— Ты не была дома, я всю ночь стоял под твоим подъездом, сосед сказал ты ушла, — он замолкает всего на секунду, его кадык дёргается. — Ушла с парнем.

Я точно не ожидала услышать подобное. Факт того, что Кирилл всю ночь провел около моего дома снова заставляет меня погрузится в этот день.

— С парнем?

— Да, и Лёша сказал, что это не он был с тобой.

— И что?

— Катерина, просто ответь на мой вопрос, пока я окончательно не разозлился.

Я лично попросила Лёшу ничего не говорить, если Кирилл будет звонить ему или писать, хотела, чтобы он волновался за меня, чтобы почувствовал хотя бы долю той болезненной неизвестности, которую ощутила я, изводя себя мыслями, что он делал тем вечером с другой девушкой, что говорил ей, как вёл себя с ней.

— Серьёзно? Ты поехал к своей бывшей, Кирилл. И именно в тот момент освободил себя от права интересоваться моими личными делами.

— Я задал тебе вопрос, с кем ты была?

— Какая разница с кем я была? Главное, что со мной не было тебя, ты был занят другой, — я замолкаю, смотря на его реакцию, внутри меня всё горит желанием дать ему почувствовать то же, что и я. — Вот и я была занята другим.

До конца не верю, что правда только что произнесла это вслух. Меня лелеет мысль о том, что этим я уж точно смогла его задеть, и пугает мысль о том, как он сейчас может на это отреагировать.

— Что ты сейчас сказала?

Рука Кирилла опускается на мой подбородок, поднимая его и вынуждая смотреть ему прямо в глаза. Он вжимает меня в сзади стоющую парту так, что под его напором мне приходится присесть на нее.

Мне становится не по себе, в его голубых глазах горит адское пламя, которое вот-вот меня сожжет. Я молча смотрю на него, понимая, что даже в этот момент, когда внешне я пытаюсь держать лицо и делать вид, будто мне всё это безразлично, у меня разрываются на части лёгкие и я перестаю дышать рядом с ним, от одной мысли о том, что всё кончено. От ощущения того, что пока у меня душа уходила в пятки и обратно к сердцу и я пыталась вернуть себя в сознание, он был с ней.

— Ты слышал, что я сказала, ты поступил со мной, как конченный мудак, я ответила тем же, в чём проблема?

Я звучу уверенно, но понимаю, что мои глаза вот-вот наполнятся слезами. И я не прощу себе, если он увидит это.

— Если это твоя очередная провокация, заканчивай её.

— Это не провокация, Кирилл, или ты думал, только тебе можно творить всякую хуйню, а я как твоя Сонечка буду сидеть и терпеть? Ну уж нет.

— Ты вообще понимаешь о чём ты сейчас говоришь? Осознаёшь, что я этого ублюдка превращу в фарш, когда найду?

Мой взгляд скользит по всем углам аудитории, лишь бы не смотреть на него.

— За что? За то, что кто-то мог просто трахнуть меня?

Если бы этот человек существовал на самом деле, я бы советовала ему собирать вещи и уезжать из этого города, потому что знаю: его жизнь теперь была бы обречена.

— Кто он?

— Это тебя не касается.

— Это всегда будет меня касаться, — я сглатываю. — А теперь ответь на вопрос, кто этот несчастный.

— Почему же сразу несчастный? Думаю, за эти два дня я смогла осчастливить его и не раз.

Я осознаю, насколько ужасно то, что говорю сейчас, но боль, текущая у меня по венам вынуждает меня хотеть причинить её и ему тоже. Я знаю, на что давить, знаю, что сказать и знаю от чего его взорвёт и сейчас говорю именно это.

— Иди.

Он достает ключи от аудитории из кармана и кладет мне в руку. Для меня становится неожиданным, что он просто отступает вот так.

— А что так? Представляешь, не один ты можешь делать больно другим.

— Ты осознаешь какую хуйню ты сейчас несёшь?

— Я всего лишь отвечаю на твои вопросы, Кирилл. Где и с кем была я уже ответила, или нужно было в мельчайших подробностях описать ту ночь?

