Будильнику не нужно звенеть и секунды лишнего времени, чтобы Тэхен вскочил с кровати и прогонял с головы остатки сна.
Он трёт свои глаза, некоторое время пялится перед собой, а затем встаёт с постели, зевает на ходу и заходит в примыкающую к его комнате ванную.

Отражение в зеркале встречает его всклокоченной и заспанной рожей. Что-то никогда не меняется. Но зато синяки и ссадины на лице всегда украшают его лицо и всегда на новом месте. Что-то, все же, подлежит изменениям.

Тэхен настолько привык быть униженным, выслушивать ежедневно «урод», «очкастый», «страшила», что успел позабыть, что вроде как считался вполне симпатичным парнем. Ему бы привести в порядок волосы, замазать повреждения на лице, придать взгляду больше уверенности и, в принципе, выйдет совсем неплохо.

Но куда уж ему, лузеру и неудачнику, рассчитывать на то, что с изменением внешности изменится и отношение к нему.
Его уже ничего не спасёт. Он так и останется низшим существом.

— Тэхен, ты вчера не спустился вниз, — мама даже не взглянула на него, когда Тэхен сел за стол и едва сдержался, чтобы не скривить лицо от боли, пронзившей поясницу. — Почему?

— Я слишком вчера устал, — безэмоционально отозвался Ким, справившись-таки с болью и нарезая себе яичницу на мелкие куски. — Очень хотел спать.

— Ясно.

Далее к завтраку присоединились отец и старший брат и трапеза прошла тихо. Никто в семье Ким не общался друг с другом и складывалось ощущение, что они все просто сожители. Настолько они мало походили на нормальную семью.
Тэхену, впрочем, это было на руку. Он изо дня в день замазывал тоналкой все новые и новые повреждения на теле и лице, и старался делать это тщательно, чтобы было незаметно, но ведь вокруг него обитали вполне здравомыслящие и умные люди - не заметить все это было трудно. Но вот в семье Ким все мастерски изображали безразличие и где-то в глубине души Тэхен даже хотел, чтобы родная мать однажды просто спросила: «Сынок, я нашла у тебя пару тюбиков тонального крема. Ты можешь обьяснить, зачем он тебе? И почему ты всегда приходишь домой таким бледным и уставшим?». Но Ким Миен решила не утруждать себя такой непосильной ношей и исполнением материнского долга. Легче пустить все на самотёк.

В мире нормальных студентов и учеников каждый из них ненавидит занятия и обожает перемены. И лишь Ким Тэхен всегда молился, чтобы урок длился дольше, потому что перемена - это время, когда он становится главным героем адской постановки, режиссёром которой неизменно становится Чон Чонгук.
И осознание неотвратимости этого долбит по голове Тэхена вот уже седьмую минуту. Потому что до звонка осталось три несчастных минуты, после которых начнётся ад.

Звонок на перерыв будто цунами затопил сознание Тэхена и причинил почти физическую боль ушам. Поднявшийся гвалт из голосов счастливых одноклассников успешно заглушался бешеным биением сердца Тэхена, что билось будто в глотке.
Время пришло.

Казалось бы, почему Тэхен просто не обедает в другом месте и не избегает столовки? Да, это и правда было бы гораздо легче. Если бы не одно «но». Тэхен всегда должен быть на виду у Чонгука. Ведь кто ещё принесёт Его Величеству все, что он пожелает? Кто, как не Тэхен, будет мальчиком на побегушках? И кто, как не Тэхен, получит за любое неповиновение?

— Ты заставляешь ждать, чудик, — хмыкнул Юнги, хватая Тэхена на ходу за локоть и притягивая к себе. Затем он наклоняется к нему и выдыхает горячим воздухом в шею Тэхена. — Как твоя поясница? Сильно болит?

И можно было бы подумать, что он и впрямь переживает, если бы не ухмылка, что оскалом сияла на его губах. Естественно, до чужой боли Юнги дела нет.
Тэхен не ответил, лишь попытавшись вырваться с крепкой хватки Мина, но тот вцепился будто клещами, причиняя ему боль.

