После уикенда Бетти трудно было возвращаться в университет и вливаться в учебу. Они втроем так здорово провели время, что расставаться стало даже тяжелее, чем после летних каникул. С Ником тоже не получалось встречаться часто. Учеба в разных корпусах все же давала о себе знать.

В ноябре на Ливерпуль опустилась стужа. Ник часто зазывал Бетти на очередные улетные вечеринки, но она отказывалась. Холод делал ее домоседкой. Куда приятнее было укутаться в мягкий теплый свитер, читать книгу и смотреть в окно на понурое небо и продрогших студентов, прохаживающихся по кампусу.

Эмилия Питерс – соседка по комнате, в отличии от Бетти, постоянно пропадала на внеурочных занятиях. Она посещала кружки по хоровому пению и актерскому мастерству. Бетти же помимо менеджмента и сопутствующих занятий ничего больше не интересовало.

До середины декабря погода скупилась на снег, но потом вывалила на город все задолжавшие осадки. Голые ветви деревьев укрылись под белоснежной шубой, морозный воздух настойчиво пробирался в легкие и изо рта парило.

– Я пальцев не чувствую, давай заглянем в кофейню?

– Бетти, мы всего полчаса катаемся, куда ты вечно спешишь?

– В тепло, неуемная ты задница! Я замерзла, сейчас кони двину. А мне хотелось бы дожить до девятнадцатилетия.

Ник состряпал кислую мину.

– Идем! Каток никуда от нас не денется.

Они зашли в первую попавшуюся кафешку и устроились у большого панорамного окна. Запах жареных кофейных зерен пропитал воздух, множество золотистых гирлянд создавало атмосферу уюта. Щеки Бетти щипало от перепада температуры, но это ей даже нравилось. Они с Ником заказали по ванильному рафу и разговор полился.

– Ты собираешься отмечать день рождения?

– Не знаю, – пожала плечами Бетти. – Восемнадцатилетние прошло просто ужасно. Домой все равно не поеду, поэтому Скай и дедушка ждут меня только к сочельнику.

– Значит, беру развлекательную программу на себя!

– О, нет! Пожалуйста, только не это!

– Да, перестань! – усмехнулся Ник. – Будет весело.

– Я не переношу вечеринки, Ник. То, что я оказывалась на них заслуга либо твоя либо Блейка. И, если что, это, скорее, упрек.

Ник усмехнулся, закусил губу и ненадолго задумался, глядя на Бетти. Ее насторожило такое поведение.

– Ни-и-ик?..

– Никакого столпотворения, – сдался он. –Ладно, понял. Меня-то хоть пригласишь? Сходим куда-нибудь, я все устрою. Соглашайся! Ты и так безвылазно сидишь в общежитии! Плюс на Рождество я буду с семьей отца, ты обязана сжалиться надо мной и заранее залечить мои раны...

– Ой, все! Прекрати тараторить! Хорошо, как скажешь. Праздник, так праздник. Устрой мне день рождения.

– Ура-а-а, – довольно протянул Ник.

Бетти усмехнулась, но тоже осталась вполне довольной. Ник не вынуждал ее устраивать попойку с толпой, она была ему благодарна.

***

– Что это за друг у тебя такой? Говоришь, не встречаетесь, а на свидания к нему на крыльях летишь.

– Эми, какие крылья? Это вовсе не свидания, а встречи. Мы ходим в кино, на каток, зависаем в кафе.

Эмилия деловито выгнула бровь, как бы имея ввиду «и разве это не свидания?». Она была очень изящной девушкой: осиная талия, длинные ноги, красивые белокурые волосы. В глаза Эмилии невозможно было не влюбиться. Голубые, с темно-серой окантовкой по краю. А стоило ей запеть... Бетти считала, что при рождении таких людей касаются ангелы, не иначе. И характер у Эмилии был вполне себе сносный. Задорная бунтарка, в меру наивная и очень добрая.

– Он красавчик. Я бы с таким встречалась.

