобы она шарилась по всему зданию, разнюхивала? Дорвалась до телефона, в конце концов?!    

   Чонгук швырнул на стол свой аппарат спутниковой связи.

      — Правила были приняты еще до их появления, — в голосе Тэхена послышалась ледяная твердость, — все средства связи и документы — под замком. Ничего не изменилось, ясно? Правила безопасности — одни для всех.     

  — Не похожа она на доктора! — гнул свое Чонгук. Ему категорически, на уровне интуиции, не нравилось назначение какой-то соплячки в медблок. Все его инстинкты кричали о том, что это не приведет ни к чему хорошему.   

    — Наблюдай за ней. Будет полезна — значит, останется. Соврала или ничего не умеет — пойдет к остальным.      

 — Зарою, — холодно пообещал Чонгук и вышел, аккуратно прикрыв за собой дверь.

* * *

Пару часов назад нас, вымотанных, дезориентированных и оглушенных, привезли к бывшему зданию тюрьмы. Стоя перед внушительным кирпичным строением под пронизывающим ветром и дулами автоматов, мы гадали, что за ужасная судьба нас ждет.     

  — Слушайте, мужики, вы чего? — сделал очередную попытку наладить диалог «охотник», — Мы не сделали ничего плохого. Мы не беглые преступники, чтобы в тюрьму нас сажать. Свяжитесь с американской полицией, они подтвердят, что наш самолет упал!      

 — Заткнись, — посоветовал проходящий мимо Чонгук.     

  — Ведите! — крикнул кому-то Тэхен, и нас начали подталкивать в сторону железных ворот. Меня  Тэхен хватает за локоть и выдергивает из толпы.     

  — Эту — в блок, остальных — в корпус.      

 Пытаюсь вырвать руку, но меня бесцеремонно толкают в спину. В панике оглядываюсь назад — на меня смотрят полные слез и отчаяния глаза Рози, уходящей вместе с толпой. Их унылую колонну возглавляет хмурый Чонгук.    

   Меня же ведут к другим дверям. Подъем по лестнице, еще одной — запинаюсь о выщербленные ступени, но крепкая рука Тэхена не дает упасть.      

 — Да кто вы?! — вскрикиваю в сердцах, даже не надеясь на ответ, — что вам от нас надо?    

   — Иди давай, — равнодушно бросает он.    

    Тэхен распахивает одну из дверей посередине длинного коридора. Не знаю наверняка, ведь ни разу не была в подобных местах, но эта часть здания скорее всего была корпусом тюремной администрации или что-то подобное.       

— Чувствуй себя как дома!      

 Дверь за моей спиной захлопывается и раздается какой-то писк. Дергаю за ручку раз, другой - заперто. Окидываю взглядом комнатушку и бегу к окну. Отдергиваю какую-то старую тряпку, висевшую на манер занавески, и обреченно рассматриваю частую решетку, которой забрано окно с внешней стороны. Тюрьма есть тюрьма.     

  Следующие полчаса я ходила из стороны в сторону. Садилась то на крутящийся офисный стул с расшатанной спинкой, то на кровать, но тут же вскакивала снова на ноги. Нервы были взвинчены до предела — напряженное ожидание непонятно чего выматывало хуже некуда. Плюс ко всему мне было отчаянно холодно — за все это время мои джинсы и блузка не успели высохнуть.

      Пропитанная озерной водой грязная одежда холодила тело и вызывала рвотный рефлекс одним своим видом. При воспоминании о фонтане брызнувшей на меня крови становилось все дурнее. За еще одной хлипкой дверцей находилась ванная комната — видавший виды рукомойник, туалет и небольшая душевая кабинка. Проверила — из старой облезлой лейки текла горячая вода. Больше всего на свете я сейчас мечтала скинуть с себя грязную одежду и, включив душ на полную мощь, согреться наконец, но переодеться было категорически не во что. Содрав с кровати покрывало, укутываюсь в него, мечтая, наконец, проснуться. Реальная жизнь еще никогда не была такой страшной.     

  Согревшись, я неожиданно задремала. Открыв глаза, вскрикиваю — в проеме открытой двери стоит седовласый мужчина в очках. Вскакиваю на пол и отхожу от него подальше, к окну.   

    — Я доктор, не бойся, — быстро произносит он, — меня зовут Хосок. Чон Хосок. Говорят, ты теперь в моей команде.    

   Бросив взгляд на мою грязную одежду, доктор качает головой и уходит. Вернувшись, ставит у стены пакет.      

 — Вот, здесь какие-то вещи, можешь переодеться. Я приду за тобой через полчаса.    

   За это время я не сказала ни слова, лишь настороженно наблюдая за ним, но мои ответы и не требовались. После его ухода открываю пакет — там джинсы, флисовая кофта на молнии, футболка. Вещи хорошего качества, но не новые. Чьи они? На самом дне — небольшое полотенце.   

    Горячий душ согрел и смыл с моего тела чужую кровь, но не успокоил нервы. Каждую секунду мне казалось, что сквозь надрывный шум воды, текущий по старым трубам, я слышу шаги и мужские голоса. Покончив с процедурами как можно быстрее, вытираюсь и одеваюсь в любезно предложенные вещи. Чужие, немного большеватые, но сухие и чистые. Как и обещал, доктор пришел за мной через полчаса, чтобы отвести в медицинский блок.

* * *

      — Я попросил тебя дать мне остроконечный скальпель.   

