- Я бы не хотел сейчас его будить. - сообщает мистер Ким негромко, выходя ко мне в коридор.

У него волосы густые, но с обильной сединой вдоль висков, которая совершенно его не портит, удачно перетекая в ворот слегка помятого твидового пиджака в черно-белую клетку.

Мой мальчик сумел провалиться в полноценный сон только полчаса назад, до приезда родных, когда температура всё-таки упала на несколько градусов.

Едва мистер и миссис Ким показались на пороге, я постарался убедить их в том, что Тэхён просто физически истощён и совсем скоро будет в порядке, а после заверил, что всё, не соответствующее описанию «в порядке», я непременно исправлю.

- Он может остаться пока здесь? Хотя бы до завтра? - добавляет мужчина, скользя глазами по моему лицу в поисках заочного ответа.

Перевожу взгляд за его спину и наблюдаю, как миссис Ким бережно проводит рукой по волосам своего племянника.

- Об этом не беспокойтесь. - отвечаю, возвращая внимание к собеседнику.

- Что-нибудь нужно? Я имею в виду, лекарства, должен я как-то компенсирова...?

- Мистер Ким, вы не поняли. - прерываю, совершенно не желая слушать все эти неуместные в моем случае глаголы, особенно когда понятно, что мужчина не в курсе, кто является причиной всего происходящего с его племянником на самом деле. - Тэхён мне очень дорог. Я бы предпочёл, чтобы он никогда отсюда не уходил.

Боковым зрением замечаю, как его жена сразу же поворачивает голову в нашу сторону, но я не свожу взгляда с собеседника, замечая, как меняется выражение его лица. Теперь он ничего во мне не ищет и смотрит строго в глаза. Смотрит взыскательно и, как не странно, с нескрываемым снисхождением.

Такие взгляды достаются тому, кто по природе недалёк или просто ещё слишком юн и потому не знает, как ложно, зелено и несерьёзно звучат его убеждения и принципы.

- Это ведь здесь Тэхён жил неделями, когда учился. - произносит, наконец, мистер Ким, и его фраза далека от звания вопросительной. Он не спрашивает, поэтому я не отвечаю. Молча жду.

- И если правильно помню, ты был ему не просто другом?

Вопрос переносит назад в памяти, во времена, когда Тэхён был полон жизненного энтузиазма, и единственное, о чем переживал, - это не знание того, как рассказать обо мне близким.
Постоянно передо мной извинялся, признаваясь, что, дело в его настоящих родителях. В том, что, в каком-то смысле, он остался без них и теперь боялся потерять любовь тех, кто их заменяет. Потерять второй шанс.

Я понимал, потому не давил и не требовал.

Тэхён же старался найти подход. Аккуратно спрашивал, узнавал мнение, пытался постепенно их подготовить.

Только подготовить не вышло.

Из-за страшной тоски, которая проглотила меня живьём за те двенадцать дней нашей первой разлуки, когда Тэхён уезжал к своему родному отцу.
Из-за того, что я бы слишком нетерпелив и решил подождать его приезда у ворот их коттеджа. В три часа утра, потому что они летели поздним рейсом.
Подумал, что это не вызовет подозрений. Мало ли зачем я приехал. Может, у меня срочное дело.
Очень срочное.
Такое, что я стою на улице и мёрзну, не решаясь сесть в машину из-за неуёмного предвкушения.

Когда они подъехали, Тэхён вышел сразу же, не дожидаясь, когда полностью откроются автоматические ворота и машина окажется во дворе.

Он подошёл, остановился, может быть, слишком близко и просто смотрел на меня.
А я на него.
На шапку, едва прикрывающую уши, свитер с высоким воротом, выглядывающим из-под темно-синей куртки.
На руки, опущенные вдоль красивого тела.
На лицо, что до сих пор кажется мне лучшей планетарной работой.
В глаза, где плещется общий космос со взрывами и сиянием, которое они после себя оставляют.

Мы не позволяем себе лишнего. Я только сгребаю его в объятия и держу до уже ставшего обыденным «мне нечем дышать».

Только, наверное, всё-таки позволяем, потому что мистер и миссис Ким, до этого изучающе наблюдавшие у входа в дом, вопросительно выгибают брови, когда Тэхён сообщает, что поедет ко мне.

Они подзывают и просят хотя бы представиться, что я и делаю, знаменуя наше знакомство.

А вечером следующего дня, когда Тэхён все-таки возвращается домой, миссис Ким подходит к нему на кухне и оттягивает ворот рубашки, выставляя на показ отметины от слишком жадных поцелуев, которые я оставил.

Тэхён не препирается и не отрицает, когда женщина садится перед ним за стол и складывает руки, словно школьница.

