Чем взрослее становилось моё тело, тем тупее становился я. Память возвращалась кусками, и то, что тусклыми искрами вспыхивало в закоулках подсознания, повергало меня в ступор. Например, я отчётливо помнил лицо директрисы и мед.сестры. Как будто уже учился в этой школе в прошлой жизни, но они нисколько не изменились. Будто все повторялось в том же времени, хотя такого, определённо, быть не могло.

Излишнее внимание директора напрягало, она часто вызывала меня в кабинет просто так, чтобы осведомиться о самочувствии. Школьные успехи её не интересовали, хотя в последних классах я откровенно забил на учёбу и переваливал из четверти в четверть, как колобок, подталкиваемый чей-то заботливой ногой.

Набрав в интернете свою проблему, я получил достаточно примитивные объяснения, начиная от того, что с головой у меня не все в порядке, и заканчивая тем, что порядок не водится в моей голове. Поэтому, выбрав из всех самое разумное, я сделал вывод, что меня проклял тёмный маг.

Почему именно тёмный и почему маг? Все просто: тёмный — так как засунуть мужика в женское тело мог только самый извращенный злодей.

Маг? Ну как же? А кто ещё может засунуть мужика в женское тело… ну, понятно.

Почему проклял? Быть женщиной — это жопа. А девочкой-подростком — полная задница. Хотя, судя по периодически вспыхиваемым воспоминаниям, в прошлой жизни я был не самым лучшим представителем своего пола. И тут я мог допустить, что проклял меня вовсе не маг, а магичка. Это больше походило на правду, так как все магички — су… суровые создания. Я перечитал много известных книг про их жестокую месть, и, полагаясь на опыт авторов, перепробовал существующие оборотные заклинания. Бомжы на свалке уже принимали меня за своего, когда в очередной раз я приносил приготовленную дома хрень, а потом та взрывалась, оставляя меня с носом. Хорошо, что с носом. Могло и без, потому что авторы были явными физиками-недоучками.

Ни одно из заклинаний не подействовало. И тогда я решил, что надо на время прикрыть это дело шляпой. «Шляпой» я называл свой план по построению идеальной фигуры, который расшифровывался как: «Штаб Ляжка, Попа и ..Й». Последняя аббревиатура появлялась только в творительном падеже специально. Потому что только она могла творить и только её у меня не было. Короче, я попросту бегал. Много. Слушая тяжёлый метал. Лучше бы метал я не слушал, а тягал, но грудей у меня не было, а помогать им расти я не хотел.

Необходимо было вернуть всё на места. И во мне действительно все больше и больше просыпалась мужская сущность. Даже в туалет я пытался ходить стоя. Правда, для этого не было подходящих штанов, чтобы с ширинкой снизу.

Но в один из дней вдруг все пошло наперекосяк.

— Ты чего такая плоская? — обратилась ко мне девчонка, буфера которой были размером с мою голову. С две моих головы.

Мы стояли в раздевалке спортивного зала, я в трусах и футболке, она в кружевном лифчике и трениках. Помещение находилось в подвале. Оно было большим и душным, без окон. Там воняло пóтом и носками почти всегда. Поэтому я старался приходить как можно раньше и уходить первым. Но сегодня мы пришли вместе, и она откровенно пялилась на меня. А я растерялся, не зная, что ответить на столь интимный вопрос.

Вдруг она подошла совсем близко и своей грудью прилепила меня к шкафчику. К сожалению, колыхаться в трусах было нечему, поэтому я отреагировал ровно, спокойно, не дыша. Она приподнялась на носочки. Её полные руки потянулись за мои плечи. Она глубоко дышала, и грудь доставала моего подбородка. Я зажмурился и подумал, что если сейчас зайдёт новая физручка, я лишусь пятёрки в четверти. А потом еще раз подумал и передумал, что лучше бы она зашла. Так как на уме у девицы было незнамо что, а я не мог ручаться за себя. Кабы не в этом теле, сориентировался бы быстро. Но сейчас преимущество было не на моей стороне. И даже стало обидно, что столько добра пропадает зря. Потом я вновь подумал, и решил, что слишком много думаю, когда надо действовать, и схватил её за сиськи.

Ни-че-го.

Никакого чувства, кроме того, что мне шарахнули дверцей шкафчика по спине.

