Кимберли

Широкие двери раздвигаются в стороны, и я выхожу в просторный холл аэропорта Ричмонда. Оглядываюсь по сторонам, чуть замедляя шаг, и выискивая глазами двух весьма активных людей. И долго их искать не приходится. Мама замечает меня гораздо раньше, и радостно машет мне рукой.

- Кимберли, милая, я здесь!

Я расплываюсь в широкой улыбке, едва не роняю свою сумку на пол, и мчу в сторону мамы, не сводя с нее взгляда. Она опускает вниз шуточную табличку с моим именем, и, раскинув руки в стороны, принимает меня в свои объятия.

- Мамочка, - бормочу я, утыкаясь носом в плечо.

- Я тоже соскучилась по тебе, милая. Я так рада тебя видеть! – говорит мама, еще сильнее сжимая меня и в без того крепких объятиях. Мы крутимся на месте еще несколько секунд, прежде чем я немного отодвигаюсь и непонимающе спрашиваю:

- А где папа?

- За пять минут до твоего прилета он вспомнил, как сильно ты любишь черничные кексы, и он пошел искать их в этом месте. Глупая затея, конечно. Но ты ведь знаешь, насколько он упрям.

- Ни на столько, чтобы не найти эти проклятые кексы, - я слышу голос отца, и оборачиваюсь всего за мгновение до того, как сильные руки сжимают меня в объятиях.

- Папочка! – вскрикиваю я, и обнимаю его еще крепче, чем несколько мгновений назад обнимала маму. Он отрывает меня от земли, крутит в воздухе несколько раз, и чмокнув в щеку, опускает обратно на пол. Я слишком довольна и счастлива, и поэтому позволяю себе такой огромный поток нежности по отношению к своим родителям. Даже не смотря на то, что такое яркое проявление эмоций довольно большая редкость для нашей семьи.

- Ты хорошо добралась? Все было нормально? – спрашивает мама, когда мы уже выезжаем с парковки аэропорта.

- Да, все нормально. Правда, очередь на посадку была больше, чем обычно. Это и неудивительно, сегодня ведь канун нового года, - отвечаю я, оглядываясь по сторонам и изучая просторный салон родительской машины.

- Ну, конечно. Думаю, все хотят попасть домой в этот день. Прости нас, мы не смогли вырваться и прилететь к тебе в этот день.

- Ничего. Мне все равно было довольно интересно увидеть, в каком прекрасном месте вы живете, что покинуть его всего на несколько дней кажется непосильной задачей, - отвечаю я, откидываясь на сиденье.

- Ты же знаешь, дело не в этом. После нового года мы обязательно прилетим в Лос-Анджелес. Просто сроки моего проекта поджимают, и все дедлайны летят к чертям, - говорит папа, и я понимаю, что он чувствует себя виноватым.

- Я знаю. Но мама столько раз говорила мне о том милом домике, в котором вы посилились, что мне действительно интересно его увидеть, - успокаиваю своих родителей, не прекращая рассматривать пейзаж за окном.

- Вот и отлично. Кстати, еще мы можем заехать за кофе, чтобы твои черничные кексы казались еще вкуснее, - улыбается папа, и подмигивает, встречаясь со мной взглядом в зеркале заднего вида.

Я соглашаюсь, и через несколько минут мы сворачиваем к небольшой кафешке. Отец выпрыгивает из машины, собирая с меня и мамы заказ, и бежит к кафе, укрываясь от снегопада. Я правда не могла оторвать взгляда от пейзажа за окном хотя бы по этой причине. Большие, воздушные пушинки снега, медленно падающие на припорошенную землю. Да, эта зима слишком сильно отличается от той зимы, к которой я привыкла. В Лос-Анджелесе снега никогда не бывает. Иногда температура воздуха может опуститься градусов до десяти, но той привычной зимы, которую ты представляешь как только слышишь это слово, в этом городе не бывает. За всю жизнь я видела настоящий снег всего пару раз. И именно поэтому сейчас вся эта атмосфера за окном кажется мне такой волшебной.

- Вижу, тебе нравится, - говорит мама, нежно улыбаясь мне, - Это одна из причин, почему мы решили здесь остаться. Ибо снег здесь выпал еще в ноябре.