— Эй, отпусти его, — послышался вдруг голос Чонгука, что набатом отозвался в голове Тэхена.

И было в этом голосе столько неприкрытой злости, что Юнги непонятливо уставился на него. Впрочем, не поняли его все. Джин и Намджун также не обделили его удивленными взглядами.
И лишь Тэхен знал, что в этих словах явно не кроется ничего, что могло бы ему помочь. С Чонгуком все становится лишь хуже.

— Этот очкарик - моя игрушка. Только я буду с ним играть. Так что руки убрал!

Юнги не стал припираться, быстро отпустив Тэхена и оттолкнув его от себя, как что-то непотребное и противное. Он грязно ухмыльнулся, оглядывая Кима сверху донизу, а затем перевел взгляд на Чонгука. И сказать он ничего не посмел.
А Тэхен не знал, что чувствовать. Столько всего смешалось в его голове. Но главное - его угнетал страх. Чонгук предъявил на него права собственности. Это явно ничем хорошим для него не кончится.

Чонгук встал с места и выразительно посмотрел на Тэхена, прежде чем направиться к выходу из столовой. Тут и дураку ясно, что он требует следовать за ним.
Ким семенил за ним, пытаясь игнорировать взгляды и шепотки со всех сторон. Он в компании Чонгука не смотрелся также, как жалкий котёнок не смотрится в компании тигра. И это не могло не привлечь внимания.

Но все было неважным. Важно было лишь то, куда его ведёт Чонгук.

Не прошло и секунды ложного спокойствия, как Тэхен, до этого шедший себе более-менее нормально, полетел вниз, споткнувшись о любезно подставленную кем-то из толпы подножку. Не успев сориентироваться и удержать равновесие, Тэхен приземлился явно неудачно. В итоге - он лежит на животе, локоть правой руки прожигает адская боль, а по подбородку стекает тонкая струйка крови из разбитой губы.

Лишь на одну секунду в столовой воцарилась мертвая тишина, после которой все взорвались диким смехом. Что такого смешного было в этом зрелище, Тэхену было непонятно. Хотя это самое малое из всего, что его сейчас волновало.
Он с трудом и не без боли в коленях поднялся с грязного пола и еле-еле выпрямился. Потому что поясница стала болеть с удвоенной силой.
Стоит ли говорить, как сильно он сейчас ненавидел всех, кто смеётся и радуется чужой боли? И стоит ли говорить, как сильно он ненавидел сейчас себя? Он не может сделать абсолютно ничего. Не может даже просто злобно посмотреть на толпу уродов, что его окружают. Его вечная роль - козел отпущения. И тут ничего уже не сделаешь.

— Долго будешь изображать из себя половую тряпку? — прямо перед носом Тэхена оказался замшевый носок ботинка Чонгука. — Вставай немедленно.

И Тэхену ничего не оставалось, как, пересилив боль во всем теле, подняться с пола, избегая смотреть в сторону Чона.
Чонгук окинул злобным взглядом толпу все ещё смеющихся учеников и все тут же затихли. Затем он развернулся и продолжил свой путь к выходу, а Тэхен побежал за ним, забыв о том, что нужно бы почистить испачканную форму.

Они шли по пустынным во время обеда коридорам школы. Тэхен не смел и слова проронить, хотя вопросов у него накопилось много. Но это же Чонгук - тут лучше молчать и не рыпаться.

Когда они стали подниматься на четвёртый этаж, Тэхен стал ощущать страх. Куда ведёт его Чонгук и зачем, он не знал, но то, что вся школа сейчас на первом этаже, а они идут на пустой четвёртый, его настораживало.

Чонгук уже приказывал сделать ему минет. Что же может быть на этот раз? Стриптиз? Секс?
Тэхен мысленно ухмыльнулся своим предположениям, но внешне так и остался относительно спокойным.

Чон неожиданно остановился у входа в какой-то кабинет, который Тэхен видит впервые, и Ким, прихрамывающий позади, едва не врезался в широкую спину.

