Брайс

Поднимаю голову вверх, закрываю глаза и глубоко вдыхаю ночной воздух. Сегодня ночь кажется особенно прохладной, для зимы в Лос-Анджелесе, но мне все равно чертовски приятно находится на свежем воздухе. Помогает прояснить голову и думать куда более рационально. Жаль только, что этот эффект временный. Опускаю голову, заслышав звуки подъезжающей машины, и открываю глаза в тот момент, когда хлопает дверца. Приближающиеся шаги, немного оборачиваюсь, и кто-то останавливается совсем рядом со мной. А когда мой взгляд наконец ловит этого человека, я замечаю его улыбку, за мгновение до его слов:

- Привет. Извини, я задержался. Там жесткие пробки, никак не мог вырваться.

Усмехаюсь, качая головой, а затем и вовсе фыркаю. Ведь о каких пробках может идти речь, если сейчас уже за полночь? Он шутит, это понятно, и это одна из его характерных черт. Я не собираюсь ему грубить, по крайней мере, на это раз. Ведь такая глупость меня даже развеселила. Я выпрямляюсь, сидя на капоте своей машины, и протянув руку, говорю:

- Привет, Адам.

Он пожимает мою ладонь, и подходит еще ближе, бросая взгляд на мою машину. А затем разворачивается, и садится рядом со мной.

- Честно говоря, я думал, что мы пропустим по стаканчику в каком-нибудь уютном баре, но твое предложение посмотреть на город с холма долины Сан-Фернандо тоже ничего себе идея. Правда, у меня есть смутные мысли, что это больше похоже на свидание, но я упрямо гоню их прочь.

- О, иди ты, - смеюсь я, толкая своего друга в плечо.

- Именно поэтому я захватил для нас безалкогольное пиво. Гадость, конечно, но не кофе же нам пить? – отвечает Адам, практически не реагируя на мой толчок. Он протягивает мне одну из двух бутылок, которые до сих пор сжимал в своей руке, и я охотно беру ее.

- Захочешь вкусный кофе, а еще лучше вкусных блинчиков, я с удовольствием отведу тебя в одно местечко. Называй, как хочешь. Только забудь про эту глупость насчет свиданий, - хмыкаю я, растягивая губы в улыбке.

- Серьезно? Заметано. Кофе и блинчики. Что может быть лучше?

Я едва не закатываю глаза, и отвернувшись, открываю бутылку кольцом, что надето на мой средний палец. Делаю небольшой глоток, слегка морщусь, и тут же соглашаюсь со словами Адама. Безалкогольное пиво действительно редкостная гадость. Но я готов отбросить все эти мелочи в сторону хотя бы, потому что мы наконец-то смогли увидеться. Мы не пересекались уже около месяца, и, как сказал Адам, у него совершенно не было времени на это. Я позвонил ему, посреди ночи, и он ответил. Так же, как и в другие разы. За тем исключением, что в этот раз на встречу он согласился. Второе января, глубокая ночь, и мы, два друга, сидящие на капоте моей машины с бутылками безалкогольного пива в руках. Как же все получилось именно так?

Мы с Адамом познакомились два с половиной года назад, когда он только-только переехал в Лос-Анджелес. Вечеринка в доме Джордана, и этот парень, которого никто не знал. Никто, кроме самого Джордана. Как оказалось, именно отец Джордана, лучший друг отца Адама, помог ему перевести сына в Калифорнийский университет. Я понятия не имел, какая для этого была причина, но в тот момент этот парень мне не особо понравился. Естественно, деньги и связи могут решить многое, но такой поступок у меня не вызывал одобрения. А затем, в тот же вечер, когда мы были практически в отключке, он мне все рассказал.

