Скажи, что верен, что веришь душой,
Правитель наш будет польщен.

Ночь была бессонной, как бы сильно семья Дэвисов не желала сомкнуть глаза хоть на секундочку. В прочем, от семьи у них мало что осталось. Дом опустел, теперь казался слишком просторным, слишком тяжелым и, словно безбрежным. Мебель постепенно тонула в тишине, окна растянулись на сотни миль вдоль серых, выцветших стен. Игрушки, раньше разбросанные по полу вдоль и поперек, теперь были аккуратно сложены в одинокий, плотно прижатый к углу детской ящик, и только пыль могла прикасаться к нему, не терзая себя вопросами, не забивая голову остатками мышления, состоящего из непрерывно несущихся во все стороны и направления мыслей. Так себя ощущали родители пропавшей Линси, так они видели реальность. Ощущением это можно было назвать лишь частично. Абсолютно все эмоции покинули морщинистые лица безмолвных отца и матери, попутно прихватив с собой неотъемлемое у любого развитого существа желание жить. У любого, кроме мистера и миссис Дэвис.

Каждое их желание, каждая прихоть и каждое стремление было сосредоточено на родной дочери. Без неё у них будто насильно, с бесчеловечной жестокостью оторвали по одной из конечностей, оставив калекой на всю жизнь. Обеспокоенные, пребывающие в цепкой хватке паники родители не способны были есть, пить и говорить, не упоминая при этом о ребенке. Хотя бы мысленно. Хотя бы подсознательно. И каждый диалог, даже если он начинался с обсуждения налогов и кредитов или с разглагольствования по поводу какой-то научно-популярной передачи, непременно заканчивался истерикой Велмы, криками мужа и их совместной горечью потери.

Окончательно наплевав на старания уснуть, мать сидела на кухне. Сев за стол, усеянный десятками пластинок с таблетками от головной боли и бессоницы, она вчитывалась в страницы новостного журнала. Буквы растекались по бумаге, убегая от рассеянного взора, пытаясь спрятаться в черно-белых фотографиях или в контактных номерах работодателей и предпринимателей. Так и не собравшись с силами, чтобы разобрать хоть что-нибудь, женщина потянулась за кружкой с горячим крепким кофе. Сделав несмелый глоток, мать Линси недовольно скривилась, резко поставив чашку на стол, рядом с газетой.

－ Как же я сахар забыла... － разозлившись на саму себя, проговаривала она вслух. － Ничего в голове не держится! Ничего...

Женщина трясущимися руками схватилась за лежащую рядом чайную ложку и с её помощью решила подсластить напиток. Попробовав его уже во второй раз, мать Линси осознала, что ничего не изменилось. Для неё, кажется, не существовало другого вкуса, кроме этого отвратного едкого оттенка воды. Попытавшись исправить ситуацию ещё несколькими щепотками, миссис Дэвис в итоге получила мерзкую, рафинированную, приторную смесь, слабо напоминающую первоисточник.

－ Черт, － выругалась она.

Внезапно боковым зрением она заметила силуэт мужа. Он молча зашел в кухню и сел напротив, положив руки перед собой. Мелкие бусинки глаз слабо сверкнули, погрузившись в тень густых волос. Едва ли не впервые женщина увидела, что в них уже начала пробиваться седина.

－ Не спится? － отложив клятую кружку в сторону, произнесла сонным голосом она.

－ Я всё думаю о ней, － начал было мистер Дэвис, － думаю о том, как редко видел её. Ты говорила мне, что семья важнее работы, что ей нужно уделять время, но я... я не слушал. Сколько моментов, сколько слов и улыбок на лице родной дочки я пропустил? Сколько, скажи мне?

Велма опустила взгляд, понимаю, что сейчас заплачет. Слова любимого мужчины глубоко задели её сердце. Его профессия и вправду отнимала много времени, много сил и внимания. Женщине было стыдно, когда она вспоминала, как часто подозревала его в измене, когда он приходил в час ночи. А он всегда терпел её, терпел все упреки. Скорее даже игнорировал. Как часто в таких случаях супруга просила себя остановиться, но он появлялся настолько редко и эпизодичечки, что в его компании она чувствовала себя лишней, чужой.

－ Много, милый. Очень много. Но я не виню тебя, － поспешила уточнить жена.

