Цветы нашей юности
Джонатан Уайлд
Глава 3 (отрывок)

Жизнь в императорском дворце шла своим чередом: минуты складывались в часы, часы в дни, а дни в месяца. Синь Ли и глазом успеть не моргнула, как с момента её поступления на службу во дворец миновал целый год, который она провела в делах и заботах. Несмотря на пророчества других девушек, она все-таки стала Старшей служанкой, и хотя это означало повышенное жалование и даже более комфортные условия проживания с другими Старшими служанками, как таковой радости и, что важнее, спокойствия ей это не принесло. Девушки, как и прежде, в лучшем случае сторонились и, скрипя зубами, выполняли её немногочисленные указания, а в худшем откровенно игнорировали и даже насмехались. Синь Ли, которой по натуре претила необходимость раздавать приказы, ничего не могла с этим поделать: все-таки умение властвовать и командовать — тот же дар и талант, как умение дивно петь или искусно вышивать. И быть может, Синь примирилась со своим недостатком проще, умей она взамен дивно петь или искусно вышивать. Но, увы-увы, если у неё и были какие-то таланты, то они очень уж умело от неё прятались.

День Синь всегда проходил в трудах: ранний подъем, затем помощь на кухне или в трапезной за завтраком, после уборка, стирка, сервировка столов перед обедом, уборка после обеда, затем работа в саду — полив растений, стрижка кустов, подметание дорожек... После этого выделялось немного времени на отдых, потому что жители и гости дворца устраивали традиционный «чайный час», а прислуживать им полагалось лишь самым расторопным и умелым служанкам. Обычно в этот момент Синь Ли выходила в город по каким-то мелким поручениям или просто убиралась. После, возвращаясь, трудилась за ужином, который, как правило, проходил с размахом, ведь во дворец то и дело прибывали важные гости, в честь которых устраивали пиршества. Под конец дня уставшая девушка засыпала в своей комнате, едва только голова касалась подушки.

Вероятно, жизнь ее так и текла бы по узкому руслу, которое ей проложила сама судьба, если бы не событие, заставившее воду выйти из берегов, — событие, навсегда изменившее ее положение при дворце.

В тот день Синь возвращалась с рынка с корзинкой специй. Погода была дивная: высоко на небе приветливо светило солнышко — оно золотило крыши дворца и листья деревьев, пока игривый ветерок прогуливался по дорогам, словно составляя девушке компанию. Ноша ее была не слишком тяжела, да и на душе было на удивление легко. Со своим нехитрым заданием она расправилась довольно быстро и теперь могла спокойно, не торопясь, возвращаться во дворец.

Около ворот, предназначавшихся для прислуги, солдат, наемных служащих — словом, не для императорской семьи или важных гостей, — Синь поприветствовали кивками стражники. Возможно, они бы поздоровались и перекинулись с ней парочкой вежливых фраз, если бы в этот момент навстречу ей не шел сам начальник дворцовой стражи — Генерал Чжа Цюнь.

Генерал Чжа Цюнь пользовался большим уважением при дворце. Он происходил из очень почтенного древнего рода, приближенного к императорской семье, что, несомненно, поспособствовало его назначению на эту высокую должность. Однако хоть слава семьи и шла впереди, Генерал и сам не отставал, поскольку был общепризнанно человеком чести с добрым сердцем. Синь и сама убедилась в этом на собственном опыте, когда однажды из-за подножки одной из служанок упала, разбив вазу. Генерал Чжа Цюнь, ставший свидетелем этой неприятной сцены, не только отчитал обидчицу и помог собрать осколки, но и сам лично перевязал девушке руку, которую та порезала при падении. С тех пор Синь прониклась симпатией к этому серьезному снаружи, но очень доброму внутри человеку. И хотя она всегда вела себя с ним так, как положено, исходя из разницы их социальных статусов, другие девушки и тут нашли, за что её невзлюбить. Ведь, кроме всего прочего, Чжа Цюнь был молод и красив, да еще и пока что не женат. И конечно, он не подозревал, что за него шла «скрытая борьба», пусть даже ни одна служанка никогда не смогла бы составить партию такому родовитому юноше.

— Добрый день, госпожа Синь, — поприветствовал её Генерал, поравнявшись. В отличие от многих господ, Чжа Цюнь всегда здоровался со всеми служанками, даже если не знал имени каждой.

