Часы в резной оправе резали слух своим безостановочным тиканьем. Казалось, что время таким образом издевается над Портером, словно застывая на конце еле перемещающихся стрелок. Он сидел в гостиной на большом бархатном кресле, оперевшись локтями о колени и устроив руки под островатым подбородком в выжидающей позе.

Томасу становилось всё сложнее сдерживать внутреннюю панику. Его жена же сохраняла ледяное спокойствие и то и дело передвигалась с кухни в зал, сервируя стол. Он поймал себя на мысли, что раньше, когда-то давно, ему нравилось следить за тем, как Лилиан виртуозно справляется с домашними делами, ловя в её каждом движении плавность и грациозность момента, сейчас же оставался равнодушен и мечтал лишь о том, чтобы она села и не вертелась перед глазами.

Портер вздрогнул и даже немного опешил от неожиданности, когда прозвенел дверной звонок. Если до этого он взывал к небесам, чтобы поскорее появился мистер Рейдмонд, то теперь у него появилось дикое желание выпрыгнуть в окно, лишь бы не видеть своего начальника. Вспомнив, что ему уже не к лицу так себя вести, он заставил себя подняться и достойно оказать приём гостям.

Пожилая пара Рейдмондов вполне заслуженно считалась эталоном среди коллег Томаса. Столько лет семейной жизни, а их любовь и не думала угасать. Сохранившаяся нежность между супругами была заметна невооруженным глазом.

Портер никогда не видел их вместе и составил свое представление о миссис Рейдмонд только по рассказам. Её описывали как статную старушонку с короткой копной серебристых волнистых волос, с довольно правильными чертами лица, украшенными мелкими морщинками, с видной фигурой, предстающей перед другими в самом изысканном свете, и с фирменным взглядом, отдающим сталью некогда кристально голубых глаз — всё в ней выдавало в юности прелестную особу, наверняка покорившую не одно мужское сердце. Томас сумел по достоинству оценить наблюдения коллег, узрив столь блистательную свиту в виде двух экземпляров — умудренного опытом и по-прежнему свежего мистера Рейдмонда и его очаровательную и элегантную супругу.

— З-здравствуйте, мистер и миссис Рейдмонд. Очень рад вас видеть. Проходите, пожалуйста, — слегка взволнованно пробурчал Портер и пропустил гостей, предварительно пожав руку своему начальнику и легоньки коснувшись губами запястья его супруги.

— А у вас уютно, мистер Портер, — огляделся Рейдмонд, стягивая с себя пальто.

— Спасибо, очень приятно, что вы так думаете...— выдавил Томас, вешая вещи в гардероб.

— Здравствуйте, дорогие гости. Прошу прощения, что не встретила. Совсем забылась на кухне, вот даже не услышала, как вы пришли, — как раз вовремя в холле появилась Лилиан с обворожительной и немного виноватой улыбкой.

— Это вы нас простите, что так внезапно решили наведаться к вам. Мой муж просто любит всякого рода неожиданности, — смутилась миссис Рейдмонд и одарила своего супруга коротким хмурым взглядом.

— Ну что мы стоим в коридоре, давайте за стол, оцените мои старания, — жестом пригласила миссис Портер гостей в гостиную.

Надо признать, Лилиан постаралась на славу: несколько простых, но беспроигрышных салатов, пестреющих зеленью и обилием прочих компонентов; суши, заказанные в ближайшем суши-баре; паэлья с морепродуктами, которые так обожала женщина; лазанья — любимое блюдо сына; на десерт она оставила свежие и душистые тарталетки и пончики, а также сберегла мороженое для Тимоти. Загоревшиеся глаза мистера Рейдмонда, с аппетитом уплетающего еду, были красноречивее любых слов. Миссис Портер была довольна собой, чувствуя себя замечательной хозяйкой и в душе надеясь, что и муж возьмёт себе на заметку её триумф в подготовке к столь важному для него ужину.

А их неторопливая беседа тем временем всё набирала обороты. Они условились не говорить о работе, причём на этом настаивал мистер Рейдмонд, чем очень расстроил Томаса. Усердно работая изо дня в день, он совсем забросил свои увлечения, думая, что наверстает упущенное после того, как добьётся намеченного, не замечая, как поспешно проходит его жизнь.

— Возможно, лезу не в своё дело, но не спросить — выше моих сил. Где ваш сын? Очень хотелось бы познакомиться с Портером-младшим, — поглядывая краешком глаза на фотографию, стоящую на полке, поинтересовался мистер Рейдмонд.

