Примечание:
[ Глава немного тяжелая, но, надеюсь , я не разочарую вас.  Кто читает пожалуйста , используйте музыку, без неё никак! ]

ххх

Он удивлён, нет, он догадывался. Сейчас она стоит, такая потерянная, что хочется показать ей направление.

  Дженни. Она не ожидала такого. Он единственный из одноклассников, кто пришёл в её дом. Это впервые. Она боится. Боится сейчас всё испортить или ляпнуть. Юнги может всё рассказать.

   «Почему они здесь?»

   — Дженни, дочка, быстрее проходи, — девушка тихо проходит, боязливо пряча глаза, стараясь не столкнуться с его — такими же пустыми временами и не менее потерянными сейчас.

  — Так ты дочка моей Джехи? — с горящими радостью глазами спрашивает женщина. По виду старше её мамы, но не менее симпатичная, хоть и под слегка накрашенными глазами видны тёмные круги, выдавая её внутренне состояние.

— Д-да, — неуверенно кивает головой брюнетка, стараясь спрятать глаза от парня. Тот особо не парится по этому поводу.

Нога брюнета судорожно трясётся, выдавая его. Тот еле терпит. Привычка.

   Они сидят, неправдоподобно улыбаясь друг другу. У мам междусобойчик, а дети тихо сидят, иногда поддакивая.

      Спустя минут тридцать старшая Мин всё-таки замечает, как побледнел её сын. Женщины немного притихают, и вместо тёплых воспоминаний и голосистого смеха на смену приходит гробовая тишина. Переметнувшись взглядом с Джехи, женщина кивает головой, таким образом спрашивая, стоит ли отпустить этих двоих. Подростки еле сидят, дёргаясь на неудобных стульях, выслушивая старые воспоминания своих мам.

      — Юнги, может, ты сходишь в... магазин? Да, мы очень хотим мороженое! — вдруг восклицает старшая, прерывая драгоценный сон парня. Тот достаточно быстро реагирует, ведь ему уже влом тут сидеть.

      — Да, конечно, — парень встаёт, поспешно собираясь. Дженни следит за его движениями. Его правая рука держит телефон, в то время левая — чёрную куртку. Заметив погрустневший взгляд девушки, Мин смотрит на Ким, меча взглядами на Джен. Вторая не сразу понимает, но все же начинает:

      — А, Юнги, сынок, пусть Дженни пойдёт с тобой, покажет, где ближайший магазин, — все время женщина кивает себе головой, не сводя взгляда с подруги. Одноклассники одновременно поднимают головы, надеясь, что услышанное им послышалось.

      Дженни нервно бегает глазами, по привычке сжимая и разжимая кулак. На её удивление, из коридора слышится низкий бас, выводя девушку из транса:

      — Жду на улице, — его тон может показаться холодным или пофигистичным, но в нём что-то есть...что-то, что Дженни предстоит узнать. Это что-то скрытое и зарытое глубоко внутри.

      Проводив сына взглядом, женщина решает быстро оправдаться:

      — Извини, милая, он у меня не совсем общительный.

      — Н-ничего, — Ким всё сидит, колеблясь, не зная, идти или не идти. Но решительный голос заставляет её встать:

      — Джен, почему ты сидишь? Он ведь ждёт. Иди-иди, — насильно выпроводив детей из дома, старшие принимаются за важный разговор.

      Девушка надевает первое, что попадается. Коленки слегка трясутся, а руки потеют. Находит глазами Мина, который уже поджигает настолько долгожданную дрянь, которая губит его с каждой секундой. В глазах слегка двоится от страха, но она держится молодцом.

      — Пойдём, чего ждёшь? — сделав долгожданную затяжку, спрашивает Мин, окинув взглядом по Ким с головы до пяток, вызвав румянец на щеках девушки. А она-то до сих пор в топике и лёгкой куртке, еле прикрывающей её тонкую талию. По телу бегут мурашки. Это, может быть, из-за изучающего взгляда или от до безумно низкого голоса.

      Внутренний голос уговаривает её взять себя в руки, и она еле как может.

      — Д-да, пошли.