Чон вошёл внутрь и сел за первую парту среднего ряда. Поняв, что в кабинет вошёл лишь он один, он обернулся к Тэхену. Завидев того у порога, Чонгук приподнял бровь.

— Входи уже. Чего застыл?

Тэхен огляделся по сторонам на предмет наличия зевак, что могут заметить их вдвоём, но коридор был пуст. К счастью ли или к сожалению, Тэхен решил не обдумывать.
Он вошёл внутрь вслед за Чоном, прикрыв за собой дверь.

Тэхен не стал садиться. Вместо этого он подошёл к Чону и встал перед ним.

— И зачем мы здесь? — Тэхен только сейчас оглядел кабинет и понял, что это явно кабинет истории, так как стены были обвешаны портретами исторических деятелей и картами военных действий. Но у самого Кима никогда не было здесь занятий. Возможно, этот кабинет для младшеклассников.

Чонгук не ответил на его вопрос. Поэтому спустя несколько долгих секунд его молчания Тэхен недоуменно перевёл свой взгляд с портрета Отто фон Бисмарка на него. И едва не сжался в комок от взгляда, каким буравил его сейчас Чонгук.
И лучше бы он что-то говорил или делал, лучше бы ругался и бил его, но... не это.

Тэхену уже становилось не по себе от того, как долго длится их зрительный контакт, но Чонгук сжалился над ним и решил все закончить:
— Почему ты такой?

Тэхен не сразу понял, что он имеет в виду. И даже подумав несколько секунд, не сумел с этим разобраться. Он смотрел на Чонгука также неотрывно, как и Чон на него, и вся эта атмосфера стала слишком напрягать.

— Какой? — отчего-то очень тихо спросил Тэхен.

— Слабый.

Слишком откровенно. Слишком честно. Слишком больно.

Тэхен не был готов к такому. Поэтому, наверно, и почувствовал себя так, будто его ударили чем-то тяжёлым по голове.

— Потому что я один, — тем не менее отвечает он. Серьёзно и с чувством собственного достоинства, которое ещё теплится где-то глубоко внутри. — Вы все слабые, но вас много. Кучка слабых людей начинает думать, что они чего-то стоят. Но стоит вас разъединить, как вы тоже становитесь слабаками. Ваша сила в массе. А я не могу похвастаться тем, что моя сила в одиночестве. Потому что это не так. Одинокий лев, каким бы сильным он не был, погибнет от атаки стаи слабых гиен.

Чонгук некоторое время пристально смотрел в глаза Тэхена, даже прищурившись. А затем ухмыльнулся и поднялся с места.
Тэхен застыл каменным изваянием, когда Чонгук направился прямиком к нему.
Шумно сглотнув, он пожелал испариться, но это было бы слишком просто. А с Чонгуком просто не бывает.

— Сейчас я один перед тобой. Совсем не слабый и не испытывающий страха. Нужна ли мне чья-то поддержка, чтобы быть сильным? Что скажешь, Тэхен?

От близости Чонгука стала кружиться голова. Его взгляд будто плавил все его внутренности. Тэхену как никогда хотелось сбежать, оказаться подальше и не быть частью вселенной, в которой есть место и для Чон Чонгука. Но места в чертовой вселенной слишком много. И Тэхену ничего не остаётся, кроме как просто смириться со своей участью.

— Скажу, что... — Тэхен облизывает вмиг пересохшие губы и ловит направленный на них взгляд Чонгука. От этого внутри все скрутило и вдруг сделалось слишком жарко. Он неосознанно сделал шаг назад, лишь бы сбавить это напряжение. — Я признаю свою слабость перед тобой.

Чонгук снова ухмыляется и делает ещё один шаг вперёд, вновь сокращая дистанцию между ними.

— Не стоит признавать очевидное, ущербный. То, что ты ничтожный слабак, итак ясно.

Это режет без ножа. Голос Чонгука острый, ледяной, но оставляет на сердце ожоги, как от самого адского пламени.