Томас, проследя за взглядом начальника, в мгновение перевёл всё своё внимание на полку. На ней восседала фотография в рамочке, на которой была изображена его семья. Румяные и уставшие после катания на лыжах, но улыбающиеся от всей души, Портеры выглядели по-настоящему счастливыми.

Пока муж отвлёкся, улетев куда-то в прошлое, обеспокоенная Лилиан уже не находила себе места и то и дело поправляла платье, думая о Тимоти. Она мысленно отругала себя и Томаса за то, что они не уследили за единственным ребёнком, не заметив даже, как вечер вступил в свои права и загустели грозные тучи. Как и многие другие матери, миссис Портер мигом напридумала всяких нелепых опасностей и бед, которые могли выпасть на долю её бедного беззащитного сына.

К облегчению двоих, из холла донёсся стук в дверь, характерный для Тимоти. Когда мальчик только стал учеником, дедушка научил его одной мелодии, которая имела достаточно простой ритм для того, чтобы его повторить. Изначально родители скептично отнеслись и к этой выдумке Портера-старшего, но, поскольку сын упрямо продолжал так делать, они смирились и привыкли к этому.

Лилиан поспешила открыть входную дверь, чтобы поскорее убедиться, что с Тимоти всё в порядке, однако её действия опередил Томас, по резким движениям которого она сразу же определила его не самое лучшее состояние. Мистер Портер, услышав надоедливый стук, разгневался. Как может его сын так подводить своего отца в такой ответственный момент?

Приняв твёрдое решение отругать Тима, ему захотелось заглянуть в глаза и спросить, где он столько времени пропадал. Томас был настолько взбешён, что не заметил выражение лица, с каким провожали его Рейдмонды. Начальник Портера покачал головой, как он делал всегда, когда кто-либо из подчинённых совершал оплошность и не признавал свою ошибку, а его супруга уткнулась в тарелку, желая покинуть квартиру, точно зная, о чём думает муж.

Томас повернул ключ в замке и распахнул дверь, впуская прохладный воздух в тёплое помещение. Его сын, весь мокрый, но довольный, стоял на пороге и держал какой-то странный предмет озябшими пальчиками. Портер не придал значения этой вещицы, стараясь подобрать наиболее суровый тон:

— Тимоти Дуглас Портер, скажи мне, где тебя носило столько времени? Ты уже давно должен был вернуться со школы. Ну, мы с твоей матерью ждём объяснений.

Мальчик похолодел, как бывало с ним тогда, когда отец отчитывал его за промахи и шалости. Как обычно в такие моменты, он постарался сосредоточиться на что-нибудь отвлечённое, не вызывающее дрожь внутри, где-то в потаённых чертогах души. Своим молчанием Тим ещё больше злил отца, но ничего не мог вымолвить в своё оправдание, дабы не подставлять дедушку.

— Я в последний раз спрашиваю: где ты был? Почему явился так поздно? Немедленно отвечай, — тихо, медленно, но с воспламеняющей яростью, говорил Том.

Раз рыбка, два рыбка, три рыбка... Далёкие дали, волшебные долины, невиданные доселе места, где его ждут... Точнее, ждёт, и никто иной, как Чудовище Детство.

— Всё, хватит, совсем от рук отбился. Марш в свою комнату. С этого дня ты наказан, — наконец вывел свой приговор Портер, за которым последовало полное смирение со стороны сына, понуро опустившего голову. — Лилиан, это ты всё с ним нежишься, жалеешь его, а не воспитываешь. Вот и растёт у нас оболтус, который и за себя ответить не может, — совсем забыв о гостях, обвинил Томас свою жену, которая еле сдерживалась, чтобы не добавить чего-нибудь и не встать на защиту своего сына.

— Ты хочешь сказать, что я виновата? — не сдержалась она.

— Да, именно ты. А кто же ещё? Ты проводишь больше времени с Тимом. Значит, это он под твоим влиянием таким стал. Разнежила ты совсем его.

Напряжение в воздухе между супругами стремительно возросло и грозило превратиться в мучительную словесную схватку. Как бы уловив возможность возникновения ссоры, появились Рейдмонды. Они быстро поняли, что к чему, ведь сами не раз проходили через это.

— Пожалуй, нам пора, уже довольно поздно... Спасибо за вкусный ужин и приятную беседу, — мистер Рейдмонд протянул руку оцепеневшему от неожиданности Томасу. — До встречи, Портер.

