Думаешь, это всего лишь игра?
Тогда ты наивный ребенок.

"Зеркала － это не просто способ посмотреть на себя своими же глазами. Многие терялись в них, не способны понять, где явь, а где ложь. Но зеркала никогда не обманывают нас, наши ожидания. Зеркала не умеют врать. Максимум, на что они способны, искривить существующую реальность, но никак не создать новую. Врать способны только люди. Их ложь бывает частой, редкой, бесконечной. Но одно объединяет любое вранье и я это знаю...
Если в мире осталась одна нетронутая, наивная и нежная правда, то найдется одна извращенная, мерзкая и кривая ложь, способная поглотить её."

Третья дверь закрылась за девочкой. Это испытание показалось Линси самым сложным и психически давящим. Ребенок никак не ожидал увидеть в толпе красочных шариков похотливого ужасающего клоуна. В страхе быть схваченой и изуродованной им, Линси ещё раз обернулась назад, боясь увидеть там его, стоящего в разноцветном костюме с бабочкой и разрисованным красной краской лицом. Его губы были словно два бордовых полумесяца, зрительно увеличенных благодаря мякияжу. Глазницы тоже казались просто огромными с двумя мелкими пузырьками глаз. Эти крохотные точки следили за ней, способны появиться из любого места.

－ Ты сумела. Поздравляю... － Ключник подошел ближе, осматривая из-под капюшона маленького ребенка.

В ответ Линси сделала неожиданное движение, которое надолго оставило свой отпечаток в сознании существа из Скважини, а возможно, не только лишь в нем. Дитя подбежало к монстру и кинулось в крепкие-крепкие объятия, охватывая ручонками костлявое, худощавое тело чудища, сжимая область шеи существа. Сначала Ключник оторопел, замерев на месте от неожиданности и не смея сделать лишнее, неправильное движение. Ему было чуждо подобное и поэтому он не знал, как действовать в таких редких ситуациях. Но ребенок ещё и начал плакать. Скорее всего, эти горячие, горькие слезы текли ручьем из-за пережитого страха, являясь его остатками. Все скопившееся в теле девочки бежало наружу, пытаясь как можно скорее оставить организм бедного ребенка. Монстр понимал это, поэтому все же обнял чадо. Его тонкие ладони сомкнулись на дрожащей от истерики спине Линси, а само создание принялось ждать окончания рыданий.

Все же, вода закончилась в хранилищах слез Линси и девочка, дрожа и убирая с глаз следы плача, смогла выдавить из себя несколько тихих фраз. Полушепот был на удивление уверенным и монстр сначала даже испугался столь серьезно настроенной интонации ребенка.

－ Я готова идти дальше. Готова бороться с этим, пускай мне и страшно... － чадо смотрело, казалось бы, во все точки комнаты одновременно, быстро метаясь взглядом. － Это ради мамы, папы и Карлы. Я хочу им помочь.

－ Я понимаю, － молвил Ключник.

－ Дай мне четвертый ключ, пожалуйста, － наконец словив подсознательно взгляд чудовища, сказала дочь Эммы.

Существо лишь вздохнуло в ответ и просунуло руку себя под шею, отдернув один из многих ключей. Из-за светящихся ламп вокруг поверхность вещицы ярко блеснула в полутьме. Первое, что заметила Линси, так это то, что блеск был не металлический, как у многих других ключиков. Нет, этот был какой-то хрустальный, то есть, намного ярче и красивей. Присмотревшись к предмету, протянутому Ключником, дитя осознало, что он не просто стеклянный, а зеркальный. В маленькой полоске основания ключа было видно отражение девочки, её запутанные волосы и испуганные глаза. Взяв вещь в руки, чадо крепко сжало её, но с особой осторожностью, понимая, какой хрупкий и ценный предмет оно держит в руках.

－ Спасибо... － зачем-то поблагодарила монстра Линси, безмолвно развернувшись к нему спиной и уйдя к двери.

Сама дверь отличалась от остальных тем, что на ней висело небольшое прямоугольное зеркало с черной деревянной рамкой. Стекло на нем по какой-то причине треснуло, разойдясь по поверхности резкими молниями, что химерными путями сталкивались друг с другом. На зеркале Линси заметила недостающий кусочек, который позже нечаянно зацепила ногой. Этот, и ещё многие мелкие осколки, украшали пол, как блестающие во тьме кристалики. Все же оторвав от них взгляд, ребенок шагнул к двери поближе и втыкнул ключ в скважину. Один-два оборота и занавес устрашающих тайн приоткрылся.