Тэхен не нуждается в подтверждении своей ущербности. Он итак все осознает. Он знает, как низко пал в глазах Чонгука и всей школы. Поэтому он и не понимает, почему кто-то считает нужным постоянно ему об этом напоминать, почему этим «кем-то» всегда оказывается Чонгук и почему всякий раз от этого все больнее и больнее.

— Тогда зачем все это, Чонгук? Зачем ты привёл меня сюда? Ты всегда говоришь, насколько я противен тебе и просто ничтожество, но продолжаешь делать это все...

— Что «все»? — тут же перебил его Чон, склоняясь ближе к лицу Кима.

— Даже сейчас... — с трудом выдавил из себя Тэхен, — что ты делаешь?

Глаза в глаза и нос к носу. Это слишком близко и отчего-то слишком волнительно. Тэхен умоляет своё сердце не биться так бешено, потому что боится, что Чонгук может услышать. Боится своих собственных эмоций и чувств, что бурлят внутри. Он не может понять, что происходит, не знает, что с этим делать. И он впервые ощущает себя загнанным в угол своими же ощущениями.

— А что я делаю? — с наигранной наивностью в голосе спросил Чонгук, все так же не прерывая зрительного контакта.

— Ты... слишком близко, Чонгук... Отойди.

Не дожидаясь действий Чона, Тэхен вновь попытался отойди сам, но уткнулся поясницей в учительский стол, что как назло оказался позади. Все это стало напоминать сцену из второсортной дорамы, но уж всеми любимым главным героем Тэхен себя совсем не ощущал. Зато Чонгук идеально подходил на роль демона-искусителя, соблазнительного Казановы или же сына главы триады.

Тэхен мысленно дал себе пощёчину, развеивая в голове дебильные сравнения.

— Ты ведь не считаешь себя слабым, очкарик? Если веришь, что в тебе есть хоть зачатки силы, попытайся оттолкнуть меня. Прямо сейчас.

Тэхен в немом удивлении уставился на него, не понимая, что за детские игры он затеял. Просто оттолкнуть его? И все? Это же легко!

Тэхен возрадовался такой возможности. Но решил кое-что уточнить:
— И если я смогу тебя оттолкнуть, ты отстанешь от меня?

Чонгук склонил голову вбок и поморгал пару раз.

— Если ты это сделаешь, я лишь не буду подходить к тебе так близко. Отстать от тебя насовсем не в моих интересах.

Хриплый глубокий голос действует на Тэхена слишком странно. От него по телу бегут мурашки и даже руки начинают слегка дрожать.

«Так, ладно! Просто оттолкнуть, верно? Это же должно быть легко. Чонгук одного роста со мной. Хоть и шире в плечах. И вообще мускулистый. А ещё он умеет драться и...»

Спустя несколько секунд разговоров с внутренним голосом Тэхен убедился в том, что ничего у него не выйдет. Чонгук сильнее него. И было даже смешным пытаться отодвинуть его от себя. Но... он не может сдаться так просто. Он должен постараться.

Неуверенно подняв руки, Тэхен положил обе ладони на плечи Чона и попытался толкнуть его. Но не сработало. Естественно.

— Кстати, у тебя было всего лишь три попытки. Одну ты только что успешно провалил, — плотоядно усмехаясь, сообщил Чонгук.

Тэхен дерзнул бросить на него злой взгляд, но тут же одумался, когда Чонгук сменил усмехающееся лицо на серьёзное.

Вся эта дурацкая игра стала раздражать Тэхена и он решил, что пришло время стать серьёзным. И на пике своей злости и отчаяния он со всей силы оттолкнул от себя Чонгука.

Совершив огромную ошибку.

К его чести, стоит заметить, что ему-таки удалось сделать так, что Чонгук отлетел от него на добрых три метра. Но... Чонгук не стал бы «идти на дно» один. Поэтому успел схватить за плечи и Тэхена.

И сейчас, когда они оба лежат на полу в пустом кабинете истории, игнорируя боль от падения, они были близки друг к другу как никогда.

— Господи... что только что...

