Она млеет. Млеет от его взгляда. В его глазах видна вся вселенная. Словно Нептун. Необычайно. Незря из его уст она услышала название именно этой планеты. Но налюбоваться она не может, ведь парень быстро отводит свой взгляд, жалея, что не прикрывает чёлкой. Дженни часто хлопает глазами. Голова кружится. Словно опьянение, но это не алкоголь. Его глаза. Это сильнее, чем виски или бурбон. Застенчивостью отображается в отражении, которое она видит через эту, словно вселенной красоты, изюминку. Хочется ослепнуть от красоты. Но позже вернуться к нормальной жизни для того, чтобы снова окунуться в этот притягательный взгляд и навечно погрязнуть.

      Эффект бабочки может оказаться беспощадным, если в конкретный момент и в конкретном месте он позволит изменить прошлое. Не изменить. Скрасить. Создаёт новые воспоминания, пока старые страдания отходят на задний план.

      Чонгук напрягается. Часто хлопает глазами. Его длинная челка спадает обратно на глаза, снова перекрывая видимость. Он спешит. Дженни не особо удивлена, скорее — восхищена. Сил нет совсем, но она как-то пытается сделать движение в бок, дабы снова взглянуть в его вселенную. Но Чон не даёт. Он напуган. Он слишком дикий, не поведавший мир человек. Руки слегка трясутся, а желание рисовать увеличивается. Его грызёт совесть. Он должен дойти до палаты. Гук готов встать, но холодные девичьи руки не позволяют.

      — Чонгук, не убегай... — он не смотрит в её глаза, но голос той дрожит. Можно почувствовать, как она переживает. Это сводит его с ума. Парень смотрит вперёд, поднимая голову. Он не понимает, откуда берётся эта уверенность, силы, желание. Его словно парализует, ведь сейчас он совсем не думает.

      — Думаю, я поспешил. Прости, — опускает голову настолько быстро, как и поднял. На долю секунды она снова окунается в его взгляд. Она погрязает в нём.

      — Тебе не за что извиняться или стеснятся. Ты выглядишь...

      — Уродливо, — перебивает девушку брюнет, поражая собеседницу ещё больше.

      — Что? Конечно нет! Ты в своём уме? Ты выглядишь необычайно. Помнишь, ты говорил, что твоя любимая планета — Нептун? — спустя пару секунд Чон согласно кивает, внимательно слушая. — Именно о тебе я вспоминаю , смотря на него.

      Незаметно, но юношеские глаза расширяются от удивления. За несколько лет нахождения здесь услышать комплименты в свою сторону — что-то нереальное. Что-то за гранью галактики. Лишь косые взгляды прохожих пациентов. Ему не удалось застать людей, которые считали бы его красивым или «необычайным». Её слова словно режут слух. Он пытается понять, почему она это говорит. Благо в палатах нет зеркал, ведь он при первой же возможности пытается себя покалечить, изуродовать. Настолько ненависть к себе его поглощает иногда. Но сейчас... Он растерян.

      — Что? — единственное, что может сказать парень. Но то, что случается дальше, ошарашивает его ещё больше. Девушка, развернув его к себе лицевой стороной, обхватывает его лицо в своих руках, заставляя смотреть на себя. Он чувствует холод её тела, нежность пальцев и напряжённость движений. Она боится. Еле шевелит руками, ведь те сейчас изуродованы, больны. Каждое касание, движение — боль для Дженни. Но она совсем не обращает на это внимания.

      Миндалевидные глаза сконцентрированы. На нём. Словно больше ничего не существует. Лишь она и он — «Нептун». Он такой же. Нереальный, восхитительный, безупречный — как планета. Ким смотрит прямо, не отводя взгляда. Пытается насладится каждой секундой. И не важно, что сердце сильно бьётся. Совсем нет. Не важна нездоровая усталость, тряска рук и холод тела. Она впитывает его. Тот словно совсем не против поделиться энергией с ней.

«Нить за нитью, я распадаюсь на части,
Если отчаяние — произведение искусства,
Несомненно, это мой шедевр».

      Она наслаждается. Не дыша, рассматривая черты его лица. Его глаза. Он необычаен. Чонгук растерян. Снова. Он застывает. Не дышит. Лишь чувствует. Это чувство. Что-то новое и ему невиданное. Как давно он этого не ощущал? Это пугает и настораживает одновременно. Он тупит взгляд. Его длинные ресницы опущены, а губы плотно сжаты. Желание рисовать потихоньку угасает. Как и пыл. Невероятно.

      — Чонгук, — мягким тоном протягивает она, — посмотри на меня, прошу, — гладит щеку большим пальцем, пытаясь доказать ему типичное «доверься мне», «не бойся», «всё будет хорошо». Он пытается. Но чувство паники его не покидает. Чувство, словно он об этом пожалеет. Но сейчас... Это единственное, что он может сделать. Побороть себя и свои страхи.