Поворачиваю голову, бросая взгляд на довольно небольшую дорожную сумку, которую я взяла с собой. Надеюсь, тех вещей, которые я прихватила с собой всего на два дня, хватит, чтобы не умереть от холода. Спустя несколько минут возвращается папа и сразу же вручает большой стакан ароматного кофе для меня, и стаканчик горячего шоколада для мамы. Мы проезжаем по заснеженной дороге, обсуждая какие-то мелочи, которые могут показаться совершенно незначительными. У меня перехватывает дыхание от видов, проносящихся за заледеневшим окном. Возможно, это место действительно магнитом притягивает к себе людей, и с каждой секундой я все ярче понимаю, почему. Спустя десять минут отец сворачивает на довольно тихую и уютную улицу, и медленно движется в ее глубь.

- Я что, попала в фильм «Один дома»? – говорю я, оглядываясь по сторонам.

- Да, действительно немного похоже, - смеется мама, соглашаясь со мной. Дома здесь выглядят довольно опрятно и уютно, и каждый из них украшен к предстоящему и уже прошедшему праздникам. Гирлянды, фигурки оленей и эльфов, рождественские венки на дверях и колокольчики, звенящие при каждом движении ветра. Возможно, где-то вдалеке, прогуливается веселый Санта. И я была бы не против встретить его сейчас, чтобы загадать свое желание. Только вот, что именно я хочу загадать?

- Приехали, детка, - говорит отец, и глушит двигатель, только свернув на площадку к довольно большому дому.

Выбираюсь из машины, прихватывая с собой сумку и стаканчик кофе, и устремляю взгляд вперед, рассматривая то место, которое так покорило моих родителей.

- Выглядит и правда неплохо, - выдыхаю я, вручая сумку подошедшему ко мне отцу.

- Неплохо? Просто ты еще не была внутри, - смеется мама, и, подхватив меня под руку, ведет к входу.

Отец открывает замки, и распахивает дверь, впуская нас внутрь. До меня сразу же доносится еловый запах и аромат чего-то сладкого, о чем я пока не могу догадаться. Снимаю куртку, избавляюсь от обуви и делаю несколько шагов вперед. Вокруг много теплого света, в гостиной стоит большая, выше меня, ель, украшенная игрушками в сине-белой гамме. Этот дом гораздо больше того, в котором мы живем в Лос-Анджелесе, и я понятия не имею, зачем моим родителям столько места.

- Думаю, тебя удивляет масштаб? – будто прочитав мои мысли, спрашивает мама.

- Он гораздо больше того дома, в котором живу я.

- Это так. Просто когда мы с твоей мамой приехали в этот город, и стали искать жилье всего на неделю, то нашли этот дом. Практически случайно приехали его посмотреть, и не смогли думать о чем-то другом. Мы сняли его на неделю, а затем на еще одну. А после еще на месяц. И в итоге..

- В итоге мы подумываем купить его и остаться жить здесь, - заканчивает за отца мама, и я, удивленно расширив глаза, оборачиваюсь к ним.

- Что вы хотите сделать? – спрашиваю я, не веря в то, что только что услышала.

- Мы хотим купить его, Кимми, - повторяет мама, и, взяв меня за руку, ведет на кухню.

- Но почему именно его? Почему здесь? – спрашиваю я, не совсем понимая своих родителей.

- Ты же знаешь, как тяжело нам было найти свое место в этой жизни. Мы побывали в тридцати штатах Америки, и в более чем ста городах. И именно здесь мы с отцом чувствуем себя прекрасно.

- Более того, мы бы не хотели возвращаться обратно, в Лос-Анджелес. Мы бы хотели предложить тебе кое-что.

Я перевожу взгляд на отца, который садится за стол напротив меня, и жду объяснений его слов. И он не заставляет меня долго ждать.

- Если хочешь, ты можешь продать дом, в котором живешь сейчас, и купить квартиру, например. Или же другой дом, в другом районе. Или же ничего не продавать, и жить там. В общем, я хотел сказать, что ты можешь делать все, чего тебе захочется.