— Да что с тобой не так? — взвизгнула девчонка, отпрыгнув. — У тебя что, не все дома?

А я открыл глаза и захлопал ими, соображая, что произошло. В руках у неё была майка, которую она прижимала к груди и, по всей видимости, достала из шкафчика позади меня. Глаза смотрели ошалело.

— Хотел-а посмотреть, настоящие ли? — признался я, покраснев и потерев ушибленную лопатку.

Лицо девчонки просветлело.

— Ну и, проверила? — хмыкнула она, быстро натянув футболку.

— Настоящие, — удрученно выдохнул я и принялся надевать штаны.

— Пей шалфей, — пройдя взглядом по моей груди, где тоже что-то должно было быть, но пока что не было, она присела на скамью и поведала историю про девушку, у которой был нулевой размер, и она начала пить шалфей. После трех месяцев её стало не узнать.

В раздевалку вошла подруга грудастой и, услышав, о чем мы говорим, согласно кивнула. Она тоже знала эту историю и тоже пила шалфей. А потом еще одна и ещё, и все они пили шалфей!

И вдруг я подумал, а почему бы и нет? В конце концов, когда-то же надо совмещать полезное с приятным.

Правда, когда я ещё раньше так подумал, ничего не вышло. В интернете я вычитал, что для выращивания груди нужно прикладывать к ней на ночь капустные листы. Но так как взять свежие из холодильника не удавалось: как только они появлялись, мать сразу варила борщ, я вылавливал потом те сваренными из кастрюли. Чувствовал себя отвратительно: чудо-примочки холодили кожу, а когда высыхали, чесалось всё. В общем, вонял я, как квашеная капуста, которую мало того, что засолили, но ещё и дали хорошенько протухнуть. Запах преследовал потом весь следующий день, а у толстого, когда он находился рядом, просыпался аппетит. И хотел он ни что иное, как пирожки с капустой. Объяснял свою потребность просто: они у него в носу. Поэтому, испугавшись, что в один из дней он обнаружит истинную причину своих страданий, так как в столовой тех никогда не было, я бросил это дело.

Но предложенное девахами показалось необременительным. Главное — что не примочки.

После занятий я пошёл в аптеку и купил чудодейственную травку. Взял десять упаковок. Чтобы наверняка. Раз чужие груди трогать нельзя, хоть себе наращу. Аптекарша недоверчиво смерила меня взглядом, но ничего не сказала.

Дома я заварил сразу треть пачки, и понял, что рано обрадовался. Пить это было невозможно. Осилив четверть стакана и смачно отрыгнув из всех мест, я решил, что буду попивать постепенно. Примерно по одной ложке в минуту. Чашку я так и не осилил даже за полчаса. Пришлось действовать радикально. К сожалению, через клизму эту дрянь вогнать тоже не удалось. Так как клизмы дома не оказалось. А когда я в очередной раз пришёл в аптеку, чтобы её купить, аптекарша посмотрела неоднозначно скривив рот, а потом дала мне пипетку для главных капель, сказав, что клизмы продаются только по рецепту или с разрешения родителей. Что она обо мне подумала, не хотелось представлять, но, тупо взяв пипетку, я пришёл домой и долго на нее смотрел. Потом понял, что от долгого смотрения она не увеличится в размерах и не превратится в клизму. Вгонять шалфей через глаз я не решился. И, зажмурившись и закрыв пальцами нос, следующую чашку выпил залпом и закусил огурцом. С последним, вроде, зашло.

Три месяца я глотал ненавистную травку и давился огурцами. Результат заставил себя долго ждать и был прямо пропорционально обратным. Из размера 0.5 моя грудь сдулась до 0.25, так как я практически перестал есть и похудел, наверно, килограмм на шесть. Толстый с завистью смотрел на мои кости, жуя капусту и выспрашивая рецепт новой диеты. С грудями у него было всё в порядке: те тряслись, как коровье вымя, при каждом передвижении, даже челюстью, и предлагать ему шалфей я не решился. А вдруг на нем сработает, как надо, и потом вместо книги на день рождения мне придётся покупать ему лифон?

Заметив, что каждый день я травлюсь какой-то жидкостью, воняя на всю кухню, мать поинтересовалась, зачем? Признаться было стыдно, поэтому я бросил это дело. Да и шалфей закончился.