      На этот раз любуется не только Дженни. Парень замирает. Её родинки, губы, длинные ресницы. Так хрупка и, опять же, восхитительна. Но эти бинты на голове, открытые раны, синяки. Пугают, настораживают. Они так наивны. Сколько можно любоваться друг другом? «Вечность», — ответили бы они. Сейчас словно существуют лишь они. Их взгляды и перебитые дыхания. Быстро бьющиеся сердца, трясущиеся руки и необычайная красота обоих. Они словно Сатурн и Нептун во взаимной рецепции. Принимают и отдают друг другу достоинства.

      Её глаза красные, погасшие. Под глазами виднеются вышедшие синяки, но, самое главное, что никак не ускользает от его внимания — боль и отчаяние, которые так старательно скрыты. Сейчас она пытается показать всю теплоту, те чувства, которые она пыталась захоронить, выходят наружу. Кажется, это показывает, что, в конце концов, Дженни тоже живой человек. Трудно в это поверить, когда переживаешь то, что пережила Ким.

      За эти пару минут слишком многое происходит. Больше, чем за последние года. Это так захватывает. Совместные секунды кажутся вечными, заживляющими старые раны. Чонгук всё ещё на иголках, поэтому аккуратно кладёт широкую ладонь поверх девичьей руки, опуская вниз, при этом не отрывая взгляд от её, нежного, ненавязчивого. Он тоже боится. Поэтому Чон тихо встаёт, покидая парк. Оставив Дженни наедине со своим мыслями.

      Намджун всё время наблюдает за ними. Он ошарашен. Видел то, насколько парень хотел встать, как указательный палец растирал кожу большого, показывая прогрессию. И как в итоге он утихомирился, когда Ким дотронулась до него. Всё происходящее кажется ему очень странным.

      Последней каплей является вчерашнее утро. Он готов был пойти на всё, лишь бы ей стало лучше. Он так переживал. Сейчас, имея при себе всё, что нужно, он делает последний шаг, тот самый, перед началом конца. Руки холодеют, а боль бьёт по вискам.

      «02».

      /Flashback /

      Утро кажется суетливым, тяжёлым. Джун на иголках. Все доказательства наконец собраны. Остаётся подать заявление. Он трясётся. Ещё одна бессонная ночь в размышлениях. Ким уверен в том, что всё верно делает, но всё равно плохое чувство его не покидает. Прежде чем сделать последний отчаянный шаг, он решается проведать Дженни. Мало ли её состояние ухудшилось.

      Он заходит в палату. Тут безумно сыро и душно. Картина пугает Намджуна, как только тот видит её. Укутанную доверху одеялом. Лишь половина руки торчит из-за капельницы. Это очень плохо. Терапевт ускоряет шаг к кровати пациентки, слегка приподнимает толстое одеяло. Она трясётся. Холодный пот стекает по её лбу. Джун сначала растерян. Врач торопливо будит девушку, трясётся от того, дабы не сделать лишних движений. Дженни просыпается быстро, притупив взгляд.

      — Я ничего не вижу, — хрипит Джен, прикрывая глаза. Озноб всего тела охватывает её полностью. Намджуну плохо. Его очки запотевают, а вены на руках набухают.

      — Дженни, очнись, — нужно заметить соли в капельнице на более сильные.

      — Тошнит, Намджун, прошу, — Дженни рыдает от боли. Ей безумно плохо. Мужское сердце сильно бьётся. Он подбегает к шкафу на колёсиках, которых недавно с собой привёз, пытаясь отыскать самое сильное лекарство. «Антидепрессант». Перечитывают глаза, пока он быстро откручивает крышку баночки. Достаёт медикамент, подбегая к девушке. На столе стоит стакан с невыпитой водой. Даёт ей принять лекарство и ждёт. Он не уверен до конца, ведь организмы по-разному на всё реагируют. Но он обучен. Он готов ко всему, но когда такое случается наяву, тяжело сконцентрироваться.

      Спустя пару минут страданий девушка приходит в себя. Часто дышит, но всё ещё трясётся от внутреннего холода. Джун облегчённо прикрывает глаза. Сглатывает, ведь в горле безумно пересохло. Его сердце готово выпрыгнуть из груди, поэтому сейчас он пытается утихомирить пыл.

      — Дженни, ты как? Что ты сейчас чувствуешь? — смотрит в расширенные зрачки напротив, устало потерев пересортицу.

      — Мне холодно, — единственное, что говорит Дженни, прежде чем прикрыть глаза.