— Здравствуйте, Генерал, — тут же отозвалась девушка, склоняя голову.

— У вас все в порядке?

— Да, — ответила Синь, краснея.

— Если что-то случиться, не стесняйтесь обращаться ко мне.

— Конечно, Генерал.

Они неловко замолчали. Синь Ли не знала, куда ей деть свои руки и куда смотреть, а Чжа Цюнь не торопился уходить, словно хотел еще что-то сказать. Но никаких общих тем для разговора у них не было, так что не оставалось ничего иного, кроме как раскланяться и разойтись.

Синь Ли в еще более приподнятом настроении продолжила свой путь, пока наконец не дошла до кухни. Там ее сразу встретила Старая матрона.

— Уже пришла? Быстро управилась, — похвалила её она. Несмотря на то, что Старая матрона, заправляющая всеми служанками, была женщиной суровой, от которой не так-то просто услышать доброе слово, к Синь она относилась хорошо. — Иди, помоги Сюй Чи снаружи, он там кур забивает, будешь ощипывать.

Девушка послушно кивнула, отдала корзинку и вышла на задний двор. Эта часть двора, располагающаяся возле кухни, была ограждена от всего остального обширного внешнего пространства дворца и использовалась для различных хозяйственных нужд. С одной стороны, за деревянной оградой, вдоль которой вился плющ, начинался императорский сад, а с другой петляла дорожка, которая вела к комнатам служанок.

— Здравствуй, Синь, тебя помогать прислали?

Сюй Чи, крепкий широкоплечий мужчина в грязной рубашке, смахнул с лица пот. Он уже успел расправиться с двумя курицами, которых подадут сегодня на ужин, пока остальные ждали своей участи, сидя в деревянной клетке.

— Здравствуйте, да.

Мужчина улыбнулся:

— Это они хорошо придумали, с тобой-то мы живо управимся. А то, знаешь, в прошлый раз они ко мне такую малахольную прислали. Я только начал, а та вдруг на — и в обморок хлопнется. Экие они интересные: все едят курицу, но никто не хочет думать, откуда она на столе берется! — хохотнул Сюй Чи.

Синь не могла сказать, что вид крови и убитых куриц не вызывает у нее никаких эмоций, но работа есть работа.

— Давай, подай-ка мне кого-нибудь пожирнее, — попросил её мужчина.

Девушка послушно подошла к клетке и вытащила курицу. Та, судя по всему, была явно этому недовольна и тут же принялась возмущенно кудахтать и биться в руках.

— Ты погляди, какая резвая. Ну это ненадолго, — сказал Сюй Чи, принимая строптивицу из рук Синь.

Чтобы лишний раз не наблюдать за тем, как сворачивают голову курице, девушка присела на небольшое бревнышко рядом, дабы начать ощипывать перья.

Однако стоило ей только устроиться, как вдруг курица, которую она отдала Сюй Чи, каким-то образом сумела выскользнуть из его сильных рук. Ей, видимо, не захотелось мириться с уготованной ей участью стать ужином, и она, не теряя времени, бросилась в бега. И не куда-нибудь — а через дырку в ограде прямо в императорский сад!

Сюй Чи, не стесняясь Синь, смачно выругался.

— Тьпфу ты, окаянная! Меня ж из-за нее как пить дать выпорют.

Синь Ли тут же подскочила.

— Я ее сейчас поймаю!  — с этими словами она бросилась вдогонку, тем более что пролезть через ограду следом за беглянкой было легко миниатюрной служанке, но никак не крупному почти двухметровому Сюй Чи.

Оказавшись в императорском саду, Синь сразу же увидела курицу — та как ни в чем не бывало бродила между персиковыми деревьями. Девушка, аккуратно переступая, стала потихоньку подбираться к ней, надеясь схватить и вернуться к работе. Однако стоило ей только приблизиться к курице на расстояние вытянутой руки, как та заметила ее и, уловив в ней угрозу для своей свободы, с диким кудахтаньем снова понеслась прочь.

Синь Ли и самой захотелось выругаться, как ранее сделал Сюй Чи. Теперь уже ей не оставалось ничего иного, кроме как сломя голову нестись на курицей, вытянув вперед руки в попытке поймать. Но, как назло, у нее ничего не получалось: помимо того, что курица очень быстро бегала, она еще и с завидным проворством уворачивалась, уводя Синь все дальше и дальше в сад. В конце концов девушка была вынуждена сосредоточить все свое внимание на погоне, совершенно перестав следить за тем, что вокруг.