– Могу вас познакомить, – протянула Бетти не отрываясь от книги. – Я дорожу нашей дружбой с Ником, а ты будешь хорошей партией для него.

– Партией, – цокнула Эмилия. – Ты как будто в прошлом веке живешь. Я уже кое с кем общаюсь, но если не выйдет, буду иметь ввиду. Ник, значит? Николас, Никлаус или, может быть, Николетт?

– Николас Одли, девятнадцать лет, блондин, глаза голубые. Что еще? Рост шесть и две десятых фута примерно. Размер ноги...

– Ой, перестань, Бэт, – хохотнула Эмилия. –Что тебя вдруг так разозлило?

– Да не злюсь я, – вздохнула Бетти, все-таки откладывая книгу. – Просто я ведь рассказывала тебе о Блейке, а ты приписываешь мне роман с Ником... Это раздражает.

– А меня раздражает твой ненаглядный Блейк, – выдала Эмилия. – Я совсем не знаю его, но и не хочу знать. Этот засранец даже на сообщения тебе не отвечает. А я ведь вижу, тебя это задевает.

Бетти пожала плечами и выдохнула, прикрыв глаза. Мысли о Блейке всегда не давали ей покоя, не хватало еще, чтобы Эмилия давила на больное.

– Он знаменитость, слишком занят. А еще, если быть до конца откровенной, он относится ко мне, скорее, как к сестре...

– Мой брат не целует меня при первой возможности, – усмехнулась Эмилия.

– Уже жалею, что рассказала тебе об этом.

– Он хоть поздравил тебя?

Бетти раздраженно встала с дивана и полезла в шкаф за любимым свитером. Она молча оделась, потеплее, как любила, и вышла из комнаты. До встречи с Ником оставалось еще больше часа, но она не могла продолжать эту пытку. Бетти могла вынести все подколки на счет Ника, но ей почти физически становилось больно выслушивать правду о Блейке. Вопреки всему она любила Блейка, все ему прощала и постоянно оправдывала. И каждый раз, когда он относился к ней пренебрежительно, Бетти хотелось рыдать без остановки. Такая любовь выматывала. Бетти всем сердцем желала избавиться от этих чувств.

***

– С днем рождения, Зимний Мишка!

Ник подлетел к Бетти и заключил ее в трепетные объятия. Затем отодвинулся и вручил плюшевого медведя. Белого, с красным сердцем в руках.

– Мишка для Мишки, – Ник улыбнулся, но заметив понурый взгляд Бетти, нахмурился. – Что с настроением? Кто-то обидел? У тебя что-то произошло?

– Какой же ты болтун, Ник, – улыбнулась Бетти.

Она взяла из рук Ника медведя и усмехнулась его схожести с собой. В белом пуховике ниже колена и с обмотанным вокруг шеи красным шарфом она действительно как будто являлась большой копией этой игрушки.

– Спасибо. Назову его Нико, будет напоминать мне о тебе.

– На этот случай у тебя есть я. Или ты решила от меня избавиться?

Бетти посмеялась, а Ник снова заключил ее в кокон из своих рук.

– Как и обещал, подготовил культурную программу. Сейчас мы едем в Скаус на Аллертон-Роуд, надеюсь скандинавская кухня тебе по вкусу? – Не дождавшись ответа, Ник продолжил: – А затем в одну необычную галерею. Не смотри на меня так! Тебе понравится.

– Ты обещал, что мы будем вдвоем.

– Правильно. Я никого не приглашал, честное слово!

Ник взял Бетти за руку и сжал ее ледяные пальцы в своей ладони. Стало намного теплее и уютнее.

До Скауса они доехали на такси. Ник заранее забронировал столик, самый отдаленный, за деревянной ширмой. Поэтому Бетти действительно казалось, что в ресторане они находились вдвоем. Раз уж Ник привез Бетти именно в это место, она заказала фирменный скаус* с говядиной и яйцо-пашот на тосте. Как комплимент от заведения им поставили на стол хлебную корзину и Бетти впервые попробовала содовый хлеб. Она никогда не подумала бы, что захочет вернуться в заведение из-за хлеба, но это случилось.