－ Не ври мне, я был эгоистом. Как я мог так к вам относиться? － перешел на откровения муж. － Мне ведь часто предлагали взять выходной, побыть дома, среди родных. Они говорили, что я заработался, что мне необходим перерыв. А я что же? А я что, Вел?! Я фыркал, отказывался. Мне было удобнее сидеть там, в кабинете офиса, чем здесь, с тобой и... и Линси.

－ Успокойся, никто же не идеален. Тем более, ты пытался таким образом получить выгоду для нас, ведь это работа, в конце концов, за которую тебе платят, － миссис Дэвис освободила правую руку, которой она прежде перелистывала однообразные, серые страницы газеты и нечаянно, вовсе не намеренно, зацепила стакан. Он перекинулся и большая часть всего содержимого выплескалась на стол.

－ Ой, прости! － тихо вскрикнула женщина, резко поднявшись со стула и импульсивно, энергично начала вытирать всё домашним халатом.

－ Давай я тебе помогу, － неуверенно подскочил муж, дрожащими пальцами прикоснувшись к плечу жены.

－ Нет! － резко завопила она. － Я сама справлюсь! Отойди от меня!

Её вопль поразил мистера Дэвиса. Он буквально опешил, остолбенел, разинув рот и вытаращив глаза. Велма, поддавшись появившемуся в ней безумию, схватилась за голову руками и села обратно на своё место. Неожиданный поток слез рекой покатился по её щекам, ком страха и паники подступал к горлу. Она вдруг начала судорожно нашептывать что-то несуразное, попутно осознавая, во что превратилась после пропажи ребенка. Мать Линси не контролировала себя, безвыходная ситуация поставила её в тупик, превратив беззащитную жертву в опасного зверя, жаждущего крови.

Когда сознание Велмы было более-менее востановлено, она наконец смогла совладать с собой. Кожей миссис Дэвис ощутила прикосновения растерянного мужа, его озадаченный тон, которым он пытался её успокоить. Она понятия не имела, какой период времени это длилось, но на тот момент, когда она фактически очнулась, вернувшись в реальность, супруг сам практически плакал, уговаривая её ответить ему хоть что-то. Взгляд матери каким-то образом оказался направлен на запятнанную статью из газеты. В ней подробно рассказывалось о страшном случае, потрясшем всё графство Ратленд, штата Вермонт. Какая-то обезумевшая женщина, чудом выжившая после необъяснимого взрыва старого особняка утверждала, что слышит демонов, что они готовы послать своих приспешников, дабы избавить её от мучений. К тексту были прикреплены две фотографии: на одной были представлены останки, хаотичные руины дома, на второй же сама жертва происшествия. Как смогла понять из прочитанного Велма, бедняжка позже была заточена в психиатрической лечебнице, где за ней был установлен тщательный уход. Также, там что-то упоминалось о её дочери и вопросе о дальнейшей судьбе чада.

Миссис Дэвис подняла свой взор на мужа, который тут же оживился и принялся расспрашивать у супруги, что её так расстроило, стоит ли ей прилечь и отдохнуть. Увидев растерянность на лице Велмы, он непонятливо взглянул на неё.

－ Я похожа на эту сумасшедшую, да? Мне место в психушке? － спросила она, не отводя распухших глаз от худощавого лица собеседника.

－ Ты о чем? － Мужчина выхватил у неё газету и с подозрением и непониманием принялся осматривать её. － Ты об этом случае? Нет, что за чушь! Ты не сумасшедшая...

－ А кто я по-твоему, а? Кто я, как не чокнутая?! － вскочила на ноги Велма и за миг оказалась возле мужа. － Я полоумная тварь, если не могу уследить за собственной дочерью и сделать хоть что-нибудь, когда она в опасности и возможно даже мертва. Возможно, она сейчас лежит в сточной канаве на краю города и её жрут черви! А я сижу и ною! Скажи, ты ведь это думаешь?!

Супруг не желал отвечать, а даже если бы и попытался, то у него бы не вышло. Их напряженный диалог, который вот-вот должен был закончиться очередным скандалом, прервал телефонный звонок. Мать дернулась от неожиданного звука и с опаской двинулась к гостиной. Подняв трубку, она сказала:

－ Алло?

Стоящий позади мужчина посмотрел на часы. " Без пяти минут два часа ночи, － подумал он. － Кому бы пришло в голову звонить в такое время?". Но не успел он закончить мысль, как ошарашенная жена оказалась рядом и, на одном дыхании, почти выкрикивая каждое слово, произнесла:

－ Карла пропала! Пропала, господи!