      Они идёт молча. Дорога к магазину близка, но мучительна. Дженни идёт впереди, засоряя голову ненужными мыслями. Ей кажется странным поведение их мам, но особо виду она не подаёт. Ночной Сеул поистине прекрасен: повсюду горят вывески с рекламами, которые привлекают туристов, заставляя бедняжек скупать полки с продуктами. Тут суета и романтика смешаны воедино, вызывая смешанные ощущения. И вот они у места. Маленький магазинчик, так полюбившийся Дженни. Она сюда ходит часто, может, от скуки, а может, от одиночества.

      Но вдруг её осеняет.

      — У тебя есть деньги? — достаточно резко спрашивает девушка, сведя брови на переносице.

      — Нет, — беспардонно пожимает плечами парень, выбросив окурок на землю.

      — И у меня... Зачем мы тогда здесь? — удивлённо спрашивает брюнетка, указывая на магазин. Тон её холоден, но уверен. Она держится.

      — Не знаю, я покурить вышел, — выкуренная недавно сигарета даёт о себе знать. Его тон кажется ещё ниже, заседая эхом в голове девушки.

      — Я, пожалуй, домой, — не выдержав напряжения, ноги девушки прибавляют шаг, идя в направлении дома.

      — Может, останешься?

ххх

      После ухода детей улыбки сразу сменяются погрустневшими взглядами. Женщины обсуждают, как могут поступить, но при этом не принижая детей, создавая комфорт для всех.

      — Лиен, пойми, мне сейчас очень тяжело как физически, так и морально. Я совсем не вижу Дженни, это привело к тому, что это делает мне невыносимо больно. Она убивает себя на глазах и я, я... — у женщины не хватает сил закончить предложение. Видя, как дочь довела себя до такого состояния, старшая не знает, как поступать, находясь в тупике. Пара горьких слезинок скатываются по морщинистой щеке, оставляя за собой горящий след, делая больнее сердцу.

      — Ну ты что, все уляжется, я обещаю, только будь сильной, Джехи. Я помогу тебе, — притянув давнюю подругу к себе, Мин аккуратно успокаивает ту.

      — Пожалуйста, сделай всё, что в твоих силах, пока я на работе. У меня нет другого выбора.

      — Я сделаю всё, обещаю. Во благо наших детей.

      Женщина слегка успокаивается, вытирая презираемые ею остатки слёз, выдавив из себя улыбку.

      — Спасибо, Лиен.

      — Тебе спасибо, без тебя бы я пропала. Я больше так не могу. Юнги не заслуживает такой жизни и такого отца. Надеюсь, всё наладится.

      — А ты привезла вещи?

ххх

<Only - RY X>

      Дженни стоит в ступоре. Последняя его фраза загоняет её в угол, не выпуская.

      — Так и будем стоять тут? — иронично спрашивает Мин, облизав пересохшие губы.

      — А что ты предлагаешь? — с опасением переспрашивает Джен, следя за движениями одноклассника.

      — Ну, раз нас так воодушевлённо выгнали из дома, значит, мы там будем лишними.

      Она права, не только ей это кажется странным.

      — И ты заметил?

      — Ну да, это только тупой не увидит, — усмехается парень, осматриваясь вокруг.

      «И то правда».

      — Пойдём, — парень идёт вперёд, больше не говоря ни слова. Он плетётся, по-кошачьи рассматривая округу в поисках чего-то.

      Дженни решает идти за ним молча, признавая самой себе, что некий страх в ней присутствует. Она наедине с Юнги. Переживание охватывает с ног до головы.

      Пара доходит до парка. Того самого парка, где в последний раз она сидела с отцом. Последний раз, когда она имела шанс повидать его улыбку и улыбнуться в ответ. Тот самый день, такой болезненный, зарывшийся далеко внутри на всю оставшуюся жизнь. Почему так больно?

    Когда упиваешься своим страданием, оно прорастаете в тебе, пускает корни, вплетается в вены и артерии, лишая личности, ломая характер, уничтожая всё, что в тебе было в той, в прошлой жизни, не давая возможности прорваться в нынешней.

      — Дженни? — из глубоких и болезненных воспоминаний её вырывает Юнги. Его голос звучит потерянно. Он рассматривает побледневшее лицо одноклассницы, не понимая причины такого поведения.

      — Д-да? — голос предательски дрожит, а руки потеют.

      — Что случилось? — парень следит за взглядом Джен, осматривая маленький парк.

