Женщина хмурит напряжённо лоб и пару раз учащенно моргает, давая глазам передохнуть от бумажной работы. Проверка документов всегда выматывает, несмотря на то, что она любит цифры с детства. От банального интереса до должности, которая действительно интересует её и завлекает уйму времени, но Пак не жалеет.

      Обучение в престижном университете Сеула, опыт работы в Австралии, собственные старания — всё это помогло Чеён сделать толчок и уверенные шаги к успешной жизни, коей она сейчас довольна. Владелица сетей торговых центров и точек продаж звучит пафосно и может слишком вызывающе, но ей нравится. Ей нравится наблюдать, как люди ведут себя перед ней; ей нравится, когда она может купить любую вещь, не глядя на ценник; ей нравится, когда остальные лезут из кожи вон, стараясь угодить женщине; ей нравится, когда они понимают её влияние и силу. Достичь этого было непросто, но любые труды, в случае с ней, окупаются, даря истинное наслаждение своим положением.

       Только, чем выше ты взбираешься, тем сильнее нужно быть осторожным. Чеён любит эту фразу и старается её придерживаться, тщательно проверяя всё, что подают ей на стол. Поэтому директриса уже битый час проверяет бумаги на погрешности в отчёте, касающегося финансов за последний месяц. Что-то отчаянно тревожит её мысли по поводу цифр, но найти ошибку в расчётах не получается, а это заставляет женщину испытывать раздражение, сверяя данные опять и опять.

     — Мне не нравится, — вздыхает, потирая переносицу, но на этот раз отодвигает бумаги в сторону от себя, сжимая губы в тонкую полоску, — в начале всё идеально, сноски, графики и столбики ровных цифр, но конец… — хмурится, возвращая один из листов, — что-то тут не так.

     Она чувствует себя в своей стихии и, если обычно всё выходит правильно, что женщина с лёгкостью подписывает бумаги, то сейчас она как хищница цепляется за слова и диаграммы, указывающие продажи. Вычисляет сумму, проверяет детализации операций, находя правильные остатки. Интуиция и знания, которые не раз помогали Пак, твердят, что от неё что-то скрыли и она сделает всё, чтобы об этом узнать.

     Тот самый листок привлекает внимание рваной суммой и женщина детально рассматривает его и, выводя очередные расчёты, наконец довольно улыбается. Доказательство того, что данные подогнали становится ещё чётче, но в мозгу прошивается разочарование. Новая секретарша не продержалась и месяца, как уже стала соучастницей обмана. Чеён не любит, когда ей врут.

     Она стучит пальцами по столу, раздумывая пару минут. Однако, всё же решается и после ухоженная ладонь зажимает кнопку вызова, которая пищит, а работница быстро отвечает:

     — Да, госпожа, Пак?

     — Дженни, можешь зайти ко мне? — требовательно говорит директриса, морща нос. — Нам надо поговорить.

     Она не отпускает кнопку, привычно ожидая ответа, но на той стороне молчат; только слышны непонятные шорохи и неразличимый шёпот. Пак хочет поторопить девушку, ведь одним из важных составляющий качеств секретарей для неё — это быстрая реакция, но даже тут новенькая успевает налажать. Женщина хмурится.

     — Конечно, госпожа, — Дженни успевает отозваться, но потом неуверенно проговаривает: — К вам пришёл мужчина…

     — Я не планировала на сегодня встреч, — строго перебивает её женщина, закатывая глаза. Разве она не объясняла ей основные требования? Её не стоит тревожить по пустякам. — Скажи ему, что следует заранее интересоваться моим расписанием.

     — Но, госпожа, он говорит, что друг вашего детства и пришёл из-за договорённости.

     — Дженни, ты серьёзно? — Чеён не нравится происходящее, потому что работница не имеет никакого права препираться с ней, но, тем не менее, выслушивает дальнейшие слова девушки.

      — Он представился Чон Чонгуком, — при имени мужчины Пак теряется, что ей несвойственно, и замирает, слушая вкрадчивый голос Ким, — вашим близким другом и хочет сообщить вам, что выполнил все шестнадцать пунктов.

     Мысли женщины путаются, забивая голову сомнениями и неуверенностью. Знакомое имя выбивает из воспоминаний папку с ним, в которой хранится то, о чём Чеён хотела помнить вечно, и то, о чём она хотела навсегда забыть. Иногда бывало, что этим являлось одна и та же вещь, связанная с мужчиной, но сегодня факты путаются, а в размышления врывается простое «почему?»

     — Госпожа Пак? — доносится неловкий голос.

     — Пусть входит, — сипло говорит женщина, поправляя прядь волос, и откладывает бумаги в сторону.