***

Огромная рука монстра из древесины накинулась на впучившего глаза ребенка и резко схватила его, поместив в гигантскую пятерню. Лежащая на плоской поверхности Линси четко ощущала движения и хруст сотен шестеренок внутри сказочного, устрашающего создания. Она всё ещё не могла поверить, что такие нереальные, отнюдь не правдоподобные вещи происходили именно с ней, и что они вообще имели место быть. Затаив дыхание, дитя наблюдало, как вместе с невообразимо большим телом чудища она покидала твердый пол, постепенно поднимаясь всё выше и выше, точно взлетая ближе к потолку. Объекты вокруг уменьшались со скоростью света, словно нарочито ускользая от девочки, нагибаясь к земле сильнее и сильнее с каждой секундой. Воздух становился тяжелым, а само чадо боялось упасть.

－ Готова стать моим ужином? － ухмыляясь, вознес девчушку высоко на головой Щелкунчик. － Я бы на твоём месте даже не колебался, ни единой секунды, ни на йоту не пытался взвесить все плюсы и минусы. Ибо вот твой главный плюс, твоя выгода и польза － ты станешь пищей Бога, трапезой владаря всего живого в этом беграничном мире скважин и дверей. Разве это не прекрасно, разве это не выше всех самых смелых ожиданий, дитя?!

Тело чада казалось удивительно легким для столь громадной фигуры, поэтому, взявшись кончиками пальцев за краешек ослепительно сверкающего броского платья, Правитель мог без особых затруднений держать его в таком положении. Линси изо всех сил пыталась освободиться, но механические, неподвижные детали руки Щелкунчика являлись весьма прочными и как-нибудь разъединить их, тесно, плотно сжатые между собой, было практически невозможным. Поэтому ребенок не представлял, как ему удастся выбраться из этой убийственной хватки.

－ Но перед тем, как мы начнем... － создание самозабвенно жестикулировало, на минуту забыв, что в его сильных руках находилась хрупкая и нежная девочка, － ты должна мне отдать свой ключ. Верни мне его, ведь попал он к тебе от меня.

－ Он... он пропал, － стесненно и с острахом поглядывая на Ключника, произнесла Линси.

－ О, что за чушь? Ключ никогда не пропадает. － Правитель скорчил гримасу непонимания. － Давай его сюда.

Ребенок, понимая, что, если он сейчас не вытащит из своего кармана ключ, Бог придет в бешенство и разорвет его в клочья на месте, начал в приступе паники шарить по всем  местам, где вещь.могла дыть спрятана. В голове у девочки вновь и вновь звучали слова её нового, костлявого друга о том, что ключ появляется лишь тогда, когда он действительно нужен и исчезает в моменты чистого страха. Попутно взглянув в разрисованное едкими, впивающимися в глаза красками лицо недоумевающего старинного чудовища, дочь Велмы четко осознала, что чище и  ярче этого страха днем с огнем не сыскать и даже в самых жутких кошмарах, с которыми ей ранее пришлось встретиться лицом к лицу, она не чувствовала себя настолько угнетенно, настолько гадостно и неприятно. Облик существа казался самым что ни на есть истым ужасом, детским ужасом, если быть точнее. Его одиозная, одержимая верой натура вызывала лишь крайнюю степень отвращения. Но быть непокорным ему － то же, что и быть умертвленным, причем самой мучительной смертью, которую только мог себе представить ребенок.

Неожиданно для себя Линси наткнулась на что-то холодное и твердое. " Ключ?.." － задалась она вопросом, не требующим, в общем-то, ответа. Молча достав то самое нечто, таившееся всё это время в кармане платья, девочка передала подрагивающей рукой нужный Правителю предмет.

－ Вот так, это уже совсем другой разговор, － удовлетворенно промурыкал Щелкунчик. － Наконец он у меня! Какое блаженство, чувствовать его в руках. Знала бы ты, сколько силы таится в небольшом ключике, сколько душ он способен отпереть и захлопнуть, заточить во тьму навсегда. Я это ощутил на своей шкуре. Ты знаешь, как холодно, там, в Утробе? － нервно сглотнул от воспоминаний, способных напугать даже его, Щелкунчик.

－ Нет, сэр, － ответило смущенно чадо.