      — Это... я лучше пойду, — светло-серые концы машут на воздухе, пока ноги девушки быстро перебирают по асфальту, пытаясь избежать болезненных воспоминаний.

      — Погоди, — брюнет быстро спохватывается. Сильная мужская рука дотрагивается до девичьей, такой холодной. — Почему ты уходишь? — его лицо выражает непонимание, искренне вглядываясь в лицо девушки, пытаясь хоть как-то понять причину.

      — Я... это... не могу здесь находиться. Это место... я... я, — истерика охватывает девушку. Хрупкие плечи сейчас подрагивают. В сердце парня что-то дрожит, увидев, как слёзы одна за другой скатываются по девичьей щеке. Рука автоматически тянется к щеке, вытирая мокрые дорожки.

      Предательские слёзы не перестают течь, а сердце девушки разбивается всё больше. Юнги растерян. Раньше ему не приходилось никого успокаивать, а сейчас он тыкается без малейшего понимания причины. Поэтому единственное, что в его силах — это...

      — У-успокойся, я рядом, — из уст парня вылетает что-то слишком неожиданное даже для него самого. Он не ощущает этого раньше. Близость с другими. На долю секунды ему кажется, что стена одиночества разрушена.

      Дженни оказывается в крепких мужских объятиях. Она чувствует себя защищённой, поэтому через некоторое время ей удаётся успокоится.

      — Я могу спросить? — аккуратно начинает Мин после того, как Ким уже успокаивается и они оба присаживается на лавочку неподалёку.

      — О чём? — брюнетка поднимает слегка опухшие глаза, взглянув на такие же Мина. Кажется, от недосыпа.

      — Что только что произошло?

      — Не думаю, что готова говорить об этом... с тобой, — потерев похолодевшие ладошки, Дженни бегает глазами, нервно сглотнув.

      — Ну, как знаешь, — он не собирается умолять о том, чтобы та ему открылась. Ему это не так важно. Он понимает, что доверие — это выбор, главное условие дружбы. И если он хочет ещё раз увидеть её, он подождёт. Доверие нельзя строить на тайнах, но оно должно быть заслужено.

      Юнги не разбирается, чего на самом деле желает. Его мучают одинокие бессонные ночи, пьянки наедине с собой и сигареты, от которых нужно отказаться, но пока он не в силах...

      — Извини, мы едва друг друга знаем, а я никому до этого не говорила...

      — Не продолжай, я понял, — девушка настырно перебита. В голосе парня она слышит лёгкую обиду, которая шлейфом расползается по воздуху.

      Юнги встаёт с ржавой поверхности, положив руки в карманы чёрного бомбера.

      — Юнги, подожди...

ххх

      После того, как Дженни удаётся немного открыться, она с долей покинутых переживаний направляется домой.

      Но Юнги тоже смог... он рассказал, высказал всё то, что думал, но не переходя границы.

      Ким узнаёт, что, как и у неё, у парня проблемы в семье, это даёт ей понять, что у каждого на пути существуют свои препятствия, которые нужно преодолевать, всё проходит, но не без усилий.

      По пути домой у одноклассников более приподнятое настроение, но всё меняется с приходом в дом.

      Им на глаза попадаются припухшие глаза обеих матерей, на старших нет лиц.

      — Мам? — Дженни решает начать разговор, попутно снимая обувь.

      — Дженни, дочка, вы так быстро? — женщина слегка нервничает, но находит в себе силы выдавить улыбку.

      — Почему вы плакали? — миндалевидные глазки сейчас размера с горошину, ведь вся эта ситуация её пугает.

      — Это от счастья, — отвязывается Джехи.

      — Тётушка, всё точно в порядке? — с опасением переспрашивает брюнетка, не веря в слова матери.

      «Тётушка».

      — Д-да, милая, — старшая немного теряется, но продолжает: — Дети, присядьте.

      Юнги стоит в дверном проёме, облокачиваясь об косяк. Он догадался ещё по дороге сюда. Слова мамы, которые он слышал при приходе домой, всё складывается в единый пазл.

      Одноклассники присаживаются, стараясь не смотреть друг на друга. Дженни немного переживает, её рука сжимается и разжимается в кулаке, успокаивая таким образом.

      Мамы переглядываются, походу, думая, кому бы начать.