     Конечно, разговор с Дженни придётся перенести, но откладывать это нельзя, поэтому Пак всё же делает определённые пометки в своём ежедневнике. Кончики пальцев одолевает нервозность, но она знает, что остальным кроме идеальной улыбки и тщательно подобранных слов ничего не заметно, и это позволяет ей немного расслабиться.

     — Привет?

     Он заходит в офисный кабинет осторожно, делая медленные шаги, словно спрашивая очередное разрешение. Прямо как перед её отъездом в Сеул в шестнадцать, когда они прощались у станции и он хотел её обнять в последний раз, вдохнув дорогой сердцу запах и не выдыхать, оставляя в лёгких. Это было волнительно и страшно делать; обычно объятия для них, как друзей, были привычны, но прощание было долгим, а обещания хранить в своём сердце мечты — непоколебимыми.

     Они составили шестнадцать пунктов и Пак Чеён не выполнила и его половины. Шестнадцать дурацких пунктов, о которых женщина помнит до сих пор, но на деле не предпринимает никаких попыток их закончить. Кажется, что причин достаточно, но не это гложит душу. Ей кажется, что и сам Чонгук, возможно забыл о ней, но сегодня всё меняется.

     После её отъезда, медленно развязывающего сеть их связи, вскоре и сам Чон переехал в Сеул, но девушка уже собиралась улетать в Австралию, и единственная встреча состоялась в аэропорту. Они скучали по друг другу, по лицам, которые хочется увидеть вблизи, по голосу, который хочется услышать рядом с собой и по объятиям. Им было по двадцать одному году и они вновь расстались, не поведав друг другу неимверно важные слова, будто оставляя их на потом.

     И друзья ожидаемо потеряли контакты. Они не встречались, не виделись и общение со временем угасло, превращая пепел драгоценных воспоминаний как во что-то нереальное и невесомое, в то, что теряется среди остального, и то, что всплывает в памяти случайно, вгрызаясь в мозг как моменты далёкого счастья и побуждая в сердце тоску по людям, о состоянии которых неизвестно долгое время. Чеён, сколько помнит, каждый раз хотела разузнать о Чоне хотя бы что-то, но потом останавливала себя боязнью заступить за какую-то грань и узнать то, что ей бы не пришлось по душе.

      — Привет, Чонгук, — указывает на кресло перед собой и дружелюбно улыбается, — давно не виделись.

     Брюнет в ответ тоже тянет широкую улыбку, теребя рукав своей длинной чёрной кофты. Пак замечает, что в нём теперь более выражены мужские черты лица и перед ней не паренёк, поступающий в университет и волнующийся перед экзаменами, а самодостаточный мужчина. Всё те же глаза, только в них миллионы звёзд, готовые забрать с собой любого в омут карих галактик; всё те же губы, розовые и притягательные, скорее всего, как обычно с нанесённой на них гигиенической помадой, но только с хитринкой, так и манящие своими ухмылками. Чеён видит дизайн татуировки на тыльной стороне ладони, оформленной потрясающе, что рот невольно приоткрывается, разглядывая гостя больше. Чёрная краска и знаки, значение которых, возможно, известно только их обладателю.

     — С днём рождения? — он поднимает бровь, а женщина давит смешок. Чон не знает куда деть руки: он то кладёт их на колени, то поднимает на стол, то неловко чешет затылок. Директриса мысленно подмечает под себя, что характер старого друга совсем не изменился. Тот добавляет: — Хотел дать тебе подарок, но его отняли и сказали, что передадут.

     — Не волнуйся, — она кивает, — его действительно передадут мне. Ты что-то хотел?

     — Ну, — он тянет, — хотел встретиться и поговорить. Узнать, как ты, — глаза мужчины пробегаются по помещению и по залу любопытным взглядом, — тем более, у тебя сегодня день рождения и я хотел поздравить тебя после долгого разрыва.

     — Мне приятно, Чонгук, — её губы вновь дружелюбно улыбаются, а ладошки скрепляются в замок, — как видишь, дела у меня идут хорошо и я счастлива. Конечно, свободного времени мало, но мне нравится. Скажи, как ты?

      — Хорошо, — быстрый ответ, а потом друг хмурится: — Ты не праздновала свой день?

     Наступает неловкая тишина, она вздыхает, трогая бумаги. Честно говоря, Чеён не празднует день рождения уже который год, и не потому что она не любит этот день, а потому что предпочитает заняться более важными делами, которые принесут доход и оплатят её комфортные условия жизни. Оплата таких несуразных праздников нецелесообразна; она влечёт за собой пустые растраты, потому что, если бы Пак решилась на пышное мероприятие, то пришлось бы видеть и неприятные лица среди своих близких. Женщина натерпелась этих лиц, так что отдых с друзьями или оплаченная для родителей путёвка для неё лучший подарок.