Выложил краткое, но довольно подробное содержание своей истории, найдя во мне возможность выговориться. Мы пили Егермейстер, заливая его в себя вновь и вновь, и я слушал его историю, не отвлекаясь ни на мгновение. Это действительно казалось мне важным и интересным. Парень, с которым я едва знаком, и слишком явственная боль в его голосе. Родной брат, Кеннет, познакомившийся с какой-то девчонкой еще в детстве. И та самая девчонка, Дженнифер, которая свела его с ума. Он рассказал мне о том, как влюбился в нее, как помешался на ней. Рассказал, как солгал ей, и выдал себя за своего брата. Рассказал, какое дерьмо совершил, только бы их отношения, которые все-таки зародились, пали крахом. Только вот, в конечном итоге, проиграл все равно Адам. И именно по этой причине отец отправил его за тысячи километров от дома, без возможности оправдаться и исправить ситуацию. Он пил, снова и снова, и имя Дженнифер последнее, что я услышал, когда Адам наконец отключился.

Тогда я пожалел его. Вся та ситуация показалась мне банальным бредом. Влюбиться в кого-то настолько сильно, чтобы сходить по этому человеку с ума? Да, тебе может стать грустно, даже одиноко. Да, ты можешь чувствовать себя паршиво. Но, черт возьми, разве можно убиваться по кому-то настолько сильно? Не знаю, что произошло, но именно после этой истории мое мнение об Адаме изменилось. Он хорошо влился в нашу компанию, и подружился с Джорданом и Лиамом не хуже, чем со мной. Правда, видеться у нас получалось не настолько часто, как хотелось бы. Мы учились в разных университетах, и большую часть времени тратили на кусочки жизни, не совместимые друг с другом. И это, к сожалению, никак не исправить.

- На самом деле, твой звонок меня удивил, - говорит Адам, и я поворачиваю голову в его сторону.

- А меня удивил тот факт, что ты так просто согласился, - отвечаю я.

Адам улыбается, пожимает плечами, и так и не повернувшись в мою сторону, отвечает:

- Мне показалось важным то, о чем ты хочешь поговорить. Разве не так?

Так, все именно так, как ты и думал. Я в полной заднице. Адам терпеливо ждет, пока я соберусь с мыслями и решусь наконец-то ответить хоть что-нибудь. Он не торопит меня, и я упрямо этим пользуюсь. Вздыхаю, поднимаю руку, сжимающую бутылку, и делаю большой глоток пива, которое теперь не кажется мне таким уж противным. Облизываю губы, прикусывая нижнюю, и выдыхаю:

- Похоже, я угодил в ту же ловушку, что и ты. Я люблю Кимберли. Я от нее без ума. Настолько, что испортил все еще до того, как мы начали встречаться. Представляешь? Я, человек, который никогда не испытывал настолько сильных чувств, просрал все по собственной глупости. Полный бред.

Адам смотрит на меня, изучая взглядом, и теперь медлит сам, перед своим ответом. Его пальцы теребят этикетку на бутылке, но голос все же прорезает тишину:

- Так. Я мало что понял. Так что давай начнем с самого начала. Расскажи, кто такая Кимберли?

И я рассказываю. Говорю как есть. Точно так же, как и в тот раз. Только вот тогда именно Адам изливал мне душу. Он делился самым сокровенным так же открыто, как сейчас это делаю я. Я рассказываю о нашем с ней знакомстве. О двух годах наигранной неприязни и всяческих подколов. Я даже делюсь с ним тем моментом, когда помог ей. Конец октября второго учебного года, Кимберли стоит на лестнице посреди коридора, и развешивает украшения к Хэллоуину. Я просто проходил мимо, совсем рядом с ней. И каким-то глупым чутьем понял, что сейчас что-то произойдет. А спустя секунду это действительно случилось. Кимберли покачнулась, стоя на шаткой лестнице, и полетела назад. Я словил ее, словно в дешевых мелодрамах, однако схватил слишком сильно. Я видел, как ей было больно, и как она поморщилась, ощущая хватку моих рук. Но в тот раз, не смотря на наши неприятные чувства, она сказала только короткое, и даже приятное «спасибо». Тогда я не придал этому значения, опустил ее на пол и пошел дальше, с напутствием быть аккуратнее. Сейчас же, я бы отдал что угодно, только бы вновь услышать хоть что-нибудь, даже отдаленно напоминающее то приятное «спасибо».