    — Они все острые, — обреченно шепчу я. Я не понимаю ничего, абсолютно ничего в этом ворохе медицинских инструментов. Как до этого — в шприцах. И лекарствах. Док, затеявший сегодня уборку в своих владениях, посмотрел на меня долгим пристальным взглядом. Целью сегодняшней инвентаризации было не только разобрать все по местам, но и показать мне, где что лежит. Но большую часть всего этого оборудования я видела впервые в жизни. Напряженное молчание затянулось, и я судорожно сглатываю вставший в горле ком.      

 — Где ты училась? Чонгук сказал, что ты медик.   

    Судорожно пытаюсь вспомнить названия медицинских университетов, но с тоской понимаю — соврать не получится. Как бы я ни старалась, опытный врач вычислит меня за секунду. Но я понятия не имею, чем будет чревато мое признание во вранье, поэтому молчу.    

   — Ты соврала?     

  Отворачиваюсь и быстро моргаю, пытаясь не разреветься. Пережитый шок, страх, полнейшее непонимание происходящего сейчас выльются, похоже, банальной истерикой.    

   В небольшом загроможденном шкафами и каким-то коробками кабинете вновь повисает терзающая нервы тишина. Сморгнув непрошеные слезы, смотрю на доктора Чона. Док погладил подбородок, покачал головой и что-то прошептал про себя. Он был растерян и озадачен.    

   — Он наставил на меня пистолет и хотел выстрелить. Вот я и сказала… сказала, что доктор, потому что увидела, что у  Тэхена рука перевязана странно. Ну, не так, как надо, - пытаюсь объяснить, но выходит путано и невнятно.    

   — Руку он сам себе перевязывал, не я, — Доктор осуждающе покачал головой. Тяжело вздохнул и еще раз строго посмотрел на меня. Обреченно закрываю глаза — похоже, мои испытания еще не закончились. Если сейчас он позовет тех, в черном - скорее всего мне не жить.  

     — Если Чонгук узнает, что ты соврала, думаю, выживание в авиакатастрофе покажется тебе сказкой.   

    Мне не жить

.       — Да мы же не просили нас сюда приводить, — отчаянно вскрикиваю и бью ладонью по столу, — мы не напрашивались к ним в компанию! Они увели всех против воли! А мы еще виноваты окажемся?!   

    Молчание доктора терзает нервы. Проходит минута, две, три, и я не выдерживаю:     

  - Да кто эти гориллы с автоматами?! Что здесь творится, кто-нибудь мне объяснит?      

 Именно в этот момент, ни раньше ни позже, в коридоре раздались шаги. Дверь открылась, впуская Чонгука. А вот и одна из горилл. Черт, похоже он слышал...

Спокойным, даже каким-то ленивым шагом он подошел к столу и бросил на него упаковку с медикаментами. А затем мое сердце забилось в три раза чаще - он пошел на меня. Холодный взгляд пронзает насквозь, на лице - презрительная маска равнодушия. Дождавшись, пока я, отступая, упрусь спиной в стол, останавливается так близко, что я ощущаю еле уловимый запах табака. Опираюсь рукой о стол, но случайно задеваю стоящий на самом краю металлический лоток со скальпелями. Он переворачивается, отчего скальпели с оглушающим звоном падают на каменный пол. Кроме одного, замершего на самом краю. Его-то Чонгук и взял в руки.

      - Раз уж ты здесь, - цедит он сквозь зубы, впиваясь в меня взглядом, - хочу, чтобы ты усвоила правила. Откроешь еще раз рот не по делу - умрешь. Будешь совать нос куда не следует - умрешь. Увижу где-либо за пределами медблока - угадай?      

 Ответ не сложный. Грудь холодит предчувствие страха - этот высокий мужчина, которому моя макушка еле достает до подбородка, парализует меня тем, что так опасно близко; тем, что говорит такие страшные вещи обыденным, лишенным эмоций голосом. А также игрой с острым скальпелем, которым он небрежно крутит перед моим лицом.   

    - Кто вы? - шепчу я, стараясь не смотреть ему в глаза.  

     Не ответив, Чонгук разворачивается и уходит. Смотрю на Дока с благодарностью - он меня не выдал. По крайней мере, сейчас. Док опускает глаза и отворачивается. Пристально разглядываю его спину, обтянутую халатом, имевшим когда-то белый цвет; мужчина молча разбирает пакет с принесенными лекарствами. Перевожу взгляд на окно, забранное частой решеткой — огромные сосны, подсвеченные солнцем, от ветра покачиваются в стороны. А ведь еще полсуток назад мы были уверены, что самое худшее - это остаться на ночь в тайге. Как бы много я бы отдала за то, чтобы вернуть это время. Док, будто решившись, вдруг поворачивается ко мне и твердо говорит:   

    — Запоминай: вот это, - он берет из лотка собранные мной с пола инструменты, - остроконечный скальпель, а то, что дала ты — ампутационный нож. Если хочешь выжить, тебе придется учиться очень быстро…    

   Я была уверена, что не засну этой ночью — слишком много всего случилось со мной меньше чем за сутки: почти получасовое ожидание смерти в падающем самолете, крушение, адский холод, бездушный расстрел раненых людей. Они увели с собой только здоровых, но я не могла понять, зачем. Что здесь творится? Где мы?    

   С этими мыслями я и уснула, не зная того, что уже совсем скоро мне придется столкнуться с еще одним кошмаром лицом к лицу.  

     Еще никогда я так жестоко не расплачивалась за свое вынужденное вранье.