Потерянность...

В серых глазах отражается тоска, каждая упавшая на лицо капля дождя сопровождается уколом холода, каждый новый шаг даётся только с тяжёлым вздохом — я бреду в столь тусклом мире, что непонятно: реальность это или моё сознание? Порой прохожие оглядываются на меня, однако все из них всё же идут с определённой целью, а я же — без неё.

Мне просто некуда идти.

В голове играет музыка, но я настолько часто стала использовать наушники, что сейчас они работают с перебоями. Быть может, они были против того, чтобы я ещё больше угнетала себя грустной музыкой. А быть может, это вселенная была против моей печали. А может... им просто хочется надо мной поиздеваться.

Всем всё равно на меня.

Но за последние дни — а сколько времени уже прошло? Сколько я уже так плыву в тёмных водах? — я уже привыкла к этим перебоям. На секунду застываю прямо посреди дороги и под душераздирающий припев окидываю мрачную улицу. Люди... кто-то улыбается, кто-то смеётся, кто-то с серьёзным лицом прикрывается зонтом, а кто-то задумчиво слушает музыку, как и я... Но нигде не встретить понимающего взгляда, нигде нет знакомых тёмных глаз и каштановых волос...

Нет!

Резко отворачиваю голову, боясь в толпе случайно наткнуться на родную слегка сутулую осанку и толстовку зелёного цвета. Слишком боюсь....

Как сквозь туман доносится голос, а затем — и лёгкий толчок в плечо. На секунду, не понимаю, что происходит, пока перед глазами не возникает знакомое лицо. Но это не Наоми, не Кинан, не Д...

Просто какой-то бывший друг.

— Привет!

Из уголков памяти постепенно собираются воспоминания: да, этот парень похож на одноклассника, с которым я когда-то училась в школе и которому я давала списывать. Но затем школа кончилась, а вместе с ней — и общение. Пару раз мы списывались после этого, но... радость жизни ушла так же быстро, как и радость к разговорам с тем, кому я оказалась совершенно не интересна.

— Как дела?

— Бывало и лучше, поверь.

Он встречает меня с восторженным взглядом, но моё лицо его испугало: он отшатывается, замечая, сколько во мне равнодушия. Я уже совсем не та, какой была несколько лет назад, какой он меня помнит. А в последние после расставания я сама на себя не похожа — на лице улыбки не возникало вот уже больше двух недель. Что это вообще такое — радость? Этот бывший «друг» так её и излучает, но вскоре он замечает, что я отвечаю абсолютно без интереса и неохотно: слишком много скрываю в себе и слишком мало выдавливаю из себя. Абсолютно наоборот меня прошлой... наверное, поэтому этот парень уже скоро со мной попрощался, наверняка запомнив, что со мной лучше никогда не разговаривать. Быть может, мне стоило его задержать, поговорить по душам, вспомнить прошлое... Быть может, мне стоило даже потом сблизиться с ним, а глядишь — возникнет и любовь. Быть может...

Но мне было страшно. Одиноко. И больно. Не хотелось повторять опыт, не хотелось больше плакать, не хотелось больше никому раскрываться. Ничего не хотелось, никакого взаимодействия с людьми. Может, я как Кинан — не любила живых? Но жизнь не книга: убивать так безнаказанно не получится. Хотя... если Кинан недавно заявлялся ко мне, может, стоит попробовать..?

Бред.

Мысли путаются...

Потерянность.

Продолжаю идти: куда — не знаю. Зачем — тоже. Просто переставлять ноги, просто не сидеть дома, просто... дышать, хоть и сигаретным дымом.

«Больше курить не буду, ведь у меня появился ты».

Смешно.

Чёрт возьми, как же это смешно.

Какая по счёту сигарета сейчас тлеет у меня в руках? Сколько я сегодня выкурила и сколько ещё осталось в пачке? Я гуляю целыми днями — нет сил сидеть в одной квартире с мамой и братом — и выкуриваю столько, что удивительно, как родные ничего не учуяли. Ну и хрен с этим. Если они что и узнают... то мне всё равно умирать.

Некому теперь меня остановить.

Боже, как же глупо всё сложилось. Так глупо, но неимоверно больно.

А ты помнишь, помнишь эти моменты? Нет сил подумать о нём, точнее произнести даже в голове его имя — всего три буквы, но целая бесконечность нежности.

Ты ведь помнишь?

Пальцы до сих пор покалывают от прикосновений к твоим запястьям под тёмно-зелёной флисовой кофтой — такие тёплые, гладкие, лёгкие, как бумага, только что вышедшая из принтера с надписью: «Мой космос пахнет тобой». А ты глядишь на меня — и в твоих тёмных глазах переливаются солнечные зайчики, что смеются и плачут, и ты вместе с ними смеёшься и плачешь...

Скажи, в какой момент всё изменилось?

Я мы ведь мечтали о сказках о вечном и безболезненном. Я хотела написать их на твоих ладонях и довести до самого сердца... Но теперь я лишь в бессонные ночи после «НС» исписываю свой дневник в бесконечных потоках мыслей, которые теперь некому слушать, кроме собственных демонов. Даже не голосовые сообщения — иначе хочется кричать. Кричать, кричать и кричать... пока от голоса не останется лишь безмолвие. Но в мыслях всегда будет одно: тебе совсем не абсолютно всё равно. И мне тоже. Это же что-то значит, верно? Нам не всё равно, да?

Как же глупо всё получилось, правда, глупо. Нелепо. Смешно. Какие-то звёзды, какой-то гороскоп, какая-то излишняя доброта, какие-то неразрешённые проблемы... Мы идеально подходили друг для друга, но для целого пазла не хватило нескольких частей — это нас и сломало.

Сломало, сломало, сломало.

Ты слышал моё молчание и мольбу за километры — такая у тебя была удивительная способность. Но теперь мы делаем вид, что мои слова в своё время были просто недостаточно оглушительными.

Нам не всё равно. Но мы делаем вид, что абсолютно плевать друг на друга.

Понимаешь?

Бац!

В толпу сходятся люди, брызгают под ногами лужи, растекается кровь по дороге: какая-то девочка специально шагнула под колёса машины. Кто-то кричит, кто-то плачет, а дождь равнодушно размывает новый труп. С таким же чувством, как и ливень, я гляжу на девочку: сквозь ноги столпившихся видна её неестественно вывернутая рука и... улыбка на лице.

Пожалуй, тоже стоит улыбнуться перед смертью, когда буду лететь с крыши.

Умирать — так красиво.