- Доброе утро, мои регрессмены! Мы собираемся с вами в этом зале по очень редким случаям, но причина, по которой я отрываю вас сегодня от сбора урожая, известна практически всем. Эта девушка, стоящая сейчас рядом со мной, совершила непростительную вещь: она захотела сбежать с нашего острова и навлечь тем самым непоправимые последствия на всю организацию регресса, - пальцы Евы незаметно сжали Каино плечо.

Положение ее было унизительно, несмотря на то, что девушку умыли и переодели, заплаканные глаза и разбухший нос выдавали ее внутреннее состояние. Кая хотела быть непоколебимой и уверенной, но воспоминания о маме каждый раз заставляли ее опускать глаза.

Они с Евой стояли на возвышении, своего рода трибуне, у которой толпились все жители острова Альфа, почти девяносто человек. Среди них проскальзывали и знакомые лица, но Кая не решалась на них посмотреть.

Зал же представлял собой обыкновенную пещеру, расширенную вручную и приспособленную для встреч: вдоль стен стояли деревянные скамейки, но только сейчас на них никто не сидел. Факелы, по периметру воткнутые в стены, освещали лица присутствующих красно-оранжевым светом, делая тени уродливыми и пугающими. Тихие перешептывания, слышавшиеся то тут, то там, могли в любой момент перерасти в гул и недовольный ропот, но время для этого еще не пришло.

- Поскольку на прошлом голосовании Джек подсыпал в нужную ему чашу булыжников больше, чем было присутствующих в зале, от голосования посредством камней мы отказались. На входе сюда каждый из вас получил по листу бумаги, подписанному вашим именем. Так, при подсчете голосов мы сможем избежать подтасовки. Сегодня я предлагаю вам два варианта: первый - чаша слева от меня, которая означает, что эта девушка понесет наказание в виде недельного заключения в одиночной камере подземелья, второй - чаша справа, кладя лист бумаги в нее, вы говорите, что готовы простить девушку и отпустить ее сразу же после голосования.

У Каи сжалось сердце. Ева выбрала две крайности, не оставив никакой середины, значит, она хочет, чтобы обвиняемая своими глазами увидела каждого, кто будет настаивать на ее заключении; тех, кто повел бы себя как Джек.

- Выбирайте по совести, не смотрите на эту симпатичную мордашку, помните, что ночью ей было на вас наплевать. Обвините ее или спасите.

Голосование началось. В какой-то момент от духоты и напряжения Кая покачнулась и, чтобы устоять на ногах, оперлась рукой о столик за своей спиной. Еще раньше она заметила небольшой сундук на замке, по непонятным причинам стоящий на нем и, вероятно, имеющий свою роль в выборе ближайшей Каиной судьбы. Но развить эту мысль Кая не успела, поскольку перед ней, между двумя чашами предстала Ума, повариха. Женщине было нестерпимо жарко, на лбу и щеках выступили крупные капли пота, которые она промакивала своим листом голосования. Сальные волосы блестели даже в свете факелов, а широкое платье липло к груди.

- Девочка, нельзя так поступать. Я голосую за обвинение, чтобы ты посидела одна и подумала о том, что тебе чудом не дали сделать, - грузно переступая с ноги на ногу, она отлепила от пальцев свой листок и опустила его в левую чашу.

Следом из толпы вышел невысокий абсолютно седой старичок с увитым морщинками лицом. Его светло-карие глаза слегка слезились, но обнажали при этом ласку и доброту души. Растрепанные брови и нестриженые волосы делали его похожим на сказочного гнома, а шаркающая, но легкая при этом походка довершали образ.

Франсуа, великий хакер, замер перед Каей. Он сжал и разжал губы, словно собираясь с мыслями, и заговорил хрипловатым, но вполне бодрым голосом. Некоторые его слова было нелегко разобрать из-за отсутствия части зубов, но суть была предельно ясна: Франсуа принимал сторону Каи:

- Такую лапушку просто нельзя сажать за решетку. В ней бурлит столько энергии и бесстрашия, что хватит на троих. Нам только нужно направить все это в нужное нам русло, и она еще даст шороху, вот увидите, ребята.

Следом голосовали и другие взрослые, мужчины, женщины, неизвестные Кае. На удивление, среди них было немало тех, кто опускал листы в правую чашу. Стефан вразвалку выкатился из толпы и смачно харкнул в сторону. Ни слова не говоря, он скомкал свой листок и швырнул его в чашу обвинения.

Когда очередь дошла до молодежи, Каину грудь сжало, словно в тиски. Пришла пора сверстников ее судить. Виолетта протиснулась между двумя парнями и в нерешительности замерла перед чашами.

- Кая, ты... ты, наверно, не понимаешь... - бормотала она. Не закончив предложение и не найдя в себе мужества заглянуть обвиняемой в глаза, Вилу бросила лист в левую чашу и почти бегом скрылась в толпе. Кая совсем сникла, когда еще несколько молодых людей, в том числе и Артур, даже не глядя на нее, отдали свои голоса за обвинение. София вышла вперед, плавно покачивая бедрами.