Четвертая дверь открыта...

Обычно дети боятся стоматологов, их острые, ужасные инструменты из стали, жужжащие бормашины, которые от легкого нажатия на педали начинают с неимоверно громким свистящим звуком вибрировать, в то время как дантист постепенно приближает к чужим зубам своей кричащей от страха жертве сам бор или же любые шлифовальные насадки. Интересно, что если закрыть на момент проведения процедуры глаза, то может показаться, что это вовсе не обычный стоматологический интсрументик подкрадывается к вашему рту, а самая настоящая дрель, способная к чертям собачим вырвать все ваши зубы, покромсать десна и язык, оставив шрамы внутри ротовой полости навсегда. Но стоит лишь открыть свои глаза вновь и вы увидите улыбающегося мужчину или женщину, пытающихся успокоить вас от приближающейся истерики. Но это даже не истерика, а самая настоящая агония. Обычным зубным врачам не понять всего подсознательного страха и ужаса, который чувствует маленькое, изнеженное и пугливое дитя, когда к его губам близится самый настоящий предмет для массовых убийств, машина смерти.

Но так себе представляли стоматологов другие дети, иногда все же строя из себя бывалых, излрвчившихся смельчаков, которые сломали не один десяток бормашин и "набили морду" многим дантистам. Чего не скажешь о Линси. Эта девочка с самого детства привыкла видеть все эти приспособления для удаления или обработки зубов пациентов. Они окружали её с самого рождения и на протяжении первых пяти лет. Связано это с её тетей Мораной, которая была владелецой нескольких филиалов в округе. Сестра её матери имела большой опыт в этом зубном деле и действительно разбиралась в подобном. Но её главным недостатком всегда являлось фанатическое отношение к своей работе. Это прямо-таки зависимость какая-то, которая постоянно перекидывалась на плечи родственников, давя своим весом. Ведь Морана считала, что у её родных все должно быть идеально и улыбки сиять как минимум на уровне голливудских. Ей казалось, что это обязательная составляющая жизни всех имеющихся близких родственников, особенно семьи Дэвисов. Она страдала больше всего, практически каждую неделю ощущая давление со стороны тети Линси, которая не упускала момента в свободное время приезжать к ним.

Эта женщина, словно обезумевшая, первым делом проверяла зубные щетки. Если они не менялись больше двух-трех месяцев, она тут же "летела" на крылышках зубной феи в ближайший супермаркет и покупала нужные для определенного типа зубов щетки. Паста же обязательно должна была быть чисто белой, ибо все добавки Морана принимала за яд, портящий зубы. Родители Линси даже прятали все конфеты в доме, опасаясь того, что их полоумная родственницы попросту выкинет их под предлогом опасения возникновения кариеса во рту бедного ребенка. "Все сахаросодержащие продукты можно употреблять раз в день, а лучше не употреблять вообще!" － всегда твердила она, выискивая в доме что-то "опасное". Тётушка кроме того запрещала пить апельсиновый сок утром на завтрак потому что, оказывается, он портит зубную эмаль.

Но самым страшным была не её охота на зубных вредителей, а попытки улучшить состояние зубов дочери Дэвисов за счет лечения. И это учитывая, что ротовая полость девочки была в отличном состоянии, так как тетя постоянно настаивала чистить два-три раза на день зубы, тщательно вычищая всяческие загрязнения или же без толку елозя, ерзая этой щеткой между белоснежно чистыми зубками. Но боялась Линси именно процедур в самих клиниках. И дитя точно знало, что именно вызывает у неё страх. Это даже не бормашина, и не всякие штопферы, экскаваторы и пинцеты, что скребутся и движутся в её глотке. Нет, это небольшое круглое зеркало, размещенное возле стола с инструментами. Тетя Морана часто доставала его и показывала своей племяннице на наглядном примере, как проходят операции, что нужно удалить, переместить, вставить. Это всегда пугало ребенка. Ей было страшно видеть весь жуткий процесс изнутри, наблюдая за каждым движением и шорохом.

Именно из-за этого маленького овального зеркала чадо начинало бояться смотреть на свое отражение дома, в витринах магазинов или в зеркалах заднего вида в машинах. Ей казалось, что достаточно улыбнуться своему обычному отражению, и вместо ровных белых детских зубов она увидет что-то ужасное, что-то невообразимое и жуткое. Линси бы никогда не смогла сказать, что именно боится найти там, по ту сторону реальности, но это явно пугало её.