Я едва не теряю дар речи от такого заявления и перевожу ошарашенный взгляд на маму. Она согласно кивает, и устраивается на стуле рядом с моим отцом. Похоже, они много думали об этом, и уже окончательно решили, чего хотят. И я... безумно за них рада. Только вот что же делать мне с этой информацией?

- Продать дом? Купить что-нибудь другое? – шепчу я, задумавшись над этим предложением. Чего я хочу? О, если бы я знала. Я выбралась из Лос-Анджелеса, приехала к своим родителям именно из-за того, насколько сильно я запуталась в своих желаниях и решениях. Мне просто нужно было выбраться из того места, в котором столько ошибок, проблем и людей, которых мне было страшно увидеть.

- Ты можешь ничего с ним не делать. Или, если хочешь, сделать ремонт, по своему вкусу. Мы просто хотели сделать тебе такой подарок. Отдать тот дом полностью в твое пользование. Он твой, Кимберли. И тебе решать, что с ним делать, - заключает отец, заставляя меня поднять на него задумчивый взгляд.

- Но я, я ведь могу подумать об этом? – осторожно интересуюсь я, пытаясь понять, насколько срочно я должна принять решение.

- Конечно! Мы просто сообщили тебе эти новости, чтобы дальше просто наслаждаться временем, которое мы проведем вместе, - говорит мама, и, протянув руки вперед, сжимает ими мои ладони.

- Хорошо, - улыбаюсь я, облизывая губу, и отводя взгляд в сторону, - А теперь скажите мне, что так вкусно пахнет?

Папа смеется, поднимаясь из стола, и подойдя к духовке, распахивает дверцу.

- От тебя ничего не утаить, - усмехается он, вытаскивая и опуская на стол ароматный ягодный пирог, - Я приготовил его специально для тебя. Хотя теперь я даже рад, что не смог найти те черничные кексы, о которых думал. Надеюсь, ты не расстроилась.

- Нисколько! – широко улыбаюсь я, и вновь приобняв папу, чмокаю его в щеку, - Какие у нас на сегодня планы?

- Будем делать все, что захочешь. Но мы бы предпочли отвезти тебя в город. Здесь есть такой замечательный ресторанчик. И мы забронировали столик специально под твой приезд. Хотя, бронь всегда можно отменить.

- Не стоит этого делать! Надеюсь, вы не обидитесь, но я помню, какая ужасная утка у вас получается. Поэтому я с радостью поужинаю в хорошем ресторане, - хитро улыбаюсь я, сдерживая смех от надувшихся щек моей мамы.

- Что поделать. Я не сильна в готовке. Но, по крайней мере, у нас есть папа, который любит печь. Как бы мы прожили без его булочек, пирогов и лазаньи?

Они препираются между собой, спорят, и я разглядываю своих родителей, подпирая подбородок прохладной ладонью. Их отношения не выглядят как типичная семья с рекламных баннеров. Они встретились, полюбили друг друга, и провели вместе, вдвоем, слишком мало времени, прежде чем в их жизни появилась я. Меня не планировали так рано, меня не ждали, но родители все равно, с большой любовью и охотой приняли меня. Меня полюбили, одарили лаской и заботой, и давали мне все, чего я хотела. Хотя, примерно в лет двенадцать, я стала замечать, как моим родителям не хватает заботы. Хоть я и была довольно самостоятельным ребенком, оставить меня на большой срок, или взять с собой, не было возможным. Мы рассекали по разным странам все мои каникулы, но как только начиналась школа, путешествия приходилось откладывать в долгий ящик. И поэтому, когда я выросла, когда поступила в колледж, то сама завела с родителями разговор о том, что я уже довольно взрослая для их опеки. Первое время они сопротивлялись. Но слишком быстро поняли, что и мне так будет лучше. Сначала они уезжали всего на несколько дней. Затем пошли недели, и даже месяцы. И разве сейчас я не могу порадоваться за то, что они наконец-то определились с местом, которое вызывает трепет в их сердцах? Я не жалею о том, что появилась в их жизни. И уверена, они тоже ничуть об этом не жалеют. И все же я счастлива, что сейчас наступил период, комфортный для всех нас. По крайней мере, для моих родителей.