Когда в своем рассказе я дохожу до упоминания того, что скрыл от Кимберли правду, выражение на лице Адама слегка меняется. Думаю, даже уверен, тогда он подумал о себе. Ведь когда-то он поступил практически так же. Та девушка, Дженнифер, приняла его за другого, и Адам не посчитал нужным открыть ей правду. Сначала им руководили другие, малоприятные причины, но слишком скоро он понял, что не хочет делать этого из-за нее. Практически так же думал и я. Мне было страшно раскрыть правду, хотя отчаянно хотелось избавиться от этого всепоглощающего чувства ошибки, что так сильно давило на меня. Я не успел сделать это сам. Мне нужно было еще несколько часов, прежде чем я раскрыл бы Кимберли правду. Только вот, точно бы я сделал это тогда, в тот вечер?

Когда я заканчиваю свой рассказ, останавливаясь на том, что уже неделю не видел Кимберли, ночная тишина окутывает нас двоих. Ветер развивает ветки деревьев, и их шум согревает сердце. Где-то вдалеке сигналит машина, и я даже наслаждаюсь шумом жизни. Затягиваю капюшон своей толстовки еще сильнее, радуясь, что надел вещи потеплее. Только вот ветер все равно, время от времени, задувает под воротник.

- Я поступил глупо, знаю. Я чертовски сильно запутался, и не знал, что мне делать. Я хочу увидеть ее прямо сейчас, но боюсь, что она даже не посмотрит на меня. И, возможно, самым лучшим вариантом для Кимберли будет тот, который я считаю самым худшим. Что если она захочет, чтобы я оставил ее в покое? – озвучиваю я вопрос, который так сильно хотел задать этому человеку. Вряд-ли он примет решение за меня. Вряд-ли я сделаю под копирку все, что он мне скажет. Но именно его мысли, слова и воспоминания о его больных ошибках нужны мне сейчас как никогда раньше.

- Знаешь, Брайс, пока ты говорил все это, пока ты рассказывал мне свою историю, я постоянно переносил ее на себя. Постоянно вспоминал о том, что сделал сам, и к чему все это привело. Наши с тобой ситуации довольно сильно отличаются, но имеют несколько общих моментов. И, я надеюсь, сейчас ты не вдаришь мне как можно сильнее. Ибо я искренне не понимаю, зачем тебе чье-то мнение? Ты налажал, это верно. Но ты ведь даже и не попытался объяснить, зачем ты это сделал, верно? Ты не поговорил с Кимберли, спокойно и рассудительно. Наверняка ведь наорал на нее, выплюнув в лицо пару обвиняющих гадостей, и свалил в компанию к крошке виски. Знаешь, как говорят? Утаивание правды это та же самая ложь. Я не совсем с этим согласен. По крайней мере, в некоторых случаях, можно сделать исключение. В вашей ситуации ничего не ясно. Между нами нет ничего конкретного, и та точка невозврата до сих пор не стоит. Тогда почему ты проводишь этот вечер в компании такого зануды, как я? Ты хотел узнать, что я обо всем этом думаю? Хотел понять, что тебе делать? Так вот что. Тебе нужно прыгнуть в свою ублюдски крутую тачку, рвануть к милому домику своей принцессы, и разрушить все недопонимания и ошибки, которые вы сами и сотворили. Думаешь, она не хочет тебя видеть? Или, возможно, ей на тебя плевать? Ставлю сотку баксов, это самая дурацкая вещь на свете. Если в итоге окажется, что она по тебе страдала так же сильно, как и ты по ней, то ты должен будешь еще проставиться. Идет?