－ Очень холодно, будь уверенна. Это тебе не вонь сырого подвала, не влага канализационных труб и не булькающие звуки колодца. Это самый настоящий Ад, только на яву. Сладенькая моя, многие потусторонние твари умирают там, карабкаясь по телам других, менее счастливых существ. Они ищут дырочки, мелкие отверстия, излучающие, изливающие солнечный свет человеческого мира. Только единицам удается проникнуть сюда, в настоящую кормушку для хомячков. － Щелкунчик теребил ключ пальцами, повествуя о своём прошлом. － Большинство дохнут от холода, от засасывающей в болото пустоты и в итоге поедают себя заживо, только чтобы не ощущать эти мучения, эти конвульсии и заставляющее корчиться от спазмов удушье.

Не успел монстр толком договорить, как маленький ключик быстро очутился у него во рту. Линси показалось странным, что остальных детей, которые обладали такими же персональными вещицами, он съедал даже не спрашивая толком об этом, а в её случае сначала отобрал волшебную отмычку, оставив абсолютно безоружной и беззащитной в глазах Бога, а потом... а потом собрался проглотнуть и её. Целиком и не пытаясь при этом прожевать крохотную девочку. В тот момент его интересовала исключительно её вера. Возможно, Правителю и не приходилось бы прибегать к подобным мерам, к подобным детоубийствам, сопровождая их кровавым, мерзотным зрелищем. Но, лишь одному Богу было известно, что не в одной только вере дело. Изощренно расчленяя своих проникшихся страхом жертв, он получал сказочное удовольствие, забрасывая изуродованные трупы внутрь своего чрева, тем самым смазывая каждые самые маленькие колеса и шестерни целительной, животвоной жидкостью. Схожими процедурами Щелкунчик достигал глянцевой глади, характерного лоска внутри своего продуманного до мелчайших тонкостей организма.

－ Скажи, что веришь в меня, － тихонечко прошипел Бог, легонько подталкивая дитя к себе в пасть.

Он все ниже опускал тело Линси, исподволь помещая его в свою большущую глотку, сравнимой лишь с глубочайшней впадиной на дне океана. Сотни мелких шипов торчали изнутри, выгибаясь вверх, навстречу посетителю. В крохотных углублениях покоились косточки съеденных живьем ребятишек, лоскутки их кожи и кусочки мясистых сердец. Кровь точилась ко дну громадной раковины, заполняя его мало-помалу.

－ Скажи, что веришь в меня! － настойчивее пронесся возле левого уха чада голос монстра.

－ Я... я... － заикалась девочка, не сдерживая рванувших ручьем слезинок, － я не могу. Я не верю! Это всё сон!

Ребенок в последний раз взглянул на выражение лица Ключника, не способного стоять на месте в толпе таких же таинственных существ, как и он. Линси понятия не имела, о чем чудное создание сейчас думало, но судя по его трясущимся плечам и сжатым кулакам, он волел бы помочь.

－ Тогда умри в неведении, коль жизнь твоя лишена облика святого! － зло рявкнул король Скважины и, не теряя больше ни мгновения, разжал пальцы.

Платье дрожало на ветру, волосы вместе с ним. Выкрикивающая имя матери, отца и всех родных девочка летела в самое жерло бурлящего вулкана, ощущая себя жалким, ни на что не способным муравьем, которого вот-вот раздавит чья-то нога. Чтобы не было так страшно и тошно, дитя закрыло глаза, для верности сверху накрыв их руками. "Мама, мамочка, скажи, что это сон. Скажи, что я сейчас проснусь. Я боюсь и хочу проснуться. Не бросай меня, мамочка" － доносилось из самых низов сознания рыдающего ребенка. "Мама, я..." － прервалась очередная мысль.

слепая вера － самая ядовитая змея из всех существующих. Даже если ты сможешь найти противоядие, она поползет вверх по твоему телу, обволакивая петлей твою шею и начнет душить. В любом случае ты будешь умирать медленно