      /End flashback/

      — Дженни, скоро в твою квартиру заявится полиция с обыском и возможным арестом, — Джун переживает, говоря эти слова. Ведь знает, насколько те могут ранить. Девушка не до конца всё переваривает, не осознаёт серьёзность действий. Но не жалеет. Она натерпелась. — О чём ты сейчас думаешь? Скажи мне, не молчи, — их приём слишком затягивается. Она обещает себе, что выскажет всё, что сможет, но снова истерично бьёт ногой по белоснежному полу намджунова кабинета, бегая глазами по висячим на стенах грамотах. Джун опытный врач со стажем, но она — единственная за весь его многолетний опыт, кто доводит его до такого состояния.

      — Я — словно пустышка. Во мне нет жалости, я всё это время ни о чём не думала. Странно, да? Лишь сейчас задумалась о том, что будет и как всё обернётся. Я не готова давать показания, встречаться с... — одинокая длинная пауза, — ними снова. Мне хочется вырезать этот кусок из памяти, особенно последний. Он словно меня поглощает, так ведь бывает, да? Мне кажется, что даже если их посадят, от этого мне не станет лучше. Я всегда думала, у меня исход один. И до сих пор это моя единственная, самая навязчивая мысль. Это, думаю, всё, что я могу из себя выдавить. Простите, — терапевт потрясён. Он добился этого. Добился того, что она заговаривает. Высказывает хоть что-то. Ему достаточно то, что он слышит. Остаётся лишь для себя всё это понять, чтобы в дальнейшем хоть как-то поменять её точку зрения.

      — У тебя всё ещё болит голова? Нужно снова перевязать бинт? — тихо интересуется Джун, поправляя очки на переносице. Наблюдает за её пустым выражением лица. Пугает.

      — Трещит неимоверно. Будто мозг взорвётся. Это нормально?

      — Удар был сильным, поэтому болеть будет ещё пару дней. Потерпи немного. Я дам обезболивающее, но несильное. Особо не поможет.

      — А почему не сильное? Я вряд ли смогу вытерпеть. Может, дадите антид... — не успевает она договорить, как слышится истерический голос терапевта.

      — Нет! То есть тебе он не нужен. Это слишком сильное лекарство, ты же знаешь, — выкручивается.

      — Верно, простите.

ххх

      Звуки сирены. Суета. Люди в защитных белых костюмах. Револьверы на поясах. Полиция уже тут. Громкий оглушающий звук машин, надоедливый стук в дверь и крики полиции о взламывании двери.

      Команда вбегает в маленькую квартиру. Повсюду дым, запах дури. Лишь включённый телевизор освещает комнату. На полу лежит мужчина. В его руках виден шприц, а рукав задран. Пока одна пара проверяет пульс, другая надевает наручники на женщину. Она сейчас не в своём уме. У неё галлюцинации. При всём при этом она пыталась вырываться. Наивная.

      Пульс сбит. Бездыханное тело мужчина отвозят на каталке, прикрыв белым покрывалом. Команда разделяется. Люди в белых защитных костюмах обыскивают дом, делая снимки с места преступления. Собирают доказательства в перчатках, откладывая для проверки.

      Женщину, уже в наручниках, уводят из квартиры, добираясь до участковой машины. Пока собирают доказательство, её посадят в обезьянник на некоторое время для подтверждения её виновности, а позже будут готовить к суду. На следующий день, новости поражают , ранят , грызут изнутри. Одна погибает окончательно. Намджун не менее шокирован всему , что услышал за это короткое время. Они оба влипли.

      «Уголовное дело о покушении на контрабанду наркотиков и распространение наркотических средств было возбуждено.

      Женатую пару задержали на западе Сеула. Мужчина к приходу полиции и спецназов был найден мёртвым. По данным вскрытия, наркодиллер умер от передозировки наркотиков. В его крови был найдёт спидбол. Приблизительное время смерти «13:45» по сеульскому времени. Его жена Ким Тэхи была задержана и арестовала на месте. Как выяснилось, она тоже пыталась себя накачать до смерти, но в итоге её удалось поймать и задержать. По данным полицией показаниям, в квартире было найдено двенадцать чемоданов наркотиков. Их семнадцатилетняя дочь — жертва насилия. Сейчас находится в психиатрической клинике по собственному желанию. Можно видеть, как жестоко её избили четырнадцатого октября, всего два дня назад. Также взяты показания её врача-терапевта. В крови девушки был выведен героин, которым пичкали подростка в качестве проверки качества товара. Сейчас девушка находится в критичном состоянии. В связи с этим обвинение им предъявили в покушении на контрабанду наркотиков — теперь вместо пожизненного срока злоумышленнице грозит до двадцати пяти лет заключения за распространение наркотиков и пять лет за домашнее насилие и противоправные эксперименты с наркотиками».