Я смотрю на Адама, прожигая его взглядом, и никак не могу поверить в то, что все дошло до этого. Что сдвинуться с мертвой точки мне помогли слова парня, который побывал в моей шкуре. Почему вообще, раз за разом, люди нуждаются в чьей-то поддержке? Почему нельзя принимать холодные и рациональные решения одному? Даже если в жизни все происходит именно так, наступает момент, когда ты ломаешься. Тебе одиноко, тебе нужен кто-то рядом, кто-то близкий и любимый. Но из-за того, как сильно ты старался быть независимым, у тебя никого нет. Пустота и слишком сильное ощущение ненужности, которое некому задавить. Но разве у меня так?

Выдыхаю, долго и протяжно, едва провожая взглядом облачко пара. Упираюсь руками в капот машины позади себя, и устремляю взгляд в небо. Точно так же, как делал это до того, как рядом со мной оказался Адам. Миллиарды звезд смотрящих на меня сверху. Сверкающие, яркие, горящие надеждой и мечтой. Под такими же звездами, где-то совсем рядом, моя Кимберли. Я не уверен, вернулась ли она от родителей, куда улетела на новый год. Я знаю об этом, потому что ее улыбка, на фото в инстаграм, так сильно запала мне в душу. Я знаю об этом, потому что звонил ей. Всего раз. И наткнулся на голосовую почту. Я знаю об этом, потому что Джим поделился со мной подробностями. Взамен на подробности о том, какой у Грэга любимый цвет. Джим не терял надежды, строя свое будущее с любимым человеком. Тогда почему ее должен потерять я?

- Хочу увидеть ее, - шепчу я, чувствуя дуновение ветра, развивающего мои волосы. Металл капота согрелся под моими ладонями, и я ощущаю себя немного лучше.

- Тогда, в чем проблема? Даже больше. Ты должен ее увидеть. Нельзя оставлять все так, как есть сейчас. Иначе ты будешь жалеть об этом слишком долго, - выдыхает Адам, и, отвернув голову, добавляет на порядок тише, - Поверь, я знаю, о чем говорю.

Я смотрю на него, на парня, которому излил всю душу, но о нем самом не узнал ничего. Мы не виделись месяц, и, похоже, за это время в его жизни что-то изменилось. И я хочу узнать что.

Наклоняюсь вперед, растягивая губы в улыбке, и заискивающе спрашиваю:

- А что насчет тебя, Адамсон? Как поживает твоя Матерь Драконов?

Адам закатывает глаза, поворачивается ко мне, и бурчит:

- Ты ведь знаешь, что ее зовут Дженнифер, но называть ее так тебе нравится куда больше.

- Да, именно так.

- Я летал домой, на Рождество, - внезапно говорит Адам, и я слегка теряюсь. Я знаю, что он не был дома уже два года, и этот его поступок меня слегка удивляет. Отец и мачеха прилетали к нему, брат тоже был здесь, но Адам слишком настойчиво не хотел лететь в Лос-Анджелес. И мне интересно, почему?

- И как тебе праздник в кругу семьи? – спрашиваю я спокойным голосом.

Адам пожимает плечами, сцепляя руки в замок, и теребя этикетку от бутылки все сильнее.

- Неплохо. Пока я не увидел ее, кого всеми силами старался избегать. Боже, ну что за бред? Я думал, что за столь продолжительное время мне полегчает. Думал, что теперь мои чувства к Дженнифер ничего не значат. Но стоило ее увидеть, и я запихнул всю свою уверенность куда поглубже. Смешно, правда?

- Нет, совсем не смешно, - качаю головой я, придвигаясь к своему другу поближе. И он продолжает говорить:

- Я не видел ее два года. Усиленно ее избегал. И что в итоге? В итоге я едва с жизнью не простился, когда она оказалась рядом, и улыбнулась мне. А затем обняла. Меня, понимаешь? Я совершил столько всего, но она смотрела на меня так, будто я один из самых дорогих людей в ее жизни. Понятия не имею, чем я это заслужил. Я переживал о своей семье и их комфорте так сильно, что взял с собой Бет, в качестве своей девушки.

- Бет? Но разве она не лесбианка? – изумляюсь я.