На секунду всё умолкло, даже крики всё ещё пребывающих на балконах дитей, связанных между собой веревками. Первое, что почувствовала дочь Велмы － почва под ногами, твердая поверхность. Она осмелела настолько, что даже открыла глаза. Возле неё, стоя на коленях, тяжело дышал самый близкий и самый лучший друг за всю её жизнь － Ключник. Именно он, и никто больше. Боковым зрением Линси заметила какое-то движение позади. Это было невероятно страшное зрелище. Поднявшегося на ноги и, все же, постепенно теряющего равновесие Щелкунчика облепило целое полчище его верных подданых, по всей видимости, собратьев Ключника. Они, накинувшись на него целой стаей, обнажив острые как лезвие зубы, разрывали сухое дерево на части. Некоторые, особо голодные, успели добраться до механических внутренностей живой конструкции, выплевывая изо рта стальные шестеренки, которыми было наполнено тело Бога. Их, точно мух, прилетевших полакомиться медом, можно было насчитать больше пятидесяти. Гигантская статуя кричала, извивалась, как могла, но пораженное целостное устройство лишилось прежней скорости и ловкости, а также нескольких органов чувств и частей, отвечающих за передвижение. Лишь нечленораздельные проклятия и вопли доносились из кровоточащей пасти Правителя. Он никак не ожидал восстания от, как ему казалось, глупых и несгрупированных слуг. Однако, они понимали, что Линси － особенный случай. Такое чадо, как она, принесло бы ему масштабную власть и влияние не только на Скважину, но и, возможно, на мир людей и на всё человечество целиком.

－ Беги, прошу! － шептало, словно в бешенстве, существо. － Я смог подговорить их к атаке, но долго мы его не задержим. Беги!

Дернув за плечи обескураженного ребенка, монстр попытался ещё что-то сказать. Но, поняв его просьбу с первого же раза, Линси быстро метнулась к выходу. "Я обязательно вернусь. Обещаю!" － решила мысленно она. В это время Щелкунчик продолжал кричать, в попытках противостоять своим помощникам. Несколько раз ему удалось сбросить с себя двоих-троих существ, от злости расплющив их в руках, превратив в бесформенную жижу из костей и мяса. Не успела  девочка толком отбежать от своего спасителя, который минуту назад смог так ловко поймать её, готовую умереть между челюстей чудовища, как его откинула огромная ладонь Бога. Ключник отлетел к противоположной стене, ударившись об неё. По прочному материалу разошлась трещина, но совсем небольшая. Однако, черная тень нависла над слугой Правителя, теперь скорее непокорным бунтовщиком и предателем. Силуэт схватил своего подопечного и готов был сотворить с ним нечто ужасное. Не способная больше терпеть увиденное ею, дочь Велмы толкнула тяжелую дверь и та распахнулась. Во весь дух, что есть сил ребенок бежал из волшебной сказки, в один миг ставшей ночным кошмаром из самых мерзких и жутких детских снов.

－ Куда это ты собралась?! Вернись! － завопил с досадой в голосе Щелкунчик. Он отпустил потерявшего всякую надежду на освобождение раба и поспешил за своей главной жертвой.

Чадо вновь было вынуждено бежать, уже в который раз за время его пребывания в Скважине. Оно совсем забыло дорогу, по которой её вели два монстра. Все коридоры казались до боли знакомыми, все картины и лампы, словно повторяли друг друга, казались ничем иным, как отражениями самих себя. Сотни дверей мелькали перед глазами перепуганной малышки. Сердце тарабанило в ушах, разгоняя по телу кровь с неимоверной скоростью. Ещё немного и барабанные перепонки бы лопнули, оглушая дитя. Девочка поддавалась случайным импульсам в голове и только таким способом ориентировалась в пространстве, избирая нужный для неё путь. Когда она считала, что этот поворот подходящий и именно он приведет её к выходу, тело само поворачивалось, следуя лишь каким-то необъяснимым инстинктам и мыслям. Линси то и дело замечала двери с надписями на них. Они гласили о том, кому посвящалось данное помещение. "Марк Орвелл", "Джошуа Фёрлонг", "Одра Перес" и "Ванесса Льюис" － немногие из тех, что ей все-таки удалось прочесть. На двери с именем "Джошуа" даже висел именной ключ, а сама поверхность была украшена золотыми цветами и целой плеядой хрустальных крестов. Всего этого девочка не заметила, так как присматриваться времени не было.

－ БЕЖАТЬ ОТ ИДОЛА СВОЕГО － ДА КАК ТЫ СМЕЕШЬ?! － проревели стены позади неё.

Дочь Велмы повернулась, при этом не останавливаясь. Как и стоило ожидать, Щелкунчик устроил погоню, следуя за ней по пятам. Шаги божества были размеренные, широкие и оно неумолимо приближалось к ней. Секунда, может и две － и чадо очутится у него в лапах, чувствуя, как сжимается древесина вокруг и как кислород выходит из тела.