— Миссис Портер, всё было чудесно. Спасибо за гостеприимство, — миссис Рейдмонд понимающе сжала в тёплых руках ладонь Лилиан. — Знаете, у нас есть внучка, возрастом примерно как ваш сын. Думаю, они могли бы подружиться. Как ты считаешь, Роберт? — обратилась она к мужу.

— Да, как-нибудь стоит устроить знакомство вашего сына с нашей Эллой, — согласился Рейдмонд и, накинув своё пальто и дождавшись жену, простился в последний раз.

Дверь за ними захлопнулась, и в квартире вдруг стало как-то одиноко. Томас находился в самом скверном положении духа и не мог заставить себя даже улыбнуться на прощание своему начальнику, а Лилиан убирала со стола грязную посуду, решив таким образом выкинуть из головы волнующие её хрупкое женское сердце проблемы. Тимоти же сидел на кровати и сосредоточенно смотрел на глобус, иногда жмурясь, чтобы удержать горючие слёзы обиды.

Наступила ночь, с приходом которой, как по команде, улицы освещались светом фонарей, еле пробирающимся сквозь крупные капли непрекращающегося ливня. Мрачные тучи, собравшиеся плотным роем над городом, угрожающе заволакивали своей пеленой грустную луну. Автомобили, нёсшиеся по дороге в каком-то сумбурном беспорядке, не могли обогнать поднимающийся сильный ветер.

Мальчик вслушался в музыку этой буйной погоды. Симфония эта словно отзывалась отголоском в душе Тимоти. Пронзительный скрип нарушил мелодию и резко вернул к реальности.

Мгновеньем ранее мимо комнаты Тима проходил мистер Портер, который всё-таки ворвался в личное пространство сына, движимый чисто "отцовским" инстинктом. Обычно он предпочитал не выяснять отношения с Тимоти, считая его слишком маленьким, чтобы что-либо обсуждать. Однако в этот раз Томас не удержался и, заглянув, удивился, насколько здесь всё изменилось с его последнего визита.

— Почему сидишь и не ложишься спать? — строго начал он и прикрыл за собой дверь.

— Не спится, — просто ответил мальчик, не удостоив отца взглядом.

— Ну что ж, надеюсь, ты подумал над своим поведением и всё понял, — завёл свою пластинку Портер.

— Да, папа, я всё понял. Я виноват, — в свою очередь выдал Тим.

— Ладно тогда... Спи, — Томас собрался было уходить, но тут заприметил плюшевого старого и потрёпанного медвежонка, будто осуждающе взирающего на него своими тёмными глазами-бусинками со стола. — А это у тебя что такое?

— Догадайся, — грубее, чем хотел, буркнул мальчик.

— Тимоти, я спрашиваю, что это и откуда? — закипая, произнёс Портер.

— Разве ты не узнаёшь? Ты ведь играл с этим медведем в детстве...

— А, вспомнил. Да, неплохая была игрушка, только вот мне не очень нравилась...

— Тебе ничего не нравится, — прошептал Тим.

— Я всё слышу, молодой человек, и не позволю тебе так обращаться со мной. Не дорос ты ещё, чтобы таким тоном со взрослыми разговаривать.

Ветер со свистом стал ломиться в окно. В сумрачном небе вспыхнули первые проблески молнии. Гром шумно рокотал, словно предупреждал всю окрестность о нависшей над миром угрозе.

— Если все взрослые такие же, как ты, я хочу навсегда остаться ребёнком, — с этой брошенной, полной горечи, фразой мальчик хотел сбежать, но Портер крепко схватил его за рукав пижамы.

Тимоти с опаской посмотрел на своего отца. Томас уже приготовился отругать сына за его дерзость, но остановился на полпути, заметив взгляд мальчика, переметнувшегося с него на окно... Он обернулся и застыл...

Силуэт крупного рогатого и вместе с тем ушастого и пушистого существа вырисовывался на фоне грозного неба, раскрашенного пурпурными и багровыми оттенками. Он спрыгнул со стола, и пол покрылся многочисленными трещинами. За его спиной метнулись молнии и разрушили стену.

Существо, некогда бывшее детской игрушкой, надвигалось на обездвиженных отца и сына. Он опутал их своими большими лапами так сильно, что они потеряли сознание... Тогда чудовище, прошептав на древнем языке заклинание, призвал воронку, расширяющуюся с невиданной скоростью, и прыгнул в неё, исчезнув в пучине таинственного и неизведанного вместе с Томасом и Тимом, направляясь в иное измерение, в Страну Грёз.