Окончательно устав от этой беготни, Синь Ли решилась на отчаянный поступок: собрав все силы, она вдруг резко подалась вперед, надеясь ухватить курицу в прыжке. Она и вправду сумела уцепиться за ее перья, однако не смогла после этого затормозить и по инерции полетела дальше вперед, растянувшись в итоге плашмя на земле. Курица, конечно же, воспользовалась этим, с легкостью выбралась из ее захвата и понеслась себе дальше сеять смуту.

Мало было в этой ситуации унизительного само по себе, так вдруг откуда ни возьмись раздался громкий заливистый смех. Синь тут же стала озираться по сторонам и с ужасом обнаружила себя лежащей на земле прямо возле любимой беседки императора. А одновременно с этим пришло и осознание, что сейчас во дворце время чайного часа, который Его Императорское Величество, как заведено, проводит именно в этой самой беседке.

Судорожно вскочив, Синь тут же испуганно опустилась на колени и опустила голову, пряча глаза, напоминавшие теперь две круглые мелкие монеты. Щеки алели, точно спелые ягоды, а руки дрожали. В голове сразу появилось столько мыслей. Что ее ждет? Выпорют? Выгонят? Казнят?..

Сквозь мелькающие в мыслях пугающие варианты развития событий Синь все же смогла уловить смех, который, казалось, не прекращался с тех самых пор, как она недостаточно грациозно шлепнулась на землю. Собрав всю свою смелость, она подняла голову, и с удивлением увидела, что человек, который смеялся, был никем иным, как самим Императором!

Уже немолодой мужчина с сединой на висках, в дорогом, расшитом золотом, наряде и с величественной короной на голове, сидел на подушках на полу посреди беседки и хохотал. Вокруг него стояли придворные и слуги: они сперва были так же напуганы и шокированы, как Синь, однако позже, увидев, что Император смеётся, сами стали позволять себе улыбки и сдавленные смешки. И вскоре уже все те, кто находились в беседке, покатывались со смеху. Однако громче всех — Император.

Синь послушно ждала, когда это веселье сойдёт на нет, внутренне сгорая со стыда. Это ж надо было так умудриться! Из всех нелепых ситуаций, в которые она попадала, это была однозначно самой нелепой.

Наконец Император смахнул с глаз слёзы и с улыбкой покачал головой.

— Давно я так не смеялся, — признался он, все ещё всхлипывая от смеха, и обратился к девушке: — Как тебя зовут?

— Синь Ли, Ваше Величество, — испуганно промямлила она, подобострастно сгорбившись.

— Ты работаешь служанкой, Синь Ли?

— Да, Ваше Величество.

— Давно?

— Уже год.

— И что же, тебя всегда отправляют ловить сбежавших куриц? — спросил он под смех придворных.

— Нет, Ваше Величество.

— Жаль-жаль, мы бы с удовольствием посмотрели на это ещё раз, — пошутил Император. — Скажи, Синь Ли, часто ли ты попадаешь в такие ситуации?

— Чаще, чем мне этого хотелось бы, Ваше Величество, — вынужденно призналась Синь Ли.

Император, вопреки ожиданиям, обрадовался.

— Так я и думал!

— Простите меня, Ваше Величество, такого больше никогда не повторится, — с жаром пообещала девушка.

— Лично я надеюсь, что все же повторится, — снова пошутил Император. — Более того, скажу тебе: ты достойна награды. У меня при дворе столько комедиантов и шутов, но никто из них уже давно не веселил меня так, как ты. — Он вдруг махнул рукой, подзывая ее к себе. — Идем-ка сюда: будешь разливать чай, а заодно развлечешь меня рассказами о других твоих приключениях. Надеюсь, это у тебя получится лучше, чем ловить кур.

Синь не верила своим ушам: очень немногие служанки могли прислуживать за чайным часом благородным господам, а уж прислуживать Императору и вовсе полагалось лишь знатным дамам. Даже фаворитки не удостаивались такой чести, а уж служанки — тем более!

И хотя все правила приличия запрещали ей наливать чай Императору, одно правило было главнее всего: «Нельзя ослушаться воли Его Императорского Величества».

Именно поэтому Синь встала и на дрожащих ногах зашла в беседку. Красивая девушка, вероятно, голубых кровей протянула ей золотой чайник и вроде как обнадеживающе кивнула. Хотя, возможно, служанке это только показалось, потому что она не могла до конца поверить в реальность происходящего.