- Именно. Только вот когда она рассказала об этом своей девушке, Лори, та чуть со смеху не умерла. Она была в восторге от моей истории, и мгновенно записала мой номер, подписав его как «Разбитое сердечко».

Я тут же прыскаю со смеха, и ловлю сконфуженный взгляд Адама. Поднимаю руки вверх, выставляя ладони вперед, и оправдываюсь:

- Прости-прости, виноват.

Но Адам игнорирует мои слова, он допивает остатки своего пива, отставляет бутылку в сторону, и вновь говорит:

- Именно поэтому тебе стоит исправить все то, что вы натворили, как можно скорее. Ведь в какой-то момент станет слишком поздно, а твои чувства так и не захотят тебя покинуть. Не через неделю, не через месяц, не через года. А это, будь уверен, слишком паршиво.

Поджимаю губы, не решаясь ответить хоть что-нибудь. Мне действительно жалко Адама, но, я уверен, жалость ему ни к чему. Чуть позже распрошу об этом саму Бет, участницу всего того, что я успел пропустить. Теперь я понял, почему Адама не было на Рождественской вечеринке. И почему он пропадал, и выглядел таким подавленным, когда я ему позвонил. У него есть на то причина. Так же, как и у меня.

О чем ты думаешь сейчас, Кимберли? Где ты, с кем проводишь время? Вернулась ли ты от родителей, или еще нет? Мне хочется узнать все это как можно скорее. Ведь я без тебя не могу.

Поднимаю руку, и касаюсь пальцами плеча Адама. Я успокаиваю его таким глупым жестом, но это большее на что я сейчас способен. Вряд-ли крепкие объятия это то, что нужно.

- Надеюсь, если все пройдет так, как я того желаю, я познакомлю тебя с Кимберли. Я хочу, чтобы вы познакомились.

- Тогда тебе стоит поторопиться, чтобы сделать это, - отвечает Адам, и, встретившись со мной взглядом, тут же добавляет, стирая непонимающее выражение с моего лица, - Я переезжаю в Бостон, Брайс. Отец разрешил мне вернуться.

Удивление, наверняка, слишком явно сквозит в моем взгляде, но широкая улыбка, и очередные слова моего друга, слегка проясняют ситуацию, успокаивая бушующие эмоции внутри меня.

- Я делаю прощальную вечеринку, через две недели. И ты, и твоя Кимберли, естественно, приглашены. Возможно, у тебя есть еще некоторые вопросы, но я уверен, что знаю, что ты хочешь спросить. Я перевожусь в Бостонский университет. В тот самый, в котором учиться Дженнифер.

- Серьезно? Неужели тебе.. все будет в порядке? – с опаской спрашиваю я, надеясь, что Адам не задумал ничего, что вновь приведет его к глобальной ошибке. И он спешит меня в этом убедить.

- Конечно, все нормально. Я не собираюсь отбивать девушку своего брата во второй раз. Я просто за ней присмотрю, пока он будет в отъезде.

- Кеннет куда-то уезжает?

- Ему предложили трехмесячную стажировку в Англии. Он вырвал этот шанс из лап многих других, и я рад за него до невозможности. Я пообещал ему, что присмотрю за Дженнифер, пока его не будет. Но в первую очередь я пообещал это самому себе. Я не сделаю ничего, что может показаться странным или неправильным. Я просто буду рядом.

Я слушаю его, и пытаюсь уловить ту уверенность в своих словах, которая сквозит в голосе Адама. Я рад, что он возвращается домой. Но я переживаю, чтобы все это не закончилось тем, что сделает его жизнь еще хуже. Я просто надеюсь, что у него все будет хорошо.

- По крайней мере, если что, ты знаешь, что мы с парнями прилетим к тебе по первому зову, - усмехаюсь я, и ловлю в ответ такую же добрую улыбку своего друга. Адам помог мне, хотя бы такой мелочью. И я хочу отплатить ему тем же.

