С трудом сдерживая себя, чтобы не перейти на бег, выскочила из лифта и оказалась во дворе госпиталя.

Летнее солнце еще не успело скрыться, и в воздухе не чувствовался даже намек на прохладу.

Глубоко задышала, пытаясь прервать прокручивание слов комитаджа. Но с каждым разом они приобретали новые грани правдивости. Такое невозможно придумать! А в совпадения уже давно не верю.

Клаус в плену! Его сейчас пытают. И пытки чернорубашечников намного жестче, чем славенцев.

Голова закружилась. Слезы застилали глаза. Паника угрожала перерасти в истерику. Я принялась глубоко дышать. Шумно втягивала воздух через нос и выпускала ртом.

— Даниэль! - закричала я, увидев Пакоша и спешно зашагала к нему.

Он стоял в компании троих солдат на площади перед госпиталем. Лейтенант дернул головой на мой зов и сразу же направился навстречу.

— Что-то случилось? - встревожено спросил он, оказавшись рядом. - Ты выглядишь очень взволнованной...

— Где мой брат? - задала главный вопрос я, пытаясь прочитать ответ на его лице.

Даниэль устало вздохнул:

— Мы все еще ждем, Вивьен. Но уверяю тебя все в порядке...

— Ваше «очень серьезное задание» связано с этим пленным комитаджем? - прямо спросила я.

Он вмиг посуровел, улыбка сошла с лица, а глаза утратили теплоту.

— Ты не должна спрашивать меня об этом, а я не должен отвечать.

— Скажи мне правду, Даниэль! - громко потребовала я, чувствуя, как истерика завладевает мной. - Он попал в... беду?

Лейтенант резко сжал мое плечо и, глядя по сторонам, потащил за угол здания госпиталя.

Его действия встревожили еще сильнее, ведь до этого момента его отношение ко мне было верхом осторожности и трепетности.

— Да что с тобой такое?! - шипел он, закрыв собой меня от любопытных глаз.

Я почувствовала ладонями шершавость кирпичной равнодушной стены. Хотелось обрести ее твердость. Легкие сдавило напряжение, а в голове крутились слова чернорубашечника.

— Вивьен, ты разве не понимаешь, что подобными словами и такой неосторожностью можешь только навредить Клаусу? - продолжал Пакош. —Единственное, чем мы можем ему помочь — это ни при каких обстоятельствах не показывать тревогу за его судьбу. Мне не должны привлекать к этому внимание. Ты понимаешь меня?

Все внутри замерзло. Я разгадала шифр его слов. Медленно подняла к нему лицо и заглянула в янтарные глаза.

— Когда он должен вернуться? - прошептала я.

Даниэль медлил с ответом, словно решаясь и просчитывая.

— Вчера.

***

Побелка на потолке в нашей комнате усеяли мелкие трещинки. Этот потолок не похож на тот, который остался в моей комнате. Стены здесь тоже другие. К ним нельзя прислоняться, иначе испачкаешься мелом. Да что там стены! Здесь даже воздух другой. Небо слишком звездное. Солнце нещадно яркое.

Я скосила взгляд на часы, которые мирно тикали на прикроватной тумбочке. Десять вечера.

Понадобилось два часа, чтобы раскидать по полочкам все мысли и догадки, уравновесить важность и набраться решительности. Но что делать дальше, все еще не знала.

Точно осознала лишь одно. Необходимо еще раз поговорить с чернорубашечником. Хотя бы для того, чтобы окончательно убедиться в правдивости его слов.

Я собиралась с силами и считала минуты, дожидаясь возвращения Анны. Наконец в коридоре послушались ее легкие и быстрые шаги.

— О, ты не спишь? - жизнерадостно подметила она и тряхнула мокрыми волосами. - Вода в душевой просто сказочная!

— Да, я заметила, - пробормотала я и села в постели. - Как там твой Макс?

Она довольно хохотнула.

— Говорит, что влюбился по уши! Представляешь?

Девушка принялась расчесывать тяжелые длинные пряди золотисто-рыжего цвета.

— А ты?

— А что я? - передернула она плечами. - Я своего принца все еще ищу. Возможно, Макс — это он и есть. Но пока не уверена.

Анна рассмеялась и мне пришлось поддержать ее.

Чересчур резко встав на ноги, я бодро заговорила, пытаясь игнорировать головокружение:

— Тогда пойдем со мной. Мне нужно еще раз осмотреть рану комитаджа, а ты пока пощебечешь со своим принцем.

Та на миг задумалась.

— Только, чур, в лабораторию я ходить больше не буду!