－ ВЕРНИСЬ СЕЙЧАС ЖЕ, ДА ПОДАРИ ЖЕ МНЕ ВЕРУ СВОЮ, НЕМЕДЛЕННО! － ухмыляясь, кричал Бог. － Я СЧИТАЮ ДО ТРЕХ: РАЗ...

Ребенок вдруг вспомнил игру в прятки со своей матерью. Именно она привела её сюда, глупая игра. "Я уже большая для игор, не так ли? Большая, чтобы отвлекать взрослых от их обязанностей и бремени работы. Большая, чтобы плясать без проку. Большая, но не взрослая. До них мне ещё далеко..." － время от времени думалось ей. Мысли и воспоминания покинули разум, мгновенно рассосались, раскалились, обуглились, расплавились и осели на дне непрерывно и резко бьющегося сердечка. Недалеко возникла небольшая арка в форме почти идеального полукруга, что так сильно походила на ту, что была у них в доме. Ускорившись как можно сильнее, чадо помчалось к ней.

－ ДВА... － продолжал считать Правитель, － ТРИ! БЕРЕГИСЬ, ОТРЕЧЕННАЯ ОТ ВЕРЫ СУКА!

Король Скважины, разрушая всё вокруг, переворачивая разнообразные сосуды, вазы, разбивая вдребезги колонны и царапая от ярости потолок, гнался за обреченной Линси. Бетон сотрясался под ногами девочки, когда огромная, невероятно мощная деревянная стопа соприкасалась с почвой. Трещин было намного больше, чем от удара Ключником по стенке. Они буквально росли, подобно корням ветвистых деревьев, подпитываясь каждым новым движением. Их количество измерялось сотнями, тысячами, они подкрадывались все ближе к девочке, свидетельствуя о неумолимом исходе.

Добравшись до заветной арки, ребенок ловко проскользнул в неё, вздохнув свободно. Ему удалось оторваться, но, как выяснилось через мгновение, не на долго. Проломив, протаранив толстую стену, Щелкунчик очутился в узком коридоре вместе со своей жертвой. Посыпались отломки неизвестного материала, фрагменты узоров. Всполошившиеся, встревоженные слои вековой пыли взмыли в воздух, запорхали крылышками, словно моль.

－ Поверь в меня, прошу! Ты обретешь свободу, обретешь жизнь, новую жизнь. Запомни мои слова, тебе никогда не ощутить такие же эмоции в реальном мире! － умоляло создание. － Останься со мной, здесь. Я помогу тебе, обещаю...

Линси даже не сомневалась в подлой лжи Бога. Он был убийцей, дьяволом и Сатаной, но никак не благородной святыней, живой иконой, заслуживающей поклонов. Вера в него была смертельной религией. Поэтому, не поддавшись упрашениям, девочка продолжала бежать, сломя голову, со всех сил отталкиваясь ногами от земли. Перед ней вырос вход в знакомую комнату, окруженную десятью дверями со всех сторон. Вспомнив, как она устроена, чадо импульсивно начало искать взглядом небольшой коридор, ведущий к самой первой открытой ею двери в этот мир, в этот ад. И оно нашло его. Рванув туда, дочь Велмы ощутила толчки из-под пола, словно сильное землетрясение. Прямо возле неё тут же возникла фигура Щелкунчика, который, пробив очередной барьер, разрушив преграду на пути, оказался совсем рядом.

－ ВЕРА! ВЕРНИ МНЕ ЕЁ! － рвал глотку монстр.

Но девочка не слушала его. Она подбежала к двери, заранее будучи уверенной, что та все-таки закрыта, ведь в этой вселенной много запертых комнат. Досадно вскрикнув, дитя осознало всю безысходность сттуации. Но внезапно оно вспомнила слова Ключника, что он их произнес их в первую очередь.

"Не закрывай её. Она ещё пригодится тебе...". "Неужели он знал?" － не успела задаться вопросом Линси, как очутилась возле двери и резко дернула за ручку. Свежий воздух дунул ей прямо в лицо, овевая взъерошенные волосы. Где-то позади мчался Правитель, протягивая к ней руки, но это сейчас волновало её меньше всего. Вдохнув запах родного дома полной грудью и заполнив им легкие, девочка зашла внутрь.