«Не хочешь ничего рассказать?»

И мой мальчик всё рассказывает.
Не подозревая, что дядя стоит позади, подпирая плечом дверной косяк, и что они с женой, руководствуясь фразой «всё сразу понятно по взгляду», уже обсуждали подозрения всю ночь сразу после того, как я в три часа утра забрал их племянника с собой.

Первое время было тяжело.

Тэхёну постоянно казалось, будто отношение родных к нему кардинально поменялось: исчезла легкость в общении, сократились объятия и разговоры.

Не знаю, может так и было. Только совсем недолго.
Вплоть до завтрака ранним утром субботнего дня, когда миссис Ким, шурша инструкциями от таблеток, обратилась к моему мальчику с дежурным вопросом.

«Слушай, Тэхён, а ты не мог бы позвонить своему парню и спросить, можно ли начать пить «Глюкофаж» вместе с «Омепразолом»? Он же у тебя на фармацевтическом?».

В итоге я стал персональным посредником между миссис Ким и всей аптечной продукцией, потому как эта женщина пила таблетки так же часто, как ее племянник терял телефоны.

- Правильно помните. - отвечаю, вспоминая, что семь лет назад в волосах мистера Кима ещё не было седины.

- И куда ты делся потом? - притязательно, но без упрёка.

- Уехал.

- И что ты хочешь сейчас?

- Вернуть то, что было.

- Зачем?

Я думаю о том, как лучше ответить по-человечески, когда мужчина трактует мою паузу по-своему и интересуется:

- Ты понимаешь, почему я устраиваю тебе этот допрос?

- Хотите его защитить.

Мистер Ким убирает руки в карманы брюк и коротко вздыхает:

- Раз уж он пришёл именно к тебе, я не буду лезть в прошлое и спрашивать, что между вами произошло. Вопрос в том, понимаешь ли ты, в каком он состоянии сейчас? Что он не такой, каким ты его знал раньше?

- Полностью.

- У него посттравматическое расстройство и серьёзная наркозависимость, парень.
Ему нужно снова ложиться в клинику. Проходить новый курс, обследоваться, работать с врачами. Это ты понимаешь?

- Вполне.

- А мне кажется, что не «вполне». Ты просто свалился с Луны и теперь думаешь, что обо всем имеешь представление. Только вот ты не имеешь. - мужчина выдерживает паузу, возможно, думая, что я намерен возражать. Только я молча жду, понимая, что он ещё не закончил. - Раз Чимин дал мне твой адрес, делаю выводы, что вы знакомы. Можешь спросить у него, через что он иногда проходит, когда дело касается Тэхёна. И этот парень, который появился полтора года назад. Богум. Он присматривает за Тэхёном, потому что у него когда-то брат умер от передозировки наркотиков, так что его мотивы я понять готов. А вот твои - нет.

- А я без мотивов.

- Тогда зачем тебе всё это?

- Вы же знаете, каков будет мой ответ. - говорю, потому что вижу всё по его глазам.

- Неужели любовь? - губы мистера Кима искривляются в насмешливой, но печальной недоулыбке. - Вот прям большая и чистая?

Я не успеваю себя сдержать и, возможно, слегка снисходительно вздыхаю.

Ненамеренно. Просто такова реакция волчка на фразу «большая и чистая любовь», призванная описать мою связь с Тэхёном.

«Большая»: можно измерить.
«Чистая»: способна запылиться.

Возможно, сейчас я звучу высокомерно, но эти два прилагательных - в моем понимании почти оскорбление.

Когда я думаю о Тэхёне, анализирую всё, что чувствую и осознаю, мне приходит в голову лишь два существительных - «Вселенная» и «Бесконечность».

А «любовь» - это так. Земное слово.

- Возможно, ты думаешь, что я взрослый дядька, который ничего не понимает, но одно я знаю точно, Чонгук: любви недостаточно. - как ни странно, я с ним мысленно соглашаюсь. - Так что не идеализируй и не переоценивай свои эмоции. Ты о них забудешь, как только столкнёшься с реальностью, в которой не будет романтики, которую ты себе напридумывал. А мне не нужно, чтобы мой племянник испытывал ещё какой-нибудь стресс. А он его непременно испытает, когда ты поймёшь, что погорячился, и уйдёшь. - мистер Ким вынимает руки из карманов, застёгивает единственную пуговицу пиджака и добавляет. - Поэтому давай мы с тобой сразу договоримся: я его забираю завтра днём, а ты проявляешь мудрость и больше не лезешь к нему со своими юношескими мечтами.