Едва сдержала выдох облегчения и нервно рассмеялась:

— Так уж и быть, если понадобится, я сама схожу.

***

Взявшись за ручку двери, отворила ее, слушая как подруга мурлычет своему солдату что-то про то, как она не могла уснуть, пока не увидит его еще раз.

Пока все идет по плану и милое щебетание двух влюбленных приглушит быструю беседу с пленником, которая должна хоть что-то прояснить.

Офицер Черной армии также лежал на кровати, как и несколько часов назад. При моем появлении он тут же открыл устрашающе темные глаза, которые будто поглотили неяркий свет ламп.

Жуткий холод прожег нутро. Нервная дрожь разыгралась. Пытаясь ее преодолеть, быстро прошла вглубь комнаты и стала раскладывать всё необходимое для осмотра пациента.

Мимолетно заметила, что впопыхах взяла много лишних предметов, но обратного пути уже нет. Главное не выдать себя тем, кто наблюдал по ту сторону камер видеонаблюдения.

Комитадж молча следил за мной. Пристальный взгляд угольных глаз наносил урон моим нервным клеткам.

Я склонилась над ним, и принялась неспешно снимать повязку.

Опять кровавая! Почему же?!

— Как вы запомнили имя моего брата? - быстро прошептала я, с облегчением слыша смех подруги за дверью и низкий баритон конвоира.

Про свое не спрашиваю. Недаром бейдж висит на груди. Да и его часто называли, пока думали, что он в отключке.

— Я помню всех пленных офицеров, - также тихо ответил комитадж, едва шевеля разбитыми губами. - К тому же, у вас слишком знаменитая фамилия.

Низкий грудной голос офицера источал холодную стужу, будто порыв ветра в январе.

Его рана снова кровоточила. И появились новые гематомы. Откуда?

— Как давно мой брат у вас?

— Как давно я здесь? - без запинки ответил он вопросом на вопрос.

Значит, Клаус в плену столько же. Я машинально прощупала ребра. Он поежился.

— Вас били сегодня? - догадалась я, заметив новые кровоподтеки и на лице.

— Да.

Черные глаза снова поймали мой взгляд.

Не выпрямляясь, я задала самый важный вопрос:

— Что я должна сделать, чтобы спасти брата?

— Сделайте так, чтобы ваши решили, будто я умер.

Я опешила. Но только мысленно. Руки же вытирали спиртом запекшуюся кровь вокруг зашитой раны. Он не дрогнул, хотя обжигающая боль непременно истязала его.

— Как же я смогу сделать такое, оставив вас в живых?!

— Введите мне под кожу то, что может приглушить пульс, - резко потребовал комитадж, не повышая голос.

— Я — врач, а не фокусник! - дрожа от нервного возбуждения, сопротивлялась я.

Он схватил мое запястье, не дав до конца обработать его рану. Чуть приподнявшись, комитадж вновь поймал мой взгляд.

До чего же адский взор!

— Прежде всего вы — любящая сестра, - прошипел пленник. - Которая хочет спасти жизнь брату. Пусть это вдохновляет вас! И помните: чем больше времени проходит, тем меньше шансов на успех.

Он разжал пальцы и освободил мою руку.

От его сильной хватки остался невидимый, но жгучий след. Будто чернорубашечник отравил меня, поставил кайзеровское клеймо, видимое только мне.

Настороженно бросила взгляд на черный полукруглый стеклянный шар, размером с теннисный мячик, который записывал всю эту обстановку. Остается лишь надеется, что качество съёмки и звука этих камер такое же плохое, как и в операционной.

— А если вы лжете? - снова переключилась внимания на комитаджа.

Он откинулся на подушку и поморщился.

— Тогда к вам никто не вернется, - просто ответил он шепотом. - Но представьте: как вы будете жить с мыслью, что не использовали единственный шанс спасти брата?

Его голос приобрел раскатистость и твердость. Услышав однажды такой тембр, уже не с кем не спутаешь. Он, как визитная карточка, которая безупречно дополняет угольную мрачность его взгляда.

— Кто вы такой? - наконец спросила я.

Комитадж сцепил челюсти. Опухшее, посиневшее лицо с рассеченной бровью и переносицей стало его маской, которая скрывала личность.

— Поверьте, лучше вам не знать.

— Вивьен, тебе помощь нужна? - раздался учтивый вопрос Анны.

Через мгновенье ее светловолосая голова показалась в дверном проеме.

Комитадж тут же закрыл глаза, будто он все это время спал, а не убеждал меня выбрать между предательством родины или спасением родного брата.

— Нет, я уже закончила, - обреченно ответила я и почти бегом покинула палату.