***

－ Я не могу поверить, － хныкала мама Карлы. － Мы не успели толком приехать домой, как она... она... она пропала. Исчезла. Испарилась! Черт подери, провалилась сквозь землю! Я же просто попросила её занести вещи домой, пока я заеду в магазин за углом. Я не думала...

－ Никто не думал о таком, Барб, － вытирая слезы носовым платком, подметила Велма.

Она, не сыскав лучшой поддержки, обняла подругу детства за подрагивающие от плача истерики.

－ А ведь знаешь, я сначала позвонила ей самой. Подумала, мало ли, может, загуляла. Это не похоже на Карлу, но, однако, я не спешила с выводами, － издавая истерический смех, вела дальше женщина. － А стоило! Стоило спешить! Я должна была, как мать, позаботиться о ней...

－ Ну ты же не знала, дорогая, － ответила на упреки по отношению к самой себе собеседница. － Я ведь... я ведь тоже не знала, что потеряю Линси. И я до сих пор не верю в это. Не верю и всё! Они обе не могли так просто расствориться в воздухе, уйти из нашей жизни в один момент.

－ А что, если они мертвы? Что, если уже поздно их искать? － умирая от догадок, заикалась Барбара.

－ Не говори глупостей, － резко сказала Велма, в душе буквально крича о том же. － Они найдутся... Я надеюсь. Мы поднимем всю полицию, весь город и весь штат. Они наша кровь, наша жизнь.

Обе матери, обняв друг друга, ощутили прилив истерики. Слез было столько, что никакой платочек или клочок бумажной салфетки не помог бы. Тела бвли истощены, а вода в виде бесконечного плача покидала их с каждой секундой всё сильнее и быстрее. У них сложилось такое ощущение, что это не остановить никогда.

－ Мама? － прозвучало где-то на другой стороне кухни, возле входа.

Сначала две горюющие женщины не смогли учуять знакомый голосок, а если бы и смогли, то подумали бы, что им всего-то послышалось и это их агонизирующая ранами фантазия.

－ Мам? － повторил тоненький детский голос.

Велма остановилась, прекратив плакать и открыв глаза уставилась на собственную дочь. Она была в старинном, украшенном десятками драгоценных камней платье и в глазах матери выглядела так словно только что увидела свой худший страх. Мама срыву очутилась возле неё, лелея и обнимая её. Миссис Дэвис готова была всю её расцеловать, пощупать, лишь бы удостовериться в реальности, в действительности происходящего. И это был не обман и не иллюзия, не туман и не самовнушение. Это была её дочь.

－ Господи, Линси! Линси солнышко, где ты была? Боже, милая моя, во имя Христа, что с тобой случилось? Линси, Линси... － бормотала упивающаяся слезами счастья, переполняющей её радостью, усладой для сердца и самой настоящей любовью. － Не делай так больше, прошу! Не делай так никогда! Ты у меня одна, Линси, пойми это...

Матерь отошла на миг, дабы позвать отца. Она, спотыкаясь, буквально прыгала по лестнице, поднимаясь наверх. Было отчетливо слышнос как она закричала, оповестив мужа о возращении их дочери. Воспользовавшись моментом, мама Карлы подошла к чудом выжившей девочке и дрожащим тоном произнесла:

－ Ты не знаешь, Карла была с тобой?

Чадо сглотнуло. Глаза покраснели, дыхание сбилось и слезы брызнули по щекам.

－ Ты знаешь или нет?! － задала тот же вопрос Барбара, но теперь выдавливая каждое слово по кусочку.

－ Её... её... － запиналось чадо.

－ Что? Что такое? － пальцы женщины до боли впивались в тело ребенка, а разум кипел от мыслей и догадок.

－ Её, － по телу Линси прошлась мелкая дрожь, － её со мной не было. А с Карлой что, что-то случилось? － словно с неподдельным интересом искренне удивилось дитя.

Холодок пробежался по телу ребенка вновь, поглаживая нежные волосы и теребя подол платья, и он вынужден был обернуться назад. Сзади находился большой серый шкаф, с одной чуточку приоткрытой дверцой. Очередная волна ветра сдвинула её с места. Та, в свою очередь, издала тихий, еле различимый скрип и захлопнулась окончательно. Скважина осталась за ней, затаив дыхание, спрятав пропитанные ядом клыки и принялась выжидать, в предвкушении новых посетителей.