Император же как ни в чем не бывало отпил из своей чашки, словно не замечая ее смущения.

Синь Ли, наполняя вновь его чашку, думала, что это самый невероятный и удивительный момент в ее жизни.

Однако это так казалось ей лишь потому, что она не знала, что ждёт ее впереди.

На самом деле это было только начало.

***

— Чай будешь?

— Буду. Кофе.

Рейн сидела в гостевом доме за барной стойкой, подперев рукой подбородок и стараясь держать глаза в открытом положении. Половину ночи она провела за работой, редактируя присланные ей новые главы романа Джонатана Уайлда, и теперь мучалась от недостатка сна. Рейн не была редактором по профессии, но на заре открытия своего издательства, когда она ещё не собрала вокруг себя команду профессионалов, ей иногда приходилось заниматься этим самой, особенно если кто-то из сотрудников просрочивал дедлайн. Таким образом, она сумела неплохо наловчиться в этом деле, но, конечно, сейчас любая книга, а уж тем более книга Джонатана Уайлда, обязательно после должна была подвергаться вычитке настоящего редактора. Для Рейн же это занятие было скорее как попытка «держать руку на пульсе» — доказать в первую очередь самой себе, что она работает, даже несмотря на отягощающие обстоятельства. Ну и к тому же, чего греха таить, ей нравились истории Уайлда, и она с нетерпением ждала продолжения новой книги, которая как-то особенно сильно запала ей в душу.

— Пардон, есть только чай.

Чонгук поставил перед ней кружку дымящегося напитка.

После ночи, проведённой, можно сказать, в императорском дворце, Рейн было трудно сконцентрироваться на реальности. Однако сидящий напротив офицер полиции, попивающий чай из точно такой же кружки, как у неё, как бы всем своим видом напоминал, что убежать от реальности не получится и сюжет ее жизни ничуть не менее закручен, как история юной служанки. Поэтому девушка, вздохнув, сделала глоток чая. И тут же подумала, что отдала бы все на свете за стаканчик кофе.

— У тебя все сосудики в глазах полопались, ты в курсе? — спросил Чонгук. — И глаза красные-красные. Ты что, вчера рыдала?

Парень явно пытался разрядить обстановку, даже не догадываясь, насколько метко он попал в цель своим комментарием. Ведь если одна половина ночи ушла на работу, то другая — на слёзы и последующие попытки успокоиться и отвлечься, в том числе и работой. Но разумеется, рассказывать об этом не стоило.

— Я плохо спала, — обтекаемо ответила Рейн.

— Уверен, тебе не давали покоя мысли о моих потрясающих танцах.

Рейн улыбнулась, вспоминая ту часть вчерашнего вечера, которая прошла без неприятных происшествий, во многом благодаря Чонгуку.

— Да уж, у меня до сих пор пальцы на ногах опухшие — кое-как влезла в свою обувь, — подначила его она.

Он усмехнулся и пожал плечами, дескать, предупреждал.

— Итак, какой у нас дальнейший план действий? — перешёл к деловым вопросам он, убирая в сторону уже пустую кружку.

Сегодня вечером Рейн предстояло отчитаться господину Хекину, капитану Шину и остальным насчёт благотворительного аукциона, и перед этим девушка решила дополнительно посовещаться с Чонгуком. Именно это и привело ее в гостевой дом сразу после завтрака.

Набрав в лёгкие воздуха, она начала:

— Думаю, нужно...

Едва она открыла рот, чтобы озвучить свои идеи, как раздался звонок в дверь. Словно напоминая о том, что гостевой дом весь пропитан духом тети Хвиин, звонок звучал как самая настоящая птичья трель.

— Ты кого-то ждёшь? — спросила Рейн Чонгука.

Тот покачал головой, слезая со стула и направляясь к входной двери. Как только парень открыл ее, они оба стали свидетелем удивительной картины. На пороге стоял, в солнцезащитных очках, широких бежевых штанах и простой белой футболке, Тэхен: в одной руке он держал перекинутый через плечо пиджак, в другой — подставку с тремя стаканчиками, на которых был бы нарисован логотип известной кофейни.

— Привет. Кофе заказывали?

Чонгук и Рейн недоуменно переглянулись.