Я уже тянусь к замочной скважине в двери, чтобы выйти отсюда и закончить этот разговор, который травмирует и сводит с ума нас обоих. Кажется, будто всё моё тело, мои органы, вены и артерии реагируют на его присутствие, заставляя каждый квадратный сантиметр организма изнывать. Но Кирилл вмешивается в мои планы, хватая и вжимая в ближайшую стену около двери, оказываясь так близко ко мне, что я не в состоянии дышать полной грудью. Он держит меня за подбородок и нависает надо мной, снова заглядывая мне в глаза, будто бы разыскивая там ответы.

— Скажи, что ничего не было. Последний раз спрашиваю.

— Кирилл, пожалуйста, отпусти меня.

Потому что я не вынесу подобной близости, потому что меня тянет к тебе магнитом, даже не смотря на всю боль, которая сейчас живёт во мне, потому что твои губы в сантиметрах от моих и я могу думать только об этом.

— Скажи мне, как всё было на самом деле.

— Я уже всё тебе рассказала.

Свободной рукой он ударяет в стену, рядом с моей головой так, что мне кажется она должна была бы рухнуть от подобной силы, закрывает глаза, и глубоко вздыхает.

— Значит это правда? Ты была не одна той ночью?

— Не одна.

Ведь я правда была не одна.

— Ты сейчас просто, блять, не представляешь, как я презираю тебя за это, — он всё еще не отпускает меня, а мне уже начинает казаться, что я зашла слишком далеко. — Понравилось?

— Кирилл...

— Валевская, я еще раз задаю тебе этот вопрос, когда ты трахалась с другим мужиком, тебе хотя бы понравилось?

Я думала что его взгляд горел злостью минут пять назад, но я ошибалась. Вот сейчас мне действительно начинает становиться страшно, сейчас я вижу перед собой того Кирилла, который вел себя со мной как последний мудак и которому все в этом университете боятся слово сказать.

— Пожалуйста, давай закончим этот разговор, я не могу больше.

То ли тяжесть от его пальцев на моем лице, то ли ком в горле, но мне начинает казаться, что я задыхаюсь. Дышу глубже, но от этого лишь сильнее ощущаю стойкий мужской парфюм и слабый запах сигарет под носом.

— Что ты не можешь? Рассказывать мне об этом глядя в глаза?

— Тебе нравится издеваться надо мной?

— Нет, это тебе нравится надо мной издеваться, раз ты решила рассказать об этом.

Сглатываю ту боль, которая стоит комом у меня в горле, не в силах вообще хоть что-то ему ответить.

Я на грани между тем, чтобы разреветься и отдать всё, только чтобы он меня поцеловал. На грани между желанием поскорее уйти отсюда и отдать всё, только бы он меня не отпускал.

Я знала, что мы увидимся рано или поздно, но даже не могла себе представить какая черная дыра откроется у меня в душе при его виде. Мне плохо во всех матрицах и параллельных реальностях, где только возможно наше с ним совместное существование.

— Никому не станет легче, если ты покалечишь какого-то парня.

— Поверь, станет, — он опускается ближе к моему уху, вдыхает запах моих духов и аромат волос. — Кто он?

— Ты же знаешь, что я не скажу.

— Значит я, блять, сделаю это сам, найду это животное и он пожалеет, что посмел хотя бы просто посмотреть на тебя, не говоря уже о...

Он не договаривает, сжимая челюсть и закрывая не секунду глаза.

— Ты же понимаешь, насколько нездорово это звучит?

— Да, — твердо отвечает он, не раздумывая ни секунды. — Но ты себе не представляешь насколько я больной и помешанный на тебе придурок.

Я чувствую, как свободной рукой, протискиваясь между моей спиной и стеной, он обхватывает меня за талию, прижимая к себе еще ближе, хотя до этого казалось, что это просто невозможно. Я ощущаю его тепло, ощущаю его запах, ощущаю, как мне его не хватало и от этого я чувствую болезненный укол в районе сердца.

Не могу позволить себе еще хотя бы секунды этой пытки рядом с ним, изо всех сил я пытаюсь оттолкнуть его от себя, но его каменной широкой груди абсолютно ни по чём, а сильные руки сжимают меня, словно тиски.

— Я хочу знать, что именно между вами было.

— Кирилл, — еще несколько раз, я пытаюсь освободиться, но попытки тщетны. — А бывает что-то особенное, что может быть между мужчиной и женщиной?

