Я едва ли нашла в себе силы, чтобы прийти в университет, хотя по мне это было вряд ли было заметно. Черная юбка, топ и сверху пиджак, волосы собраны в хвост, а лицо спасает лишь консиллер, едва маскирующий последствия вчерашнего вечера.

Я встала из-за стола лекционной аудитории и положила на стол преподавателя журнал нашей группы, после чего села обратно к подруге.

— К Лёше кто-нибудь вчера подкатывал?

Вика была бесповоротно влюблена в моего лучшего друга детства. Да и я сама понимала, что в него невозможно не влюбиться, но его характер это словно есть васаби и закусывать перцем халапеньо. У него было бесчисленное количество девушек, и ни с кем у него не сложилось чего-то серьезного.

В какой-то момент после расставания, я взглянула на его жизнь другими глазами, и поняла: секрет успеха в свободе. Тебя никто не контролирует, ты буквально проживаешь жизнь так, как угодно тебе самому, и не приходится подстраиваться под кого-то, не приходится страдать и плакать ночью от обиды, что тебя меньше любят или обманывают.

— Вичка, я не знаю, правда.

И я правда была без понятия. Половину вечера я была черт пойми где, черт пойми с кем и слава богу я додумалась оттуда вовремя уйти.

— Да ты же всегда рядом с ним находишься. — она смотрит в сторону верхних рядов аудитории. — Даже сейчас смотрит сюда.

— Он один или с Кириллом?

— С Кириллом сидят, оба с кислым выражением лица, как обычно.

— Оба сюда смотрят? — я не поворачиваясь задаю вопросы подруге, чтобы не привлекать к себе лишнего внимания.

— Оба.

Блять. Это единственное слово, которое крутится у меня на языке. Мне не было стыдно за то, что произошло, я просто хотела, чтобы на этом всё и закончилось.

— А что случилось? — подруга задает логичный вопрос, я вздыхаю, собираясь с мыслями, чтобы рассказать ей всё по порядку. — Он, кстати, с девушкой был или один?

— Один. — решаю все же держать язык за зубами, не рассказывая о том, что произошло вчера.

Пара пролетела буквально незаметно, учитывая что я с реальным интересом слушала лекцию.

Я начинаю складывать вещи в сумку, встаю, выходя из ряда и тут же упираюсь в буквальном смысле каменную грудь. Поднимаю глаза, и вижу тот же взгляд, что был вчера вечером, точно так же прожигающий мою кожу, даже в условиях холодного балкона.

— Надо поговорить.

Кирилл становится в проходе между столов, руки в карманах, хмурый и уже с самого утра чем-то недовольный. Выглядит так, как будто мы сейчас будем обсуждать стратегически важные вопросы для страны, но на самом деле не сложно догадаться о чём сейчас на самом деле пойдёт разговор.

Вика смотрит на меня с полным недоумением, я говорю ей, что всё хорошо, я возьму журнал и буквально через пять минут её догоню. Он делает шаг назад, выпуская ее, а затем становится в ту же позицию, сверля меня взглядом.

— О чем нам разговаривать? — убедившись, что подруга ушла, задаю ему вопрос.

А разговаривать в действительности и не о чем, небольшая пьяная интрижка, которая не переросла во что-то, о чем я бы потом жалела.

— О том, что было вчера.

Я распускаю волосы, начинаю теребить резинку между пальцев, понимая, что эта беседа состоится и меня никуда не выпустят из аудитории.

— Я ничего не скажу твоей девушке, это ты хочешь услышать? — но его будто это даже не волнует, ни единый мускул на его лице не выдает абсолютно никаких эмоций.

— Да.

— Хорошо, — я снова беру сумку со стола и пытаюсь выйти из ряда между столами, но он упорно преграждает мне путь, и я снова врезаюсь в его грудь. — Ну?

— Почему ты вчера не оттолкнула меня сразу?

— Что?

— Ты оглохла? — он говорит это с такой злобой, что мне становится не по себе, но только от того, что он позволяет себе так со мной разговаривать.

— Ты хочешь чтобы пол университета увидело нас тут вдвоем?

— Кать, мне всё похуй, если ты не поняла, — он смотрит на меня сверху вниз, и меня эта ситуация начинает уже даже злить. — Пусть хоть весь университет увидит.

Я понимаю, что всё это прекрасно слышат, выходящие из аудитории люди и оборачиваются на нас. Понимаю, что потом скорее всего это окажется главной сплетней недели. Понимаю, что нужно как можно быстрее освободить себя от общества Кирилла и пытаться пройти, чтобы не происходило.

— Кирилл, еще остались вопросы? Или я могу идти?

— Да, один есть. — я ненавижу, когда мне заглядывают прямо в глаза, а именно это он и делает в очередной раз. — Ты со всеми себе такое позволяешь?

Если он думает, что добьется от меня каких-то эмоций, он ошибается. Меня вообще не волнует, что обо мне думает человек, с которым я за два года учебы в университете по нормальному в первый раз заговорила вчера. И то, это вообще было сложно назвать нормальным диалогом.

— А ты себе всех позволяешь лапать, будучи в отношениях?

Он не контролирует себя, его рука резко оказывается на моем подбородке, он смотрит насколько секунд мне в глаза, а затем опускается к уху.

— Запомни, на том балконе я тебя не трогал.

— Ты даже сейчас меня трогаешь, — я одергиваю его руку от своего лица, от его пальцев горят щеки, настолько сильно он держал меня. — Да пропусти меня.

— Я хочу услышать ответ на свой вопрос, — я прекращаю попытки обойти его, потому что он каждый раз ловит меня руками и возвращает на место. — Я ведь не трогал тебя на том балконе?

Он ухмыляется, и с наглостью во взгляде ожидает моего ответа. То ли ему правда хочется знать, что я буду молчать и мне нет дела до их отношений, то ли ему так скучно в них, что он хочет поиграть со мной в идиотские игры.

— Забыли, — я полностью опустошаю легкие, выдыхая с особенной безысходностью от того, что этот разговор меня невероятно утомляет и я вообще не хочу иметь ничего общего с Кириллом. — Всё? Может ты дашь мне уйти наконец?

Он делает шаг назад и становится ко мне боком, освобождая пространство для того, чтобы я прошла.

— Спасибо.

— Кать, — окликнул он, когда я уже практически была у выхода из аудитории. — Ты правильно сделала, что остановила меня вчера.