– Скумбрия на закваске и брауни просто отменные. Что скажешь на счет своих блюд?

– Все очень вкусно, но не проси меня петь дифирамбы еде. Я объелась... И сейчас не смогу этого сделать.

– Надо было просто попросить чтобы завернули с собой. Тебе надо протрястись... В галерее нас еще ждет эль.

– Эль? Ты решил напоить меня?

– Если только самую малость, – усмехнулся Ник.

Через час Бетти и Ник покинули ресторан. Уже вечерело, но Ник не торопился. Бетти с трудом могла представить, какая выставка проходит в такой час, но когда ребята подошли к небольшому двухэтажному зданию из красного кирпича и Ник указал на полуподвальное помещение с неоновой вывеской, все встало на свои места.

Идти внутрь не хотелось. Бетти представила себе контингент на подобном мероприятии: вульгарные девицы, байкеры и рокеры, вурдалаки по ее мнению. Горло сдавило неприятное чувство.

– Не трусь, я же рядом.

Ник улыбнулся и над его ангельским ликом не хватало только нимба. Бетти неплохо знала Ника и примерно могла догадаться, чего ей ждать внутри: громкую музыку, пьяных людей, современное искусство, которое искусством язык не повернется назвать. Но отступать было некуда.

Ник приоткрыл дверь и пропустил Бетти вперед. Длинный темный коридор уходил куда-то вглубь. Ник шепотом попросил Бетти не бояться, довериться ему и просто идти. Она так и сделала.

Сначала приглушенно, затем более громко послышалась музыка. Ненавязчивый блюз. Следом из темноты взгляд Бетти выцепил луч фиолетового неона. Затем более яркого – синего. Из коридора Ник и Бетти попали в плохоосвещаемый зал с массивными кирпичными колоннами. На стенах все же висели картины, яркие и красочные. Некоторые из них были нарисованы флюоресцентной краской, у большинства подсвечивались лишь малые участки полотен, кто-то для декорирования картин использовал фольгу, кто-то пластичный неон или блестки. Концепция выставки так и кричала: «Сияй! Выходи за рамки дозволенного! Будь ярче».

– Как красиво, – прошептала Бетти, любуясь произведениями.

– Тебе нравится?

– Очень...

– Организатор этой выставки – мой друг. Поэтому нам здесь никто не помешает, – Ник прочистил горло и снова взял Бетти за руку. – Идем дальше. Мне нужно тебе кое-что показать.

Ник повлек Бетти в другой зал. Сколько бы всего безумного он мог для нее сделать, но Бетти не ожидала увидеть себя... С десяток картин, где она смеется, грустит и даже спит. Какие-то были совсем маленькие, с альбомную фотографию, некоторые с журнальный лист. Но одна, висящая в центре, была больше остальных и за нее сразу цеплялся глаз.

На ней Бетти смотрела прямо, широко раскрытыми глазами, улыбка касалась лишь уголков ее губ. Бетти немного завидовала ангельским глазкам Эмили и поражалась ее способности так смотреть на окружающих, но глядя на свой портрет, она убедилась, что и сама так может. В такой взгляд обычно влюбляются.

– Что это, Ник?

– Ты... – тихо ответил он.

– Я вижу... Я имела ввиду почему? И как?..

– Тебе нравится?

– Да, но... скажи, что все это значит?

Ник ближе подступил к Бетти, развернул ее к себе лицом и положил ладони на плечи. Пару мгновений он собирался с мыслями, затем заговорил. Но не как Ник, не в своем стиле, а осторожно, с придыханием. Его голос дрожал.

– Когда я уехал после летних каникул, сильно скучал. А когда сломал челюсть и не мог даже увидеть тебя, вообще показалось начал сходить с ума. Теперь ты видишь, что это не пустые слова... Я и Ская пытался рисовать, но не вышло. А ты... – Ник сглотнул слюну. –Тебя я представлял так отчетливо, словно ты как сейчас, всегда стояла передо мной. Твои глаза, брови, ресницы, губы...