Тетя Морана же не унималась достаточно долго. Ссоры между родственницой и родителями Линси происходили все чаще, даже отец, который ранее всячески избегал нахождения в одной комнате с озлобленными друг на друга женщинами, начал принимать активное участие в спорах, отстативая позицию жены. Скандалы случались не на ровном месте, как это обычно бывает. Нет, у них была явная почва. Основной причиной всех криков и недопониманий, витающих в воздухе, было слишком навязчивое присутствие Мораны в доме и её стремление исправить все, по её мнению, существующие недостатки. Сначала Велма пыталась просто намекнуть на некомфортность ситуации для их семьи, позже уже прямым текстом указывала на излишнюю и даже порой раздражающую заботу со стороны тети Линси. Женшина же пыталась доказать противоположное, выдвигая аргументы в пользу своей роли в их жизни, делая просто-таки огромный акцент на дочь Дэвисов.

－ Да если бы не я, кто бы тогда стоял перед вами сейчас, Велма? － достаточно громко, чтобы все, кто мог, услышали, но все же спокойно говорила тетя, обходя круглый стол на кухне и немного приближаясь к своей сестре. － Кто бы тогда жил здесь? Маленькое дитя с ужасными последствиями тяжелой формы кариеса или пожелтевшими как медь зубами?

－ Ты слишком преувеличиваешь, Морана! Мы с Артуром способны вырастить нормального и здорового ребенка самостоятельно! － миссис Дэвис все чаще в разговоре проявляла свою вспыльчивость.

－ Я начинаю в этом сомневаться, когда заглядываю в кладовку или на самый верх ящиков на кухне, － неожиданно сказала собеседница. － Вы решили спрятать от меня этот мусор, да? Думали, я не найду всякие хлопья, конфеты и остальную дрянь, которой вы кормите своего ребенка ежедневно?!

－ Господи, хватит! － Велма с громким стуком бросила тарелки в раковину, хотя собиралась помыть посуду. － Я прекрасно понимаю, что ты хочешь помочь. Но мы не нуждаемся в твоей помощи. И, черт подери, твоя опека только пугает Линси...

－ Что ты такое говоришь? － Морана вдруг дернулась, как от тока.

－ Она постоянно спрашивает у меня, все ли у неё впорядке с зубами, не выпали ли они, не пожелтели, отказывается есть многие продукты, а о сладостях на день рождение и вовсе забыть приходится, пока ты в нашем доме.－ Мать обернулась спиной к сестре и продолжила мыть посуду.

Морана же немного поразмышляла, а потом все-таки ответила:

－ Это прекрасно!

Велма Дэвис резко развернулась и с недопониманием посмотрела на тетю Линси.

－ Прекрасно что? Ты вообще о чем?

－ Прекрасно, что ваш ребенок наконец-то начинает осознавать, насколько вредной может быть пища и как от неё портятся зубы. Достаточно посмотреть на свое отражение в зеркале － и ты уже видишь результат всех тех опасных леденцов и жвачек. Это же чудесно!

－ Морана, ты понимаешь, о чем говоришь сейчас?! － мать Линси подошла ближе и практически срывалась на крик. － Моя девочка боится тебя! Боится своего отражения, потому что ты заставила её думать, что у неё есть какая-то пожизненная проблема с зубами и что они в самом ужасном состоянии, которое срочно стоит исправить.

－ Я пытаюсь помочь! － тетя тоже не придерживалась разговорного тона.

－ Ты делаешь только хуже. Хватит пытаться делать то, в чем мы не нуждаемся! － крикнула мама.

В тот день Морана уехала из их дома. Напоследок женщина сказала, что когда-то они вспомнят о ней и о том, что она могла им помочь. Но её никто уже не хотел слушать и воспринимал как липкую занозу. Конечно, позже она ещё приезжала, но давление с её стороны действительно стало слабее и навязчивость потихоньку уменьшалась. При ней даже можна было есть сладкое и она, пересиливая внутренний страх за близких, сидела сложа руки. Тот разговор все же повлиял на неё и заставил задуматься о том, что иногда помощь действительно не нужна. А может быть, Морана просто не хотела им помогать больше и молча следила за тем, как они медленно убивают себя, запихая внутрь своих организмов сущую отраву. Ибо очень подозрительно выглядела её внезапная молчливость по отношению к Дэвисам. Теперь за столом, на ужине, она не рассказывала истории о пациентах из стоматологических клиник, не говорила о том, какая у неё чудесная работа и как замечательно быть дантистом. Все это куда-то исчезло.