     — Я собираюсь отпраздновать его позже, — вежливо отвечает владелица и замолкает, ожидая слов Чона.

     — Оу, — раздаётся неуклюжий смех мужчины, — так вот... — он морщит нос, подбирая правильные слова. — Я, несмотря на наши, эм, немного исчезнувшие отношения, всё ещё помнил об обещаниях и пришёл отчитаться.

     Она пару раз моргает, поджимая губы. В голову пробивается мысль о том, что друг и вправду пришёл ради этих странных пунктов и теперь ждёт такого же и от неё, но Чеён молчит.

      Женщина помнит обещания, все до единого, но ей казалось будто всё со временем, как и долгие разговоры по телефону, когда расстояние между людьми такое тяжёлое и заметно ощутимое, стирается и становится чем-то чужим, чем-то, что греет душу, но не подпитывает её. Казалось, что связь утеряна и попытка вернуть её будет навязчивой, так что всплывает лишь нескладное «почему», а кирпичик дружбы, хранившейся в кладовой, внезапно начинает обладает бо́льшей ценностью. Действительно, почему?

     — Я выполнил всё, — он ярко улыбается, обнажая зубы и показывая свою жизнерадостную энергию, — всё до единого, всё срок в срок и, — запинается, облизывая губы, — прости, что так внезапно объявился, что не старался всё вернуть, но я думал, что тебе не нужна обуза прошлого, — слова заставляют её замереть, обдумывая сказанное; ей кажется будто и она так чувствовала себя, — но я пришёл сказать, что выполнил все шестнадцать пунктов и хочу спросить лишь одно и я пойму, если ты скажешь «нет»…

     — Чонгук, — она зовёт его тихо, отвлекая от мыслей мужчины, кружащие над ним.

     — Нет, серьёзно, — он поднимает свои глаза и в них надежда, как росток, пробивающийся под дождём, в этих глазах сожаление, как извинение за какие-то промашки и игнорирования, но она только грустно улыбается, словно ломая эти несказанные просьбы, — скажи, ты ведь выполнила их?

     — Чонгук, прости, — улыбка напротив гаснет, а она пожимает плечами, чувствуя как тяжёлое осознание прокатывается обухом. Видя, как мужчина теряет энтузиазм и бледнеет, становясь как серый фон стен скучного кабинета около шныряющих и спешащих работников, не знающих когда для них выпадет шанс получить что-то стоящее их усердий, она теряет настроение и даже найденная ошибка в отчёте образует злость на нерадивых подчинённых. Она сглатывает: — Мне кажется, что наши жизни разошлись уже тогда, — он кусает нижнюю губу, смотря ей в глаза, — когда мы были в аэропорту и обнимались на прощание, говоря то, что приходило нам в голову ради поддержки.

     — Ради поддержки? — он хмурится, а на лбу образуется складка, когда мужчина чувствует себя так, как дайверы понимают, что в баллоне не осталось кислорода, а они всё ещё на глубине океана пытаются найти драгоценности или понаблюдать за обычно скрытым миром. — Ты же не хочешь сказать, что уже тогда не собиралась делать этот список?

     — Чонгук, — она склоняет голову набок, — ты не так понял. Дослушай меня до конца, — он недоверчиво кивает, хмыкнув, — я собиралась и хотела выполнить данные тебе обещания, но всё ушло, — она берёт календарь, стоящий на столе, в руки, — посмотри на сегодняшнюю дату и оглянись вокруг.

     Чон послушно обводит взглядом помещение директрисы, подмечая про себя серые тона, шкафы, заполненные бумагами и документами, и дорогое оформление в виде качественной мебели, фигурок на полках, каких-то премий. Широкое окно за спиной женщины открывает вид на шумящий город, когда она сама наблюдает за его действиями и реакцией.

     — Я не говорю, что считаю тебя чем-то неважным и навсегда ушедшим, — привлекает его внимание, а он концентрирует свой взгляд на ней, — но закрывать глаза на годы молчания нельзя. Мы не стали совсем чужими, верно, но мы стали другими, — указывает на себя, — и наша жизнь другая. Условия другие, мнение и окружение другое. Если ты хочешь чего-то, то сделай шаг и я сделаю ответный, потому что такой близкий друг на вес золота.

     — Но обещания?

     — Ты разве не услышал меня? — она поднимает бровь. — Разве не ты сам сказал, что готов принять «нет»?