Мы уничтожаем практически половину пирога за один присест, и мама решает показать мне дом. Кухня, гостиная, туалет, ванная, две гостевых комнаты и прачечная на первом этаже. А так же их спальня, две гостевых комнаты, два кабинета и моя спальня на втором этаже. Некоторые комнаты до сих пор закрыты, ибо нуждаются в ремонте, и поэтому о них даже не стоит говорить. Меня безумно радует тот факт, что для меня в этом доме выделен довольно просторный уголок.

- Это твоя комната, милая, - сказала мама, открывая белоснежную дверь, - Ты можешь обставить ее так, как тебе захочется. Я знаю, что ты будешь бывать здесь довольно редко, но нам с отцом хотелось бы, чтобы тебе было комфортно в этом доме. Комфортно с нами. Ведь ты огромная, и самая главная часть нашей жизни.

Мы обнимались долгих пять минут, пока нас не прервал отец. И то только для того, чтобы теперь обниматься втроем. Я не видела своих родителей с сентября, и с удивлением поняла, что это прекрасное чувство воссоединения не имеет никакой неловкости. Я просто рада быть рядом с ними. И такие отношения, легкие и простые, нравятся мне больше всего. Я люблю свою семью. И я счастлива, что она у меня такая.

Ресторанчик, в который меня тем же вечером приводят родители, действительно оказывается до жути приятным и уютным. Темное дерево, не исчезающий хвойный аромат, тихое звучание живой скрипки. Должно быть, это далеко не самое дешевое место в этом городе, но судя по загруженности столиков, оно пользуется большой популярностью. Мои родители здороваются с какой-то пожилой парой, и представляют меня им. Мне нравится, насколько тепло они принимают меня в свое общество, но я слегка краснею от внимания этих людей. Когда же нас провожают к нашему столику, и мы рассаживаемся по местам, я тут же пробегаюсь взглядом по меню.

- Ты хочешь чего-нибудь определенного, Кимберли? – спрашивает мама, заглядывая в мое лицо.

- Думаю, утка это то, что я точно хотела бы попробовать, - отвечаю я, и папа прыскает со смеху.

Мы изучаем меню, делаем свой выбор, и в этой атмосфере я никак не могу избавиться от воспоминаний своего приятного прошлого. Это было совсем недавно, но такое чувство, будто в прошлой жизни. Я так же сидела в ресторане, в окружении приятных людей и непринужденной атмосферы. Только вместе со мной за столиком сидели не мои родители, а так же, рядом находился еще один человек. Парень, который заставлял бабочек в моем животе вспархивать ввысь, а гирлянду моих чувств загораться ярким, сверкающим светом.

- Расскажешь нам о своей учебе? – спрашивает отец, когда нам приносят первое блюдо.

Я была готова к таким расспросам, потому что это совершенно естественно. Мне самой очень хочется узнать о работе своих родителей, а так же поделиться успехами на учебе. Однако на протяжении всего ужина меня грызет чувство, будто я утаиваю что-то довольно важное. И, по сути, это действительно так. По какой-то причине, в этот момент, в этой непринужденной и приятной атмосфере новогоднего вечера, я не могу и слова сказать насчет Брайса. Я так же избегаю вопросов о Джиме, и других моих друзьях. Я не могу рассказать о том, что произошло на рождественской вечеринке, и из-за чего я практически задыхалась от боли и слез. Я просто выдавливаю из себя самую широкую улыбку, запихивая эти беспокойные чувства куда подальше. И, даже если родители заметили, что со мной что-то не так, никто из них об этом не говорит. По крайней мере, никто не поднимает эту тему за ужином.

Мы выпиваем бутылку вина на троих, а новый год встречаем бокалом розового шампанского. Год, который начался с чистого листа, но с таких беспокойных мыслей в моей голове. Я чувствую себя совершенно разбитой, опустошенной, и такой несобранной. Я прилетела сюда, в этот город, за сотни километров от Лос-Анджелеса, чтобы хоть немного глотнуть воздуха свободы. Но тогда почему мне становится только хуже?