Позже исчезла и сама Морана. Когда семья Линси переехала в новый дом, тетя лишь однажды навестила их, прихватив своего сына Ричарда. Линси он запомнился своей манерностью и напыщенной воспитанностью. Сразу можно было сказать, что на него тетя оказывала самую большую толику своего внимания. Хотя достаточно было его напугать или сделать что-то, что ему не нравится, как ребенок тут же начинал плакать, плеваться, окропляя соплями все комнаты и дом целиком. Дочке Велмы этот зализанный мамин сынок сразу не понравился и она всячески пыталась сбежать от него, переместившись всесте со своими книгами или игрушками в другом месте их жилья. После этого Морана больше никогда не навещала их, наверняка забыв этот адрес или просто выкинув его из головы. Видимо, это даже к лучшему, ибо теперь их семья могла вздохнуть спокойно и пить цитрусовый сок без малейших зазрений совести.

Страх окутал девочку, ещё перед тем, как она осознала, что окружило её на этот раз за открывшейся дверью. Казалось бы, она пережила достаточно ужасных вещей и явлений, чтобы быть смелее. Но на душе было очень неприятно, так как навеянное скважиной воспоминание о тете Моране было одним из самых сильных из существующих в её сознании. Ибо множество других были всего лишь какими-то моментами, секундами из её жизни, а сестра матери влияла на детскую, нестабильную и несформированную психику в течение нескольких лет. И за это время у Линси успела появиться парочка ужасающих страхов, вызванных постоянными упоминаниями о чистке и общим уходом за ртом.

Вокруг было вовсе не темно. Свет падал словно из потолка, не имея видимого источника. Светящиеся волны расплывались по предметам, придавая им какой-то нереальности, туманности. И теперь Линси видела все достаточно четко.

Это комната смеха.

Сотни, а может и тысячи однообразных огромных зеркал, стоящих как гигантские колонны, смотрели на незнакомое дитя со всех углов. Они не были кривыми или искаженными. Нет, на тот момент отражения Линси все как один повторяли её собственные движения, копируя все в ту же секунду, как увидели их. Достаточно было дернуть рукой или метнуться взглядом в другое место комнаты, как сотни клонов Линси делали то же самое.

Недолго девочка провела здесь время, блуждая между стеклянными столбами, тяжелыми и громадными плитами. В какой-то момент она услышала, как одно из целой толмпы зеркал подало голос. Оно шепнуло что-то, но этот шепот разнесся волной от края до края помещения, содрогая и бросая в дрожь все предметы.

－ Эй, Линси, подойди сюда...

Девочка обернулась, попытавшись найти источник этих слов. Её глаза пытались найти лишь один из сотен тысяч неподвижных ртов, способен издать эти звуки. Все отражения лишь поглядывали на ребенка в ответ на его собственные взгляды. Наконец дочь Велмы увидела одно единственное отражение, мило улыбающееся ей и призывающее к себе указательным пальцем правой руки. Губы то и дело шептали какие-то слова, приманивая к себе чадо. Прошло мгновение, и потусторонняя копия ребенка уже растянула по всему детскому лицу радостную улыбку, понимая, что Линси все же пришла к нему.

－ Я ждала тебя... － отражение сменило выражение лица, становясь более напряженным.

－ Меня? Почему? － сказала в ответ девочка, пытаясь понять ситуацию.

－ Кое-кому нужна твоя помощь. Одно из отражений не справится без тебя... － двойник Линси на мгновение застыл а после продолжил свою речь. － Зубы － не просто оружие для поедания пищи, но и важный фрагмент твоей жизни. Сколько раз ты слышала о проблемах с ними в детстве и даже представить не могла в своих самых страшных кошмарах, какой ужас может с ними произойти, если перестать чистить ротовую полость и есть много сладкого? Уверена, много. Так что, сегодня у тебя нашелся шанс встретиться со своим страхом и помочь самой себе избавиться от него...

－ Где оно? － Линси резко перебила монолог своего отражения и, чувствуя некий прилив силы и уверенности в себе, задала вопрос.

В ответ копия чада лишь подумала секунду-две, а после тыкнула поднятым пальцем прямо напротив себя. Девочка сделала поворот в ту сторону и увидела нечто странное. Все отражения смотрели куда-то вперед, не имея на своих лицах ни единой эмоции. В их стеклянных, зеркально чистых душах кричали только тревога и дикий интерес. Все взгляды были устремлены на одно, всего лишь одно отражение, стоящее прямо перед дитям. Девочка и не сразу осознала, что именно видит напротив. Но зрение сразу уловило силуэт Линси. Да, это была она. В зеркале стоял очередной двойник ребенка, но не похожий на свой оригинал. В этом отражении чувствовалась бурлящая ненависть и злость по отношению ко всему миру. Копия стояла спиной ко всем, и к Линси в том числе. Вся голова девочки в зазеркалье была по какой-то причине перебинтована. Несколько слоев окружили всю черепную коробку, лишь на затылке заканчиваясь небольшим узлом.

