Дорога блестела из-за мороза. Тощие птицы нервно пищали, а дворник подметал дорогу, после того, как забрали трупов, которые лежали на этой самой дороге.

Солнце сияло ярко, и из-за этого Тата постоянно жмурилась. Не любила она солнце. Всё-таки, Ленинград - холодный город.

На другой стороне дороги лежало пять мертвецов. Наверное, их не увидели или места не хватило. В любом случае, их заберут и отвезут на кладбище.

Пискарёвское мемориальное кладбище, место, где уже лежат мёртвые солдаты, женщины, дети, старики, мужчины. Кто-то умер от голода, кто-то от холода, кто-то от пули, а кто-то от авиабомб. Жизнь подготовила каждому свою судьбу.

Страшную судьбу.

В пальтишке Таты лежал кусок хлеба, карточка на выдачу хлеба и старая конфетка, которая хранится на чёрный день.

Чёрный день наступит, когда она останется совсем без еды.

И этот день, как думает малышка, скоро наступит.

Тата обошла мертвецов, подходя к Исаакиевскому собору. Его купол был покрашен в серую краску, дабы фашисты не смогли разрушить одну из ценностей города. Дело в том, что высокие сооружения не так легко спрятать, а вот если покрасить, то купол начнет сливаться с ленинградским небом. После окончания блокады было принято с помощью специальных химикатов смыть краску, при этом не испортить позолоченный верх собора.

В принципе, весь город был накрыт специальными сетями, покрашен. Ещё создавали иллюзию на, допустим, мостах и вокзалах. Ленинградцы хорошо защищали свой город. Не хотели отдавать его фашистам.

Тата начала оглядываться, ища солдат, которых она видела из окна. Но они, видимо, уже далеко ушли.

Малышка заметно загрустила. Её сердце рвалось к защитникам. И она была этим озадаченна. Мимо пробежала собачка. Очень худенькая и грязная. Она обнюхала Таточку, а та её погладила.

- Как твоё имя, собачка? - задала она вопрос, надеясь, что собака ответит.

Но она на неё только жалостливо поглядела и высунула язык, тяжело дыша.

- Меня зовут Тата, - сказала малышка, надеясь, что это разговорит дворняжку.

Начало темнеть, а курносая всё ещё скиталась по городу вместе с Лютиком, найденной собачкой.

- Наверное, у тебя тоже нет дома... - грустно произнесла курносая.

Мимо пробежала женщина в старой одежде, а за ней мужчина. Тата остановилась, чтобы посмотреть на происходящее. Куда бежит эта парочка? Может мне тоже нужно туда?

Тата посмотрела на Лютика, махнула ей и побежала в сторону, куда скрылась сумасшедшая женщина и мужчина.

Тёмный переулок, местами разрушенный, встретил малышку не совсем доброжелательно. Тата поспешила вернуться на людную дорогу, но не успела. Вышел мужчина. Щетина покрывала его лицо. С виска протянулась дорожка из крови, а губы искривились.

- О, девка, ты что тут делаешь? - сказал он, подходя ближе к Таточке.

- Я... - сердце малышки начало биться, словно на неё выпустили стаю огромных собак, - Я уже ухожу.

- Погоди, мелочь. У тебя есть карточка на хлеб?

Тата сунула руку в карман пальто, и нащупала тот самый листочек. Она помнила, что уже однажды у её матери своровали такой же ценный листок, и им приходилось делить четыреста грамм на двоих. Так они прожили пятнадцать дней. Потом начался новый месяц и Светлане выдали новую карточку.

Нельзя было отдавать карточку. Нельзя.

- Нет, дяденька, у меня нет ничего, - правдоподобно произнесла Тата.

- А что руку спрятала в карман?! Поди есть, да не хочешь делиться.

- У меня ладошка замерзла.

- Ладошка... А ну-ка, выворачивай карманы! - дядя зло оскалился и хищными шагами начал подходить к курносой.

Сзади послышались шаги, а на лице злого дяди застыла гримаса ужаса.

- Быстро отошёл от неё!