     — Да, я сказал, — он кивает, — но ты размываешь понятия и не даёшь точного ответа. Скажи, ты выполнила список?

     — Почему тебя так волнует эта бумажка? — раздражается девушка, и нервозность заполняет атмосферу, когда Чонгук щурится. — Я сказала, что отношения с тобой для меня важнее.

     — Почему ты называешь список бумажкой? — собеседник немного поддаётся вперёд. — Я считаю, что список является той вещью, выполнением которой ты показала бы свою позицию. Позицию того, что не хочешь терять меня.

     — Чонгук, мы написали его в шестнадцать и там абсолютно глупые пункты, — она закатывает глаза, — купить десять коробок с шоколадом и раздать их прохожим? Серьёзно?

    Проходит несколько секунд, прежде чем взгляд мужчины смягчается.

     — Ты помнишь? — гость открывает шире глаза и задаёт встречный вопрос, который вводит женщину в ступор, заставляя её резко выдохнуть и прикусить губы. Он самодовольно улыбается: — А я думаю что бы ты ни говорила, это ложь.

     — Брось, Гук, — она отмахивается от этих слов, даже не замечая, что использует старое и ласковое обращение к другу, — ты не знаешь меня настолько хорошо, как считаешь, после этих лет.

     — И что же могло измениться? — он игриво подмигивает, а потом подтягивается, разминая руки.

     — Твой возраст? — она вполне серьёзно предлагает, морщась при упоминании, — тебе тридцать.

     — Не представляешь, но тебе тоже, — он тянет, добавляя: — В любом случае, я сделаю шаг, как ты просишь, потому что ты была и есть для меня близкий и родной человек, а отпускать таких глупо, — она молчит, наблюдая как мужчина играет плечами, — я помогу тебе выполнить список.

     Раздаётся усталый вздох.

     — Гук, умоляю, у тебя не получится, — владелица цокает и подпирает ладонью щёку, — я не буду его делать. Он глупый.

     Чон встаёт, для вида соглашаясь пару раз. Он подправляет свою задравшуюся кофту, которая ненароком открывает вид на мужское тело, куда случайно перемещаются её глаза. Гость выдаёт смешок, а Пак закатывает глаза. В мужчину возвращается азарт:

     — Ты хочешь сказать, что жертвовать в фонд — глупо?

     — Ты прекрасно знаешь, что я имела в виду, — та всё ещё сидит на месте, пока её друг ухмыляется, — не понимаю, почему тебя так это гложет.

     — Потому что это важно, Чеён-и, — говорит собеседник, используя милое обращение к директрисе и та прикусывает губу. Он улыбается: — Ладно, больше не буду тебя отвлекать, мой номер найдешь в подарке, — он делает пару шагов назад и уходит за дверь, не дожидаясь ответа Пак.

     В кабинете висит тишина; в её голове мешаются эмоции, что внутри чувствуется непонятное чувство предвкушения и волнения. Возвращение друга к ней радует и одновременно пугает своей одной, но очевидно страшной, перспективой. Чеён пытается отогнать свою нервозность, понимая, что давно не испытывала такого и это мешает, создавая непривычную дрожь сердца. Оно бьётся так быстро, а женщина понимает, что сбежать сейчас невозможно.

     Но истина такова: она не ответила на вопрос Чонгука, потому что действительно помнит всё, независимо от того, выполнены ли ею пункты или нет. Каждую запятую и каждую букву, которые они выводили перед переездом девушки в Сеул, ведь это отпечаталось в её сознания так твёрдо, что даже попытки скрыть данный факт будут неудачны. Сейчас она не знает, как далеко это зайдёт, ведь сама удивлена тому, что позволила старому другу так близко подойти, несмотря на свою осторожность.

     — Ничего не понимаю, — бубнит женщина и смотрит на бумаги.

     Отчёт врывается в память снова, а ошибка напоминает о незаконченном деле. Чеён не любит не заканчивать что-либо, но списка это не касается, а потому вызывает к себе Дженни на разговор. Хотя, что бы Пак не будет делать в следующем, это не никак не изменит самого последнего пункта. Пунктика о любви, где надо признаться получателю её первого светлого чувства. И женщина смогла бы опять уйти, сказав об этом кому-то другому, но она понимает, что это будет лишь очередная временная отсрочка.

     Первая любовь Пак Чеен — тот самый мужчина, у которого заразительный смех и поразительная способность изменить настроение директрисы в любое направление так быстро, будто по мгновенному щелчку пальцев, как по сказанному слову. Она не знает хранится ли это чувство в её душе до сих пор, но возвращение Гука в жизнь возвращает один из самых важных пунктов этого старого списка. Пунктика про любовь.