Линси подошла ближе и стояла уже в нескольких шагах от самой же себя. Волнение стучало бешаным пульсом, а страх рос с каждым рваным вдохом и выдохом. Когда отражение медленно, петляя ногами повернулось лицом, то девочка невольно ахнула и закрыла на миг глаза, пытаясь сосредоточиться на увиденном и одновременно выкинуть его из сознания навсегда и сжечь любые воспосинания о нем.

На идеальном, белоснежном бинте в районе рта разрослось, разбухло гигантское красное пятно. На краях светлый алый цвет переходил в темный, практически черный, но все же немного бордовый оттенок. Бинты постепенно просачивались этой кровью и большущее пятно постепенно расширялось в размерах. Когда оно достигло границ головы, рука отражения резко двинулась, постепенно поднимаясь вверх. В этот момент Линси внезапно для себя испугалась, ибо в глубине души осознала, что не может контролировать или хотя бы предугадывать действия, движения и слова собственных отражений. Это показалось ей до жути страшным. Но рука продолжала подниматься и остановилась лишь тогда, когда кончиками указательного и большого пальцев коснулась ткани бинтов. Потянув за свисающий бледный конец, копии девочки удалось развязать узел. После этого двойник Линси приступил к долгому и мучительно медленному освобождению своего лица от мешающего материала, шаг ща шагом приближаясь к открытию собственной сущности. Рука все разматывала и разматывала бинты, а пятно становилось все более насыщенным так как девочка приближалась к самому источнику такого количества крови. В какой-то момент освободились уши и глаза, что означало скорое открытие главной тайны － рта. Зрачки копии выглядели очень испуганными и метались буквально по всему помещению, осматривая все находящееся в нем. В это время Линси заметила, что сосуды, находящие в глазах, лопнули, и это пугало ребенка ещё больше, так как на белках сформировалась целая паутина кровавых кривых линий.

Наконец второй кончик ткани упал на пол, сформировав вокруг потусторонней девочки круг из размотанных бинтов. На губах чада оказался ещё и кусок клейкой ленты, закрывающий вход к чему-то ужасающему. Кто-то или что-то очень не хотело, чтобы ко рту добрались незваные гости. Кровь становилась все более густой и теперь украшала большую часть лица, каплями сбегая на пол и там же скопляясь в маленькие лужицы. Теперь аккуратные пальчики отражения Линси потянулась к куску скотча. Вместо привычного резкого рывка последовало такое же длительное отрывание. Лента нехотя покидала окровавленную плоть, постепенно открывая взор на нечто мерзкое.

Изначально рот ребенка не вызывал страха или омерзения. Сухие губы лишь немного дрожали, накаляя обстановку. Но прошел миг и двойник Линси решил улыбнуться так широко, как только у него это получилось, демонстрируя все свои прелестные зубки. Но вместо двух десятков ровных и белых зубов на их месте оказались вдавленные в десна, усыпанные кровью желейные мишки, мармеладки и прочие так обожаемые детьми сладости. Они заменили ребенку зубы, став на их место. Это ужасающее зрелище заставило Линси отойти на несколько шагов назад. В этот же момент зеркало перед ней с громким, практически оглушающим звуком треснуло, пройдясь широкой извилистой линией по телу двойника. Но тот лишь продолжал улыбаться от уха до уха, наблюдая за девочкой напротив. Вдруг ещё одна трещина поползла вверх по стеклу, измельчая его на маленькие кусочки. Зеркало не выдержало столь сильного давления и лопнуло, разбрасывая повсюду свои остатки.

Линси бросилась бежать как можно дальше, осознав, что теперь её отражение освободилось от удерживающей его взаперти оболочки. Бежа вперед и не оглядываясь, дитя слышало, как где-то рядом лопаются и разбиваются такие же зеркала, рассыпаясь на тысячи и сотни тысяч острых осколков. Но ребенок смотрел лишь вперед, не видя всего хаоса, происходящего вокруг него. Последнее, что увидела дочь Велмы, было очертание большой деревянной двери, находящейся всего в паре метров от неё.

...если в мире осталась одна нетронутая, наивная и нежная правда, то найдется одна извращенная, мерзкая и кривая ложь, способная поглотить её...