Тэхен, как ошпаренный, подобрался и встал с Чонгука, что продолжал лежать на пыльном полу, корчась от боли в спине и лопатках. Он прижимал ко рту руки и не мог поверить в то, что только что произошло.

«Нет! Такое бывает лишь в аниме и тупых дорамах для безмозглых школьниц!» — вопило подсознание Тэхена.

Но не признать очевидный факт было бы слишком глупым.

Чонгук продолжал лежать на полу, но на его лице блуждала какая-то странная ухмылка. Слишком непонятная для Тэхена, оттого и пугающая.

Чон поднялся с пола и принял сидячее положение. Ухмылка не сходила с его лица, даже когда он посмотрел прямо на Тэхена, что готов был реветь из-за случившегося. Слишком неправильно.

— Это был твой первый поцелуй? — яд в голосе Чонгука растекался по грудной клетке, намереваясь пробраться внутрь, к сердцу. — Что ж, считай, что тебе повезло, очкастый уродец. Большинство таких, как ты, вообще ни разу не испытывают этого чувства.

Тэхен все ещё не может поверить, что с ним могло произойти нечто столь дебильное, как поцелуй с главарем школы. Про такое лишь снимают фильмы и все они заканчиваются хорошо, но эта история вряд ли закончится и в половину безобидно.

— Думаешь, меня волнует только то, что это был мой первый поцелуй? — процедил Тэхен. Он посчитал, что уж в такой ситуации может позволить себе злиться. — Куда важнее, с кем он произошёл. Я бы смирился, если бы это был даже Мин Юнги! Но это ты, и от этого слишком тошно!

Тэхен и не пытался сдерживать гнев, поэтому и повысил голос, срываясь почти на крик.
Чонгук перестал вдруг ухмыляться. Его взгляд снова стал ледяным и пугающим. Тэхен уже раз двести пожалел, что позволил себе так много.

— Мин Юнги, значит... А знаешь ли ты, что Юнги сейчас сделал бы с тобой? — Чонгук на коленях подполз к Тэхену, напоминая тигра, подкрадывающегося к жертве. — Он бы не стал церемониться. Он бы воспользовался тобой, как шлюхой, и выкинул бы. Потому что ты и есть шлюха.

С этими словами он за галстук притянул начавшего неожиданно плакать Тэхена к себе и, игнорируя попытки сопротивления и просьбы прекратить, почти разорвал на Тэхене форменную рубашку.

— Твой Юнги бы сделал именно так! — продолжал буйствовать Чонгук, уже нависнув над Тэхеном. — А потом так...

Ким уже не сдерживал рыданий, когда руки Чонгука взялись за его ремень, расстегнув его и опустив молнию на ширинке. А губы Чонгука тем временем грубо выцеловывали каждый участок шеи Тэхена, и он едва сдерживался, чтобы не прокусить нежную кожу.

— Хватит, Чонгук! Умоляю!

Этот вскрик, как пощечина, вернул разъярённого Чонгука на землю. Он, тяжело дыша, смотрел на Тэхена, что, прикрыв обеими ладонями лицо, в голос плакал. Его взгляд опустился на голый торс Тэхена, сплошь испещрённый ссадинами и гематомами разной степени свежести.

Не веря тому, что сейчас натворил, Чонгук отрешенно отполз от Тэхена и боялся даже смотреть в сторону Кима.

Затем он резко вскочил с пола и побежал к выходу. Но остановился прямо у двери.
Тэхен не убирал ладоней с глаз, потому что не мог сейчас смотреть на Чона.
Но он слышал копошение. Через мгновение на его голову упала какая-то тёплая ткань.

— Прикройся этим, — отчеканил Чонгук. — И ещё... Только пикни о произошедшем хоть кому-то и я тебя уничтожу.

Далее Тэхен слышал лишь звук шагов Чонгука и хлопнувшей за ним двери.

Далее Тэхен просто умер морально.

Осталось лишь сдохнуть физически. И дело с концом.

Умозаключение это не радовало совсем. Но у Тэхена ведь нет иного выбора.