— Мне плевать на мужчин и женщин, я хочу знать, что конкретно делала с ним ты, Катя.

— Кирилл, я тоже много чего хочу знать, но, к сожалению, нет ни одного человека, которому я смогла бы задать эти вопросы.

— Если это снова тема Сони и поездки к ней в больницу...

— Да, Кирилл, это снова эта тема, она никуда не делась.

— Почему ты не можешь просто спросить то, что тебя беспокоит?

— У кого? У неё, которая только о тебе о мечтает или у тебя, который столько раз мне врал о ней?

— Я никогда не врал тебе.

— Ну да, ты не врал, ты просто скрывал от меня или умалчивал правду, но это ведь совсем другое, так?

— Я ни разу не виделся с ней, с того момента, как мы расстались, это не ложь.

— Я тебе не верю, в этом теперь и проблема.

Я много раз смотрела на его телефон, пока он был в душе, и каждый раз я хотела убедиться в том, что ничего мерзкого не происходит за моей спиной, но каждый раз отговаривала себя от этого, ведь старалась доверять ему. Но сейчас от этого доверия не осталось и следа, передо мной стоял самый дорогой человек, которому я больше не могла верить и это осознание, раз за разом приходя мне в голову разбивает моё сердце на мельчайшие крупицы.

— Я просто поехал к ней в больницу, потому что понимал, насколько всё серьёзно.

— Мне всё равно, зачем ты к ней поехал. Это не нормально.

— Не нормально - поругавшись со мной, идти утешаться другим членом. Ты сама вообще как, правда считаешь этот поступок адекватным?

Даже зная, что это всё неправда, мне становиться до жути неприятно просто от тона, с которым он произносит эту фразу. Буквально выплёвывая всё пренебрежение в мою сторону, от чего я понимаю, что больше не выдержу этого. Я снова пытаюсь освободиться, и на этот раз он меня отпускает, я отворачиваюсь всего на секунду, прислоняя тыльную сторону ладони к кончику носа.

Вдох. Выдох. Еще один вдох.

Все подавляемые мною эмоции хотят наружу и просачиваются в виде все сильнее намокающих глаз, из которых вот вот польются слёзы. Но я не допущу и не позволю себе расплакаться перед ним.

— Это всё? Я могу идти? — все так же не поворачиваясь зачем-то спрашиваю у него, изо всех сил заставляя свой голос прекратить дрожать.

— Иди.

Я тут же дергаю ручку двери, вылетая из аудитории. Дышу глубоко, но глаза уже наполнены влагой и если я моргну сейчас, на мои щеки обрушатся слёзы. Иду в женский туалет как можно быстрее и запираюсь там.

Стоило мне посмотреть на себя в зеркало, как в эту секунду все скопившиеся эмоции дали о себе знать. По щекам потекли слезы, и я закусываю нижнюю губу, лишь бы хоть как-то перенести моральную боль на физические ощущения. Но у меня ничего не выходит.

Хотела сделать больно ему, но почему-то в слезах снова оказываюсь я.

И сколько бы я не смахивала их пальцами они образовывались одна за одной, что только заставляло меня сильнее злиться, ведь я никак не могла собрать себя по кускам, а мой здравый мозг одолело сердце, которое щимило  настолько, что пришлось положить руку на грудь и стараться дышать чаще, лишь бы эти ощущения отступили.

Осознание, что всё это правда. Что между нами действительно всё кончено, что я должна существовать и как-то функционировать в этом мире без него, разрушало меня по частям и выбивало землю из под ног. Я люблю его так, что отдала бы ему, должно быть, любой из своих органов, если это понадобилось бы, но я не могу ему больше верить.

Всё это время, пока мы были вместе, красной нитью между нами всегда была она, и каждый раз когда я пыталась об этом забыть что-то обязательно мне об этом напоминало. А в этот раз напомнил сам Кирилл, зная, как много для меня это значит, сознательно выбирая другого человека.

Я снова вся пунцовая и от нервов замечаю, как руки покрываются красно-синими пятнышками. Отвратительно. А ведь меня ожидает сейчас разговор с секретарём декана, когда я в таком виде. Еще около десяти минут мне требуется, чтобы привести себя более менее в чувства.