— Э-э... Ты зашёл по делу? — спросил офицер, первым справившись с замешательством.

— Разумеется, — ответил тот. Поскольку на нем все ещё были очки, трудно сказать, закатил он глаза или нет, но интонация была соответствующей. — Я пришел помочь.

— Кому?

— А здесь есть кто-то ещё, кроме вас? Я ведь вчера сказал Рейн, что приду. Разве она не предупредила?

Тэхен все-таки изловчился и снял очки, и теперь оба парня смотрели на девушку, приподняв брови.

— Ты что, его правда позвала? — удивился Чонгук.

Конечно, Рейн помнила, что говорил ей Тэхен вчера перед тем, как заснуть. Однако она была совершенно точно уверена, что это был пьяный бред и наутро он ничего из этого не вспомнит. Но, видимо, она переоценила состояние алкогольного опьянения или скорее недооценила Тэхена.

— Да не звала я его, просто...

— Не возражала, — вставил свои пять копеек брат.

Чонгук недоверчиво поглядывал на парня, в то время как Рейн пыталась взвесить все за и против и найти выход из этой ситуации.

Тэхен, видя, что его инициатива была встречена не слишком бурно, заметил:

— Подумайте сами: три головы все же лучше, чем две. В конце концов, я тоже член этой семьи. К тому же вам могут пригодиться мои знания и связи.

Рейн была удивлена тому, что Тэхен снизошёл до того, чтобы рекламировать себя. Как-никак, а он все тот же Ким Тэхен, каким был всегда: люди всю жизнь пытались оказаться в его компании, и никогда не случалось так, чтобы ему приходилось кого-то уговаривать. Но, видимо, ему и вправду было нужно влиться в их небольшую группу, раз уж он решился на это.

— И ещё я принёс кофе, — добавил Тэхен, обращаясь уже прямо к Рейн.

Это было последней каплей.

— Пусть остаётся, — миролюбиво предложила девушка, кивнув Чонгуку, и добавила: — Если будет мешать, его в любой момент можно выгнать.

Тэхен недовольно фыркнул, а вот Чонгуку идея явно пришлась по душе. Так или иначе, это растопило лёд, и все остались более-менее довольными: Тэхен приладился к их компании, Чонгук получил возможность контролировать процесс, ну а Рейн отхватила свой желанный стакан кофе. Вот, что принято назвать компромиссом.

Уже через несколько секунд, когда Тэхен с удобством расположился на диване, а Чонгук и Рейн окружили барную стойку, они вернулись к прерванному разговору.

— Так что ты решила сообщить капитану и остальным? — повторил свой вопрос офицер.

Девушка начала неторопливо рассуждать:

— Капитан говорил, нужно сообщать обо всем подозрительном. Но, наверное, начать все же стоит с покупателя семейного колье — просто для справки. И без имён. Я... я забыла, как зовут ту женщину, — соврала она, широко раскрывая глаза и сигнализируя Чонгуку, пока Тэхен не видел. Она ещё не была уверена, что готова рассказать об этом кому-то третьему.

— Ким Сыльби, — подсказал брат, поворачиваясь и облокачиваясь о спинку дивана, чтобы удобнее было с ними разговаривать. — Чудная женщина. И готов поклясться, я видел ее раньше, причём не раз.

Чонгук и Рейн переглянулись.

— И где ты ее видел? — осторожно спросила девушка.

— Не знаю. Есть смутное воспоминание из глубокого детства, будто она приходила к нам домой или что-то такое.

Тэхен говорил об этом равнодушно, не догадываясь, какие смешанные чувства испытывает при этом Рейн. «В принципе, это логично, — успокаивала она саму себя. — Возможно, отец пару раз передавал ей деньги здесь, дома». Очевидный вопрос «зачем это делать?» она старалась себе лишний раз не задавать.

— Хорошо, скажу про неё, — торопливо проговорила она, пока эта тема не стала развиваться дальше. — Однако если говорить конкретно о ком-то подозрительном, я думаю, стоит сообщить о господине Мине.

Чонгук удивленно поднял бровь.

— Это тот, который общался с Со Йесоль? — припомнил он.

— Да, — подтвердила она. — Он вёл себя немного... странно.

— Как это?

— Его взгляд... Такое чувство, будто бы он меня... изучал?

