1/3

В начале декабря отец загремел за решётку. Он и раньше попадался на своих сомнительных делишках, но в этот раз все было куда серьезнее.

У меня начались непростые дни. Поскольку я все ещё была несовершеннолетней, приехала моя тетка, которая при любом удобном случае напоминала, какой неудачник мой отец и что я — его совершенная копия. Ей было в кайф ежедневно рассуждать о том, что во мне течёт его дурная кровь. Разумеется, учитывать то, что она — родная сестра моего отца и что «дурная» кровь у нас общая, она не планировала. Я, в сущности, особо её не слушала, но её постоянное тарахтение над ухом выводило меня из себя.

Полицейские часто опрашивали меня. Спрашивали про отца, про наш дом, про школу. Я редко отвечала что-то внятное: либо старательно косила под дурочку, либо просто молчала. В любом случае, я их особо не интересовала, поскольку они прекрасно знали, кто мой отец и кто я. Но им нужно было что-то делать, и они раз за разом вызывали меня в участок.

Злющая тетка, полицейские — все это меня ужасно бесило. И даже парни, свидания с которыми обычно развлекали меня и отвлекали от проблем, не приносили никакой радости. Удивительно, но я, возможно, впервые за последние пару лет взяла в руки учебник — лишь бы занять чем-то мысли. В итоге я умудрилась самостоятельно получить четверку по алгебре — по этому поводу меня даже вызвали в кабинет директора. Наверное, это был первый случай, когда человека вызвали в кабинет директора из-за четвёрки.

Но конечно, куда интереснее было узнать, что происходило с Хосоком.

Сначала он правда пытался держаться. Но уже через неделю ввязался в драку. В тот день вся школа гудела о том, что Принц и Принцесса снова вместе. Утром Хосок делал вид, что ему плевать, а в конце учебного дня сцепился с какими-то мутными типами на школьной парковке. В итоге мы с Юнги оттаскивали его, всего в крови, прочь с территории школы, пока на шум не явился директор. У того разговор был короткий: он терпеть не мог драки и безжалостно выдворял всех нарушителей спокойствия.

После этого случая Хосок то впадал в депрессию, то становился чересчур возбужденным; то не появлялся днями на глаза, то постоянно пытался с кем-то подраться, чтобы выпустить пар. Черт его знает, чем он занимался, когда пропадал: я не могла постоянно находиться с ним рядом из-за отца, и часто роль «сиделки» брал на себя Юнги. Мы старались следить за Хосоком, потому что его состояние иначе, чем «нестабильным», назвать было нельзя.

Мы думали, что это пройдёт. Точнее, мы хотели в это верить. Потому что вроде так и бывает: тебя бросили, ты убиваешься пару дней, а потом понимаешь, что жизнь идёт дальше. Но Хосок, кажется, к последней стадии приходить не торопился. Наоборот — он верно катился под откос.

Самое ужасное в этой ситуации было то, что я понятия не имела, как ему помочь. И что ещё хуже, так это то, что я понимала, что совершенно бессильна в этой ситуации и ничего не могу сделать. Это так стремно: видеть, как твой друг уходит все дальше и дальше в пустоту, и не иметь возможности все исправить. Потому что единственный человек, который мог всё исправить, всё так же спокойно разгуливал по коридорам школы, сплетничал и без зазрения совести обнимался со своим старым-новым бойфрендом.

Все это было похоже на замедленную съемку: ты видишь, как рушится все вокруг тебя; ты пытаешься пошевелиться, но тело откликается только спустя бесконечность.

И когда ты наконец шевелишь пальцем, вокруг тебя уже нет ничего.

2/3

В пятницу вечером я все ещё была в школе. В библиотеке. Не думайте, что я действительно занималась там чем-то важным — даже учитывая то, что я в последнее время совсем чуть-чуть занялась учебой, я не собиралась становиться отличницей и просиживать задницу за учебниками. На самом деле я просто пряталась: не хотелось идти домой, хотелось просто посидеть в тишине. До конца учебного года оставалось всего ничего, а там уже совсем близко было мое совершеннолетие — день, когда я смогу свалить на все четыре стороны и никому не будет до этого дела.

Я сидела за столом, закинув на него ноги, и читала какой-то старый журнал. В библиотеке было совсем мало людей, что меня не особо удивляла. Я вот вообще узнала о её существовании пару недель назад.

Безмятежное спокойствие нарушил громкий хлопок двери.

В библиотеку ворвался Юнги.

— Проклятье, что ты тут делаешь?! — заорал Юнги, кидаясь ко мне.

Я опешила.

— Что? — На большее меня не хватило.

— Поднимайся! — крикнул Юнги. — Живо!

Возможно, нотки паники, которые я почувствовала в голосе Юнги, заставили меня встать. Потому что в любом другом случае я бы послала его куда подальше.

— Что случилось?!

Парень схватил меня за руку и поволок за собой.

— Хосок, — бросил он. — Они устраивают гонки. Я не смог ничего сделать.

Мы выбежали из библиотеки. Юнги стрелой помчался к выходу из школы, и я едва поспевала за ним.

— Я не понимаю, — сбивчиво прохрипела я.

Юнги недовольно сморщился.