- Трусы! Устраиваете показуху перед старшими, хотя на деле ни у одного из вас и духу бы не хватило на такое. Сейчас прилюдно называете предательницей, а до этого решали, кто первым затащит ее в постель. Вот ты, - Соня изогнула руку, указывая на одного из парней, голосовавших последним, - говоришь, что Кая - психопатка, хотя вчера вечером доказывал нам абсолютно другое. Кретин.

Заложив основу для скандала, довольная Соня подмигнула Кае и опустила лист в чашу прощения.

Джианджун вышел откуда-то сбоку. В его глазах было столько горечи и сострадания, что Кае пришлось приложить усилие, чтобы устоять и не кинуться прямо к нему в объятия. К человеку, который ее предупреждал.

- Ты знаешь, - единственное, что сказал Джун, прежде чем опустить лист в правую чашу. Кая с трудом улыбнулась, про себя говоря: «не уходи».

Каталина долго не могла пробраться между Умой и еще одной женщиной, но когда ей это удалось, она приблизилась к Кае настолько близко, насколько позволила ей Ева.

- Прости-и-и, - почти шепотом проговорила она, - но если ты когда-нибудь узнаешь мою историю, то поймешь, почему я так поступаю.

В глазах Каталины сверкнули слезы, девушка отошла и положила лист в чашу обвинения.

- Эй, выше нос, Кая, - Леон быстрым шагом выступил вперед, его бодрый голос, словно ледяным душем, окатил Каю с головы до ног, - забей на тех, кто голосует против, - Леон уверенно приблизился к правой чаше, - я знаю, ты просто хотела попасть домой, - уже тише и серьезнее добавил он.

Лина напоминала собой взбешенную фурию, она распихивала людей по бокам, будто пробиралась через непроходимую лесную чащу, работая при этом локтями так, что тут и там слышались короткие вскрики и обрывки ругательств. Имей она больше полномочий, Ева давно бы стояла без скальпа. Глаза Лины полыхали огнем так, что даже Леон сгорел бы заживо, посмотри он в них сейчас.

- Кучка жалких отморозков! вместо того, чтобы заниматься делом, устраиваете здесь дебильное голосование, якобы думая, что можете что-либо решать! Ох, как же вы меня бесите! Это не сойдет вам с рук! -рычала Лина, прокладывая свой путь к чашам.

- Филантроп ты наш, проголосуй уже, - почти с улыбкой отозвалась со своего места Ева.

- Что бы ты ни сделала, - Лина замерла прямо перед Каей, словно желая зарядить девушку своей энергией и убежденностью, - помни, мы - подруги.

Чувствуя на себе улыбающийся взгляд Леона, Лина опустила свой лист в чашу спасения. Кая закусила щеку изнутри, чтобы не расплакаться. Каким бы ни был результат голосования, теперь она могла сказать наверняка, что по ту сторону пещеры ее будут ждать друзья. Их немного, это верно, но они были. Они появились в тот момент, когда Кая меньше всего этого ждала или желала, и остались, когда она чуть не бросила весь остров на произвол судьбы.

Только после того, как Лина отошла к островитянам, Кая поняла, что укрываясь невероятным чувством благодарности, ее легкие незаметно сковывали иные чувства: напряжения и страха. Джек еще не отдал свой голос.
Кая знала, он будет против, ей просто хотелось заглянуть ему при этом в глаза и попытаться прочесть в них объяснение такого поступка. Но по залу пробежал ропот, то тут, то там голоса выкрикивали, что голосование закончено, и Кая почти уверилась в том, что Джек не пришел, когда Ева подняла руку вверх, призывая собравшихся к тишине.

- Нет, мы еще не закончили. Джек! Иди и используй свой голос, - повелительный голос Евы звучал так громко, что, казалось, мог проникнуть в любую щель пещеры, однако, Джека нигде видно не было. - Ты меня не расслышал?! Я повторяю: немедленно иди сюда и проголосуй!

- Я не глухой, - раздался знакомый раздражённый голос.

Островитяне зашептались, и кто-то отодвинулся в сторону, образуя как бы проход для последнего голосующего. Джек специально медленно продвигался вперед, глядя на Еву в упор. Потом резко остановился и перевел взгляд на Каю. Это был словно выстрел, хлопок, выбивающий в доме пробки, пуля, разрывающая живые ткани. Преданная и предатель молча смотрели друг на друга.

Никто из присутствующих не мог почувствовать мощных электрических разрядов, проскальзывающих между ними в тот момент.

Джек словно выжидал чего-то, голоса в толпе умолкли, теперь напряжение чувствовали все. Парень мастерски вел свою игру, заставляя все взгляды устремиться на него и терпеливо ожидать решения. И вот, оно было принято.

Чаща прощения осталась без ответа. Как и чаша обвинения. Джек вновь поступил по-своему.

В воцарившейся тишине, нарушаемой лишь потрескиванием факелов, он разорвал свой лист и бросил его клочки к ногам Евы.