– Ник...

– Я люблю тебя, Бетти. И это не очередная шутка, я долго думал. Точнее, всегда думал о тебе. С самого начала ты нравилась мне. В конце концов я убедился, что люблю тебя.

Губы Ника дрожали, взгляд блуждал по лицу Бетти.

– Ты невероятная, Бетти, – прошептал он.

Ник притянул к себе Бетти и поцеловал. Горячо, вложив в поцелуй все свои чувства. Даже с учетом того, что это не впервые, Бетти смогла почувствовать разницу между разами, что были до. Тогда Ником двигала страсть или алкоголь, сейчас же он открылся Бетти.

Бетти слегка повернула голову, размыкая поцелуй. Но Ник не отступал. Он прислонился губами сначала к подбородку Бетти, затем шее и после спустился к ключице, шепча имя Бетти. Она не хотела делать ему больно. Ей самой в этот момент было невыносимо горько. Но Бетти медленно взяла ладони Ника в свои руки и убрала их со своего лица. Ник замер. Это позволило Бетти чуть отстраниться.

– Ник... – прошептала Бетти, подбирая правильные слова. – Я не могу ответить взаимностью, ты же знаешь. Блейк...

– Знаю, – оборвал Ник. Следом добавил мягче: – Я знаю. Но и ты вряд ли добьешься от него взаимности. А меня... вдруг сможешь полюбить? Я бы сделал все для этого.

– Я уже люблю тебя, пойми. Но не так, – Бетти спрятала лицо в ладонях и зажмурилась. – Это моя вина! Не нужно было целоваться, если не собиралась встречаться!

– Прекрати.

– Прости меня, Ник. Умоляю прости!

– Прекрати, Бетти! Вот только не надо сожалеть. Я ни о чем не жалею. – Ник снова приблизился, взял Бетти за подбородок и приподнял ее лицо, чтобы заглянуть в глаза. – Ты подарила мне первый поцелуй, крепкую дружбу и первую любовь. Пусть и не взаимную... Да, мне не сладко сейчас, но зная итог, я бы хотел испытать это снова.

Бетти почувствовала, как в уголках глаз начали собираться слезы.

– Не грусти, ладно? Я предвидел вариант, что ты меня отшиваешь... Зато они будут со мной.

Ник мотнул головой в сторону картин и улыбнулся. Бетти тоже провела взглядом по полотнам.

– Опять ты шутишь.

– В конце концов, мы же останемся друзьями. Я буду рядом, мы станем ближе и ты, слишком сильно прикипев, перестанешь соблюдать рамки приличия. Начнешь чавкать за столом и громко пукать в туалете. Или даже в гостиной, например. Глядишь, так чувства и ослабеют.

– Ник, – сквозь слезы засмеялась Бетти, – ну вот что ты несешь?

– Все со мной будет хорошо, Бетти. Ты только не жалей меня и оставайся собой.

– Хорошо.

– Обещаешь?

Бетти кивнула, утирая слезы.

– Ну вот и здорово, – Ник погладил Бетти по волосам и улыбнулся. – Я провожу тебя до общежития, только соберу здесь все. Подождешь меня снаружи?

– Да, конечно.

Бетти вышла на морозный воздух и вздохнула полной грудью. Она ощущала себя такой потерянной, что просто не представляла, как быть дальше. Такого поворота событий Бетти никак не ожидала.

Под куртку забрался колкий ветер. Бетти поежилась и вспомнила, что оставила в галереи шарф. Она обняла себя руками и поспешила вернуться назад. Бетти зашла в главный зал, с разных сторон подсвеченный неоном, собиралась зайти в комнату, где висели картины с ее изображением, но замерла у приоткрытой двери.

Через образовавшуюся щель она увидела Ника. Он сидел на полу, спиной облокотившись на стену. И плакал.

Сердце Бетти сжалось от боли...

* Скаус (Scouse англ.) – это тип тушеного мяса, приготовленного из кусков мяса, обычно говядины или баранины, с картофелем, морковью и луком.