— Хосок и Принц собираются устроить заезд: победитель получает Её, — пояснил Юнги. — Этот идиот решил, что на своём мотоцикле сможет обогнать его — он разобьётся к чертям собачьим, и этим все закончиться.

— Какой ещё заезд? — опешила я. — Почему ты его не отговорил?!

— Потому что он меня не слышит! — рявкнул Юнги. — Он вбил себе в голову, что если выиграет, то вернёт себе эту стерву. Там уже была толпа народу, когда я уходил, — гордость не даст ему пойти на попятную. — Юнги матерился почти через каждое слово, скрепя зубами. — Я ненавижу тебя, но ты единственная, кто сможет его остановить. И нам нужно спешить. Я потратил кучу времени на твои поиски — надеюсь, будет не поздно.

3/3

На окраине города народу в тот вечер было много. И людей с каждой минутой становилось все больше и больше: они тащили огромные бочки с пивом, музыкальные проигрыватели — кто-то даже додумался расставить по краям дороги столы и стулья, чтобы можно было посидеть, пообщаться и понаблюдать за зрелищем. Начинало темнеть, но какие-то энтузиасты, опять же, додумались бросить на деревья вокруг гирлянды, огоньки на которых поблескивали на фоне темно-синего неба. С виду все казалось веселым и непринужденным, словно народ просто собрался потусить на вечеринке, но когда мы с Юнги добрались до места, вся эта шумиха вокруг произвела на меня совсем другой эффект.

Юнги безжалостно расталкивал людей, пробираясь туда, где наблюдалось особенно плотное скопление. Я бежала за ним, с трудом поспевая на своих каблуках, но не обращала внимание на сбившееся дыхание и горящие ступни — я могла думать только об одном.

В конце концов мы добрались до него.

Хосок стоял в окружении наших знакомых: весь в темном, со всклокоченными волосами, он улыбался окружающим, демонстрируя полную уверенность. Одной рукой парень опирался на руль своего мотоцикла, а другой то и дело лохматил волосы.

Увидев Хосока, я испытала невероятное облегчение. Мои ноги сами понесли меня к нему.

— Хосок!

Я бросилась к нему на шею.

Хосок сперва явно опешил, но довольно быстро пришёл в себя и мягко постучал по спине.

— Эй, ты чего?

Я отстранилась.

— Не делай этого, — сказала я.

Хосок нахмурился.

— О чем ты?

— Гонка, — ответила я. — Не надо.

Ребята вокруг нас начали улюлюкать. Наверное, их удивило, что я бросилась на Хосока — я никогда раньше не делала так. Они решили, что это неплохой повод для дразнилок. Вряд ли они понимали всю серьезность ситуации. Я же пару минут назад боялась не увидеть его живым.

— Ты чего? — попытался успокоить меня Хосок, улыбнувшись. — Все в порядке.

— Нет, Хосок...

— Давай отойдём, — прошептал он, поскольку ему начали надоедать шутки ребят.

Я послушно последовала за ним, когда он развернулся.

Мы остановились в тени около деревьев.

— Что с тобой? — спросил Хосок. — Ты какая-то взвинченная.

— Хосок, ты не должен участвовать в этом, — торопливо начала я. — Тебе это не нужно.

Парень поднял бровь.

— Я не понимаю. — Он покачал головой. — Это всего лишь гонка. Я выиграю, это же очевидно.

Я схватила Хосока за предплечье.

— Зачем?! — почти крикнула я. — Тебе не нужно так рисковать!

Хосок взял меня за плечи.

— Эй-эй, ты чего? Какой риск? Я отлично езжу на мотоцикле, со мной ничего не случиться! Уж не думаешь ли ты, что я...

— Что ты можешь умереть?! — теперь я точно кричала. — Это не просто езда! Это грёбаные гонки! И он, в отличие от тебя, будет ехать в своей сраной безопасной машине! Неужели ты думаешь, что твоя победа вернёт тебе эту идиотку?! Она все равно не выберет тебя! Ты ей не нужен! Зачем?! Зачем тебе это?!

Хосок затравленно посмотрел на меня.

— Потому что я люблю её.

Я закрыла глаза. Я боялась услышать это, хотя в душе знала, что это случиться. Все к этому шло.

— Не делай этого, — почти шёпотом сказала я. — Наши мечты, ты помнишь? Мы уедем отсюда, и все это станет лишь досадным воспоминанием, и я...

Хосок резко привлёк меня к себе и крепко прижал к своей груди. Я закрыла глаза и вдохнула его запах: терпкий, кофейный, немного табачный, знакомый и до ужаса родной.

— Теперь это только твои мечты. И я хочу, чтобы они сбылись,— сказал Хосок мне на ухо. — Но у меня теперь другая мечта.

И тогда я поняла, что все кончено.

Хосок отстранился и поцеловал меня в лоб.

— Пожелай мне удачи. — Он подмигнул мне.

Улыбнувшись на прощанье, он направился к старту, где его уже ждали. Публика радостно захлопала, когда он махнул рукой, после чего надел шлем и залез на мотоцикл.

— Я вызвал полицию. — Рядом со мной появился Юнги.

— Слишком поздно, — ответила я.

Обхватив себя руками, я отвернулась и побрела прочь. Мне не нужно было смотреть, чтобы знать, чем все закончится. Я поняла все в тот момент, когда в последний раз вдохнула его запах.

Это конец.