Ручку двери кто-то дергает с другой стороны, я понимаю, что пора выходить, отпираю ее изнутри, но открывая дверь, вижу перед собой не какую-то студентку, а широкую мужскую грудь, в которую я буквально утыкаюсь своим красным носом от неожиданности.

— Кирилл, я же сказала, оставь меня в покое,— я поднимаю взгляд, уже приготовившись к еще одному худшему диалогу в истории, но понимаю, что передо мной вовсе не он. — Извини.

— Да ничего, — он улыбается, даже особо не посмотрев на меня. — Хорошо, что я не Кирилл.

Делает шаг вбок, чтобы я прошла, но я делаю шаг в эту же сторону, и мы снова сталкиваемся, так повторяется еще несколько раз, от чего он все же опускает голову вниз, чтобы получше меня рассмотреть, а до меня наконец доходит, где вообще мы находимся.

— Это женский туалет, — объявляю я, удивленно изгибая брови.

Он смотрит на меня теперь уже в упор. Мы просто стоим в дверном проёме не сдвигаясь с мест.

— А почему это нигде не указано?

Мне приходится выйти и оглядеть дверь, чтобы понять, что никаких обозначений и в правду нет.

— Ну, — я вздыхаю. — Видимо руководство университета считает, что все и так должны это знать.

— А у вас здесь интересно, — парень ухмыляется. — Еще интереснее было, если бы я всё-таки сюда зашел.

— Мужской на этаж выше, расположен по коридору так же.

Иду уверенными шагами в деканат, зная, что ничего хорошего там меня не ждет, с учетом того, что меня дёрнули прямо с пары, да еще и я так сильно задержалась. Захожу, направляясь сразу к секретарю, стучу в дверь.

— Ну неужели, — говорит она и тут же ставит чашку с чаем на стол. — Валевская, мы пока тебя ждали здесь, думали все состаримся.

Она недовольна. Это плохой знак.

— Извините, у нас был тест на паре, я старалась как можно быстрее.

Уверенно вру. Она цокает, заглядывает в компьютер, и судя по опустившимся бровям, прикрытыми оправой очков, прекращает быть настолько недовольной.

— Где была? — не сразу понимаю суть вопроса, и несколько секунд просто молчу смотря на неё в упор. — Надеюсь причина для пропусков была уважительная?

Она бы не вызвала меня сюда, еще и так срочно из-за двух пропущенных дней, с учетом того, что до этого я совсем не прогуливала.

— Температура была, сейчас отпустило вроде, — я показательно шмыгаю носом, который, я уверена, красный от слёз, и она тут же обращает свой взгляд в мою сторону. — Что-то случилось пока меня не было?

Она снова делает глоток чая, и уже собирается что-то сказать, но её прерывает хлопнувшая позади меня дверь, заставившая и меня развернуться. Парень из женского туалета. Мы встречаемся взглядом. Теперь я хотя бы в более адекватном состоянии, чтобы его рассмотреть. Брюнет, с медово-янтарными глазами, спортивное черное худи не скрывает того, насколько у него широкая спина и плечи, выше меня должно быть на две или даже две с половиной головы.

— Ну вот мы все и в сборе, — объявляет секретарь, пока мы стоим как два идиота перед её столом и смотрим в упор на женщину. — Катя, это Марк, нужно будет посвятить его во все тонкости учёбы в нашем университете.

— Не поняла? — переспрашиваю я, то ли потому что она действительно говорит загадками, то ли у меня на фоне Кирилла перестал нормально функционировать мозг.

— Он перевёлся к нам, в вашу группу, будет играть за нашу баскетбольную команду, поэтому с успеваемостью проблем не будет, кафедра физкультуры всё решит, в случае чего, — я закатываю глаза, но быстро вспоминаю, где нахожусь. — Так что от тебя требуется только ввести в курс дела, и ответить на все вопросы, ничего сложного для тебя, я думаю.

— Да, я поняла.

— Марк, можешь быть уверен, что попал в лучшую группу, — я ухмыляюсь, осознавая, что это всё дикое лицемерие, и группу нашу она на дух не переносит. — И ты в надежных руках лучшей студентки потока.

***
Вот такая вот глава, ребятки-котятки, люблю ругачки, но скучаю по их нормальным отношениям🥲
Давайте, как обычно, вы мне звездочки, я вам главу❤️
Всех люблю!