Только озвучив свои мысли вслух, Рейн поняла, насколько вяло звучал этот аргумент. Именно поэтому ей вполне было ясно сомнение, отразившееся на лице Чонгука. Нелепо подозревать во всех смертных грехах человека, который просто не слишком удачно, как тебе показалось, на тебя посмотрел. Однако даже сейчас, переносясь мыслями к вчерашнему, Рейн становилось как-то не по себе, представляя рядом этого таинственного господина. Может, у неё просто разыгралось воображение или все же это подаёт сигналы интуиция?

Неожиданно она вспомнила ещё одно вчерашнее событие.

— Я ещё не успела рассказать, что случайно подслушала один разговор...

Она кратко пересказала сначала диалог господина Мина и Юнги, а потом уже свой с ним же.

Чонгук не выглядел до конца убежденным, но и отмахиваться не стал.

— Получается, господин Мин и Мин Юнги знакомы, причём достаточно близко. И судя по всему, недолюбливают друг друга. Интересно, кто они друг другу?

— Интересно, кто вообще такой этот господин Мин, — уточнила Рейн.

Молчащий все это время Тэхен подал голос:

— Я правильно понял, что вы сейчас говорите о Мин Ене?

— Да. Ты его знаешь? — поинтересовалась девушка, обращаясь в слух.

— Как и вся Корея, — демонстративно хмыкнул брат и тут же добавил: — Ну, кроме вас двоих. Слышали что-нибудь про Grand Royal group?

— Это компания, которая владеет отелем в центре? — предположила Рейн, вспоминая тот самый отель, в котором они недавно были с Чонгуком.

— Им в том числе, — немного поправил ее Тэхен. — На самом деле они управляют целой сетью люксовых отелей по всей Корее, а кроме того ещё и торговыми центрами, ресторанами, клубами... Мин Ен выкупил эту компанию у предыдущего владельца несколько лет назад.

— Какие у него были отношения с вашим отцом? Они были знакомы? — вклинился Чонгук с конкретным вопросом.

— Не имею ни малейшего понятия, — отозвался Тэ. — Но, учитывая то, как часто мелькало в медиа имя Мин Ена в последнее время, и то, что имя нашего отца всегда было у всех на слуху, скорее всего да. Как минимум, они должны были знать друг о друге.

— Что если у них был какой-то общий интерес? — предположила Рейн. — Они оба были влиятельны и богаты. Возможно ли, что они что-то не поделили и он решился на радикальные действия?

— Металлургическая промышленность и гостиничный бизнес? — скептически заметил Чонгук. — Прости, Рейн, но все это кажется притянутым за уши. Нет совершенно никаких оснований связывать ваше случайное знакомство с убийством твоего отца. С таким же успехом мы должны подозревать каждого, чей годовой доход выше среднего. Или каждого, кто с тобой заговорит.

Рейн притихла. Ее примитивное «предчувствие» не могло тягаться с непробиваемой логикой полицейского. И вправду, какие у неё были объективные причины подозревать в чем бы то ни было господина Мина?

Повисшее молчание прервалось очередным звонком в дверь, и Чонгук снова пошёл открывать. В этот раз на пороге оказалась одна из домработниц: молодая девушка держала в руках красную коробку, перевязанную белой ленточкой.

— Простите, это доставил курьер и просил передать госпоже Ким Рейн, — поклонившись, сказала она.

Рейн подошла к ним и приняла посылку, поблагодарив девушку кивком. Та ушла, закрыв за собой дверь.

— Что это? — заинтересованно спросил Тэхен, вставая с дивана и присоединяясь к ним. Теперь они втроём смотрели на неожиданный презент.

Пожав плечами, Рейн потянула за ленточку и открыла коробку. Сверху сразу же лежала красиво оформленная записка.

«Уважаемая госпожа Ким,

Вчера я заметил, как Вам было непросто расстаться с вашим прекрасным колье. И будь моя воля, я бы предпочёл, чтобы оно и впредь оставалось при Вас. Но лучше всяких драгоценностей Вас, бесспорно, украшает Ваша улыбка. И я надеюсь, эта небольшая безделица поможет вернуть ее на Ваше лицо.

Надеюсь увидеть Вас снова,
Ваш новый знакомый Мин Ен»

Дочитав, Рейн отложила записку в сторону и открыла бархатную коробочку. Внутри лежали блестящие на свету бриллиантовые серьги.

— А это тебе не кажется странным? — спросила Рейн Чонгука полным изумления голосом.

Ответа не последовало — вопрос был риторическим.