Мы прощаемся спустя час, все-таки договорившись о выпивке в баре на неделе. Я сажусь в свою машину, а Адам в свою. И когда мы проезжаем рядом друг с другом, я мигаю ему фарами, прощаясь с ним. А затем, не медля больше ни секунды, срываюсь в ночь. Я бы мог поехать домой, прояснить голову, и начать действовать завтра, но это совсем не то, чего мне так хочется. И на развилке, где одна из дорог ведет к моему дому, я сворачиваю на дорогу, ведущую к дому Кимберли. Я уверен, что смогу найти путь даже с закрытыми глазами, но я не хочу это выяснять. Я просто хочу оказаться рядом.

Останавливаюсь возле ее дома, и глушу мотор, надеясь на лучшее. Выбираюсь из машины, и вглядываюсь в окна, испытывая огромное беспокойство. Ни в одном из них нет и слабого намека на свет, и я теряюсь еще больше. Захожу во двор, поднимаюсь по ступенькам, едва не летя, и тут же зажимаю звонок, морщась от громкого звука. Я решился на это слишком спонтанно, и теперь, только сейчас, эта затея кажется мне такой глупой. Идут секунды, растягивающиеся в часы, и я чувствую, слышу, как стучит мое сердце. Но дверь так никто и не открывает. Тешу себя надеждами на то, что Кимберли все еще не вернулась, но достав телефон, и открыв ее страницу в инстаграм, обнаруживаю фотографию, которая уничтожает все мои надежды. Чемодан, билет, и родители, которые провожали ее на самолет. Она прилетела еще вчера вечером. И сейчас она мне не открыла.

Спускаюсь вниз, к своей машине, и сажусь в салон, едва не роняя голову на руль. Окна ее комнаты видно отсюда, но там точно не горит свет. Но, возможно, Кимберли там. Я все еще сжимаю в руках свой телефон, и опускаю на него опустошенный взгляд. Снимаю блокировку, думаю всего мгновение, но больше не собираюсь ничего терять. Набираю ее номер, подношу телефон к лицу, и слушаю оглушающие, ненавистные мною, гудки. Кимберли не отвечает на мой звонок, и в итоге, я попадаю на голосовую почту. Уже хочу отнять телефон от лица, и сбросить вызов, но, в конце, поступаю совершенно иначе. Набираю в легкие воздуха, и тихо, хрипло, выдыхаю:

- Привет. Возможно, ты даже не прослушаешь это сообщение. Возможно, для тебя все уже кончено, хотя ничего так и не началось. Возможно, ты не хочешь меня видеть. Но я... я так не считаю. Я поступил дерьмово, я знаю это. И я корю себя за каждый неверный шаг. День за днем, минута за минутой. Но кроме все этого, я хочу чтобы ты знала. Я жалею о своих ошибках, Кимми. Я жалею о том, что поступил с тобой так. Я... хочу увидеть тебя. До безумия хочу. И гораздо больше хочу сказать тебе то, что не могу произнести по телефону. Поэтому, если ты все-таки прослушаешь это сообщение до конца, то позволь мне объясниться. Всего один раз, Кимми. Всего раз.

Я затихаю, собираясь с мыслями, и не зная, что еще добавить. Я просто сжимаю телефон, практически до хруста, не сводя взгляда с окон, свет в которых так и не загорелся. Вздыхаю, немного отодвигаю телефон от своего лица, и шепчу напоследок:

- Я безумно по тебе скучаю...

Это все, на что меня хватило. Все, что я смог сказать, прежде чем упаду замертво, от чувств к девушке, которая сейчас так далеко от меня. Я не услышал ответа, я так и не смог до нее достучаться, но останавливаться на этом я не хочу. Но когда я уже опускаю телефон вниз, когда хочу сбросить этот вызов, голосовая почта прерывается, и в окружающей меня тишине раздается нежное:

- Брайс?

Значит ли это хоть что-то? Определенно да. Растерялся ли я в тот момент? Немного. Люблю ли я Кимберли Дэвис? Без сомнения. Слишком сильно, и слишком ярко. Я действительно ее люблю.