Ужин проходит замечательно. Я танцую с отцом под джазовую музыку, а затем наблюдаю за тем, как танцуют мои родители. Несколько раз на танец меня приглашают приятные, но совсем немолодые люди, которых больше хочется назвать джентльменами. Хотя, один танец я провожу с парнем по имени Джозеф. Ему двадцать пять, он внук одной врача, который так же присутствовал в том ресторане. И Джозеф, так же как и я, прилетел сюда из другого города. Ему, так же как и мне, пришлось преодолеть сотни километров, но с совершенно другой стороны от Лос-Анджелеса. Мне нравится его компания, как и компания остальных людей в этом ресторане. И я очень рада, что провожу этот новый год вот так. По крайней мере, если вспомнить это Рождество, все действительно в разы лучше. Я не плачу, не провожу ночь одна, в своей холодной постели. Я не думаю о Брайсе, или практически о нем не думаю. Я не плачу от осознания, что он больше никогда не окажется рядом, и не сгораю от ненависти к нему. Или к его отсутствию в моей жизни. Я так и не смогла разобраться в своих мыслях. И именно поэтому я здесь.

Мы возвращаемся домой далеко за полночь. Уставшие, сытые, и довольные таким прекрасным вечером. Поток мыслей, слов, и пожеланий иссякает из меня только тогда, когда я поднимаюсь в свою комнату, мечтая поскорее нырнуть под теплое одеяло. Родители желают мне спокойной ночи, затискивают практически до смерти, и оправляют спать, со словами о том, что завтрашний день мы потратим на друг друга. Провожу в душе минут десять, натягиваю теплую пижаму, и запрыгиваю на кровать, закутываясь в тяжелое одеяло. Однако, как только моя голова касается подушки, та сонливость, которая окутывала меня последние полчаса, испаряется вмиг. Я лежу, повернувшись лицом к окну, и никак не могу уснуть. Минута, пять, десять, полчаса, но сон никак не желает ко мне приходить. Я хмурюсь, укрываясь одеялом практически с головой, и тяжело, обреченно вздыхаю. Кого я пытаюсь обмануть? Я не хочу закрывать глаза, не могу сделать этого без напряжения и страха. Ведь я знаю, что как только меня окутает успокаивающая темнота, в мои мысли, мое сознание проберется человек, о котором я не хочу вспоминать. Я не хочу о нем думать, не хочу его видеть, не хочу представлять. Но так ли это на самом деле?

Вздрагиваю, услышав звук открывающейся двери, но не двигаюсь с места. До моих ушей доносятся тихие шаги, я чувствую, как поднимается мое одеяло, и наконец-то понимаю, что происходит. Мама пробирается в мою постель, обнимая меня сзади и уютно прижимая к себе. Меня моментально окутывает ее тепло, и легкое, практически невесомое спокойствие, опускается сверху. Некоторое время мы лежим молча, думая о своем, и не нарушая этот покой. Но все же, тихий, ласковый голос матери, щекочет мою кожу.

- Что с тобой происходит, Кимберли? – спрашивает она, и я моментально напрягаюсь.

- О чем ты?

- Ох, скажу сразу. Даже не пытайся меня обмануть. Хоть мы и не виделись несколько месяцев, но я прекрасно знаю свою дочь. Ведь ты так сильно похожа на своего отца. Я наблюдала за тобой двадцать лет, и поэтому практически сразу же поняла, что с тобой что-то не так. Поэтому, пожалуйста, просто будь честной сама с собой. И со мной тоже. Скажи, что происходит?

Думаю, если бы я захотела, то смогла бы отвертеться. Но это совершенно не то, чего я хочу. Ведь я прилетела сюда именно за этим. Я прилетела за поддержкой и ощущением того, что я не одна. Я должна во всем разобраться. Я должна наконец-то решить, что мне делать дальше. Я просто до нереальности этого хочу.

Глубоко вдыхаю, выдыхаю, и, сжав в руке мягкую ткань, тихо шепчу:

- Я встретила парня, и он разбил мне сердце.

Мама молчит, раздумывая над моими словами, и тихо говорит:

- Это действительно так?

- Что? – непонимающе спрашиваю я.

- Ты считаешь, что он разбил твое сердце, а не наоборот?

- О чем ты говоришь? Он... сильно меня обидел. Очень сильно, мама.

- Но это ведь не одно и то же. Если кто-то разбивает твое сердце, ты не говоришь о нем с такой теплотой в голосе. Ты запуталась, милая. Разве не так?

