— Анечка! — крикнула полноватая светловолосая женщина.

Тата вздохнула, поднялась с холодного пола и подошла к ней.

— Меня зовут Тата! — грубо ответила курносая.

— Тебя зовут Аня! — гавкнула тетенька.

Светловолосая нашла малышку в развалинах. Прошёл уже месяц, а Наталья, та самая женщина, не могла переубедить девочку, что она Аннушка и никогда у неё не было матери Светланы.

Только Аня.

Только мама Наташа.

Тата стояла на своём, объявляла забастовки. Но её чистое сердечко не позволяло долго обижаться. Всё-таки, Наталья дала ей крышу над головой и несчастный кусок хлеба. Малышка, вроде бы, начала отступать, но иногда выкрикивала, что её новая мама врёт!

"Мама никогда не врёт".

Вспомнила Таточка, но Наталья, увы, не её мать.

Утро восьмого ноября выдалось солнечным, что весьма странно. Предыдущие дни были морозные. Иногда казалось, что погода издевается над подлыми фашистами. А может так и было?

На стене висели часы с маятником, и Тата смотрела только на них. Ждала окончание войны.

Но она не завершалась.

Блокада Ленинграда.
Много убийств.
Много крови.
Последние рывки.

И Таточка без настоящих родителей...

— Анюта, — произнесла Наталья, — Я тебя сейчас познакомлю с твоей бабушкой!

В голове Татьяны всплыли моменты, где её бабушка играет с ней в мячик, а потом хватается за сердце и падает. Это было год назад...

— Моя бабушка умерла, — сухо произнесла девчонка.

— Твоя бабушка жива, и она скоро будет здесь. Не смей нас разочаровать.

— Не смею, — совсем по-взрослому сказала курносая.

— Какая ты умница!

— Мне так мама говорила. Перед взрывом.

— Не придумывай. Я же тебе говорила, что это твоя фантазия. Эх, хороший выйдет из тебя писатель! — гордо произнесла женщина.

— Я не хочу быть пес... песот... о, писательницей.

Тата сощурила глаза, и надула губы. Наталья заливисто засмеялась, подходя к окну.

— А я хочу, — ухмыльнулась она. — Чтобы ты была писательницей.

Тата захныкала, ощущая гнев со стороны женщины.

— Не реви! Сейчас пойдём к соседям, у них должен быть чай.

— Я не люблю чай.

Тата отвернулась от своей "матери" и начала играть в заштопанного медвежонка.

На сердце скребли кошки. Малышка до сих пор не понимала, как получился этот взрыв, с оглушительным "бабах!" и эта странноватая тётя оказалась рядом.

— Вот бы уйти к папе, — прошептала девочка, смотря в окно.

Солдаты ходили по переулочкам города, и пели песню. Тата завороженно смотрела на действия защитников СССР, представляя себя рядом с ними.

— Может мне уйти с ними?

Она нахмурилась. Наталья не отпустит, конечно же.

— Значит, нужно уйти из дома.

На кухне послышался звук бьющегося стекла. Тата, спрыгнув с подоконника, побежала на звук. Наталья разбила фарфоровую вазу. Растяпа! Она же была такая красивая! Фиолетовые, розовые, голубенькие и алые цветочки на темно-зелёном фоне. Как можно разбить такую красоту?

— Испугалась, малышка? — обеспокоенно спросила женщина.

— Нет. Просто интересно было, что вы разбили.

— Сейчас я уберу, и мы с тобой пойдём к тёте Вале, нашей соседке.

— Я не пойду. Спать лягу.

— Хорошо, Аннушка.

Женщина убрала на кухне, надела старую дубленку, сапоги и накинула на плечи шаль. Сказав, что вернется скоро, она вышла из квартиры.

Курносая спрыгнула с кровати, подбежала к шкафу, достала тёплые вещи и быстро начала натягивать рейтузы с начёсом, а потом и остальное.

Уже через пару минут она тянулась к ручке двери, полностью готовая покорять мир. Ну, или только Ленинград.