- Он останется. - заявляю сразу же, не считая нужным что-то доказывать, потому что собеседник не в курсе, что фраза «я его забираю» - это код активации моих почти звериных инстинктов.

Густые брови мистера Кима плавно приподнимаются, придавая лицу мужчины недоуменно возмущённый вид.

- Дайте мне время, и Тэхён ляжет в клинику, пройдёт повторный курс и обследуется. Я возьму на себя то же, что брали вы и все остальные. Просто не стойте на пути.

Наверное, грубо и бесстыдно, возможно, я даже упустил в тоне что-то ещё, потому что мистер Ким неожиданно заявляет:

- Я сам в состоянии позаботиться о своём племяннике.

- Спасибо.

- Что? - хмурит брови, снова скользя глазами по моему лицу.

- Спасибо, что заботитесь о нем. Что заменяете ему родителей. Что любите его таким, какой он есть, что не бросаете и стараетесь помочь.

- Так... И что ты хочешь этим сказать?

- То, что уже сказал. Спасибо. И простите. - объясняю я честно.

- За что?

- За всё.

Мужчина замолкает на некоторое время, подозрительно поглядывая прищуренными глазами.

- А ты сам-то здоров, парень? - рождается вопрос, и мне трудно сказать, насколько он закономерный.

- В целом - да. - отвечаю. - Из пороков только хронический символизм.

- И после таких ответов ты хочешь, чтобы я поверил, будто ты настроен серьёзно?

- Знаю, впечатление я произвожу хреновое, только это ничего не меняет. - заявляю, так и замерев в одной позе - с руками вдоль серой спортивной кофты. - Тэхёна я всё равно заберу и решения своего не поменяю.

- А не слишком ли ты обнаглел, мальчик?

- Я слишком долго отсутствовал, мистер Ким, а наглеть я ещё даже не начал.

Пока мы меримся взглядами, из-за его плеча появляется супруга и дипломатично предлагает закончить разговор, толкая мужа в прихожую.

- Твой отец - Чон Хонжу? - спрашивает мистер Ким, когда женщина буквально впихивает ему в руки чёрное пальто.

- Он самый.

- Мне бы с ним переговорить.

- На предмет?

- Воспитанности его сына.

- Номер телефона написать или найдёте?

Не сводя с меня глаз, он как-то очень быстро обувается и выпрямляется:

- Сколько тебе лет, Чонгук?

- Мы с Тэхёном ровесники.

- Двадцать семь, значит. - подытоживает, не замечая, как его жена, уже успевшая закутаться в белоснежное меховое манто, выхватывает недавно поданное ему пальто и собственноручно пытается одеть, свободно манипулируя руками супруга. - Молодые люди в это время женятся, а не выдумывают себе какую-то блажь.

- Обязательно воспользуюсь советом, мистер Ким. Как только в Корее разрешат однополые браки, возьму в мужья вашего племянника. - отвечаю, когда миссис Ким открывает входную дверь и тянет негодующего мужа за порог.

- Ты его слышала, Лин? - возмущается мужчина, пытаясь развернуться и встретиться глазами с женой.

Но она, эта миниатюрная ухоженная женщина, чей стиль очень похож на стиль моей матери, смотрит на меня, как мне кажется, сочувственно и понимающе. Одними глазами даёт согласие. Подпускает, позволяет, разрешает.

Я успеваю всё это прочесть, прежде чем она прощается, бросает поспешное «до завтра» и закрывает дверь перед носом мужа.

Сердечный часовой механизм на пару с писком замка бьет очередные пять минут, и я перемещаюсь в спальню, чтобы проверить Тэхёна.

Прислушиваюсь к дыханию, касаюсь лба и задерживаюсь на несколько секунд.
Отнимаю ладонь, оставляя лишь указательный палец, и почти невесомо, дабы не разбудить, веду им от участка между бровями вниз к кончику носа, где невольно соскальзываю и замираю, когда соприкасаюсь с горячей поверхностью моих любимых губ.

Меня тянет к ним немыслимо.
Ощущаю этот аномальный магнитизм на кончиках волос, что покрывают мои руки.
Желание холодит кожу, спрыгивает с запястий к пояснице и воздушными шагами взбирается вдоль позвоночника к затылку. Я почти ощущаю, как оно кольцует бархатной лентой моё горло и завязывается на нем лёгким бантом, прикрывая отметины многолетнего стального ошейника.

В этот момент я обещаю себе, что буду целовать эти губы снова.
Но не как раньше.
Иначе.
Больше и лучше.
Защищающе. Очищающе.
Так, чтобы смыть отпечатки чужой плоти, которая к ним допускалась.

Ознаменую собой.
Снова. Навсегда. Бесповоротно.