Я ерзаю, ощущая неловкость от сказанных моей мамой слов. Разве не так? Я запуталась, правда запуталась. И до этого момента я даже не понимала, какими неправильными кажутся мне те слова. Брайс разбил мое сердце. Я действительно так считаю?

- Он утаил от меня правду, постоянно вертелся рядом, навязывая свое общество и не оставляя меня ни на секунду. Он давил на меня своим вниманием, и не хотел признавать своих ошибок после.

- После чего?

- После того, как я узнала правду.

- Он сам рассказал тебе об этом?

- Нет, я узнала случайно.

- А ты когда-нибудь пыталась выслушать его точку зрения? Именно то, что он хотел тебе сказать. Ты спрашивала его об этом?

Я замолкаю, сжимая одеяло еще сильнее, и осознавая тяжелую, густую реальность. Слегка мотаю головой, и утыкаюсь щекой в мягкую подушку.

- Нет, не спрашивала.

- И ты не дала ему шанса все объяснить?

- Нет. Мы... так нормально и не поговорили.

- Тогда почему бы вам не сделать это, когда ты вернешься домой?

- Но я... Я чувствую себя такой обманутой. Я одна ничего не знала об этом. Я оказалась втянутой будто бы в какую-то игру, глупый розыгрыш. Даже Джим знал правду и не сказал мне об этом. Он утаивал это ото всех, думая, что так будет правильно. И в итоге, когда все всплыло наружу, я была единственной, кому сделали больно.

Руки мамы ласково касаются моих волос, и она дарит мне нежный, успокаивающий поцелуй, прежде чем продолжить наш разговор.

- Ты так считаешь? Вы ведь так и не поговорили. Откуда тебе известно, что боль в той ситуации испытала только ты? Я уверена в том, как сильно тобой дорожит Джим. И что-то мне подсказывает, что тот парень совершил эти поступки, эти ошибки, не из плохих побуждений. Возможно, он страдает не меньше тебя. Но ты ведь даже не знаешь об этом.

Я слушаю ее, свою маму, и в который раз убеждаюсь, насколько она чуткий и внимательный человек. Я едва сдерживаю внутри себя те слезы, которые так и не смогла пролить. Мои мысли, чувства, эмоции, которые я старалась утаить в себе, готовы вырваться наружу. Но слишком ярко я понимаю, что сейчас этого не хочу. Для того, чтобы раскрыть свое сердце, чтобы отпустить всю эту ситуацию, и людей, которые участвовали во всем вместе со мной, я должна вернуться. Прилететь в Лос-Анджелес и поговорить с ними лично. Я должна встретиться с ними лицом к лицу. И, в особенности, с тем человеком, забыть которого у меня не хватает сил. Все в моей жизни напоминает мне о нем. Но хочу ли я создать еще больше ярких и счастливых воспоминаний?

- Я так хочу увидеть его, мама, - шепчу я, не выдержав, и развернувшись к ней лицом. Закрываю глаза, чувствуя нежное прикосновение мягкой руки к своему лицу. Мама гладит меня, отводя волосы от моего лица и заправляя их за уши. Она успокаивает меня, и я, тихо всхлипнув, жмусь к ней еще сильнее.

- Я знаю, милая, знаю. И совсем скоро это произойдет. Ты сядешь в самолет, вернешься в Лос-Анджелес, и сделаешь все, чего тебе так хочется. Я уверена, ты примешь правильное решение, о чем бы ты не подумала, и чего бы в итоге не сделала. Правильное для вас обоих. Только для этого ты должна выслушать его. Дай ему всего одну возможность, и она расставит все на свои места. Поверь мне, солнышко. Все будет именно так. И вы оба будете счастливы. Так или иначе.

Я киваю, не в силах ответить. Утыкаюсь лицом в грудь, и чувствую успокаивающие объятия. Мама обнимает меня так же, как и в детстве, когда мне было плохо. Она гладит мои волосы и спину до тех пор, пока я не успокаиваюсь, прекращая дрожать. И только тогда, после таких нужных, таких необходимых мне слов, я наконец-то проваливаюсь в сон. Медленно, тяжело, но так приятно. Я закрываю глаза, и на этот раз во мне нет страха. Я хочу его увидеть. Я безумно этого хочу.