      — Юнги, мы останемся у Джехи на некоторое время. Так будет лучше для нас, — парень сидит в ступоре. Не так он себе это представлял. Он решает для себя, что по-настоящему ценно сейчас — это его мама. Если отец не хочет бороться с собой, ему никто не в помощь. Поэтому...

      — Ясно, — женщина расширяет глаза на ответ сына, радостно улыбаясь. Он исподлобья смотрит на девушку. Дженни шокировано сидит, как амёба, пытаясь понять, как всё так быстро прошло.

      Она не против. Она просто шокирована. Всё произошло так быстро, у неё не было времени на размышление. Не было времени переварить эту информацию у себя в голове, всё уже на блюдечке.

      — Отлично! Пойдёмте, покажу вам комнаты, чувствуйте себя как дома.

      Дженни с приоткрытым ртом провожает взглядом старших, потерев виски, которые безумно сейчас болят. Без лишних слов она встаёт, решив, что ей нужен отдых. По дороге она натыкается на Юнги. Парень треплет тёмные волосы, создав беспорядок на голове.

      Девушка, будто околдованная, стоит, не шевелясь. Заметив на себе непрерывный взгляд, Юн ухмыляется. На его белоснежной щеке показывается ямочка, а кошачьи глазки сейчас изгибаются в полумесяце.

      — Я не была к такому готова, — честно признаёт девушка, всё ещё рассматривая фарфоровую кожу парня. Напряжение витает в воздухе, но парень развеивает это.

      — Согласен.

      Мысленно шлёпнув себя, Джен спешит к своей комнате, попутно закрывая ту. Ей придётся несладко со своим-то характером.

      — Спи спокойно, Ким Дженни, — бубнит Мин, смотря на закрытую дверь.

      Всю ночь девушка никак не может найти подходящее положение для сна. В голову лезут ненужные мысли о сегодняшнем дне: разговор с Юнги, его объятия, тот самый парк, где когда-то двое счастливых человека разделяли счастливые секунды друг с другом. Эту радость заменили серостью, которая до сих пор не покидает душу Джен. Она должна бороться. Она сможет, пока он верит в неё, смотря свысока.

ххх

      Первые дни с новыми знакомыми проходят невыносимо для Дженни. Нет, они ни в коем случае не виноваты, это от непривычки. Сейчас мама Юнги встречает и провожает брюнетку, поэтому та постоянно пропадает на работе, иногда задерживаясь допоздна, дабы тётушка не заметила её опухших глаз. Теперь каждый день начинается с завтрака, такого ненавистного для неё. Привычка совсем не есть сейчас перерастает в тошноту после трёхразового питания от старшей, которая буквально пичкает младшую едой, создавая большой дискомфорт для организма Ким. С Юнги они особо не общаются, только если зрительным контактом.

      Помимо новых знакомых, эти четыре для стали лезвием для открытой раны Дженни. Годовщина семилетия со дня смерти отца... подготовка к такому дню давит на неё, будто прижимая её как физически, так и морально. Работа мозга по изменению стереотипов называется страдание. Она осознаёт, что мысль не может прекратить страдание. Мысль создаёт его.

      Мужество — лучшее смертоносное оружие: мужество убивает даже сострадание. Сострадание же есть наиболее глубокая пропасть: ибо, насколько глубоко человек заглядывает в жизнь, настолько глубоко заглядывает он и в страдание.

      Если жизнь вообще имеет смысл, то имеет смысл и страдание. Страдание является частью жизни, точно так же, как судьба и смерть. Страдание и смерть придают бытию цельность.

      Дженни осознала это всё. До неё доходит, что, пока она губит себя, её жизнь протекает, оставляя за собой лишь испарившийся дым. Всё происходит мимолётно. Наслаждение от сигареты, которая губит, но люди продолжают, лишь бы испытать внутреннюю идиллию с собой. Последствия легки в предсказании — дым испаряется, а организм потихоньку умирает.

      Ким изо всех сил держится эти дни, и сейчас настаёт тот самый день, который она нервно ждала, грызя локти и из раза в раз заставляя себя страдать только при мысли о нём.

                                         ххх

               <Atlas: Touch — sleeping at last>

                                       12.11.19

      О ком мы горюем, когда уходят наши близкие? Плачем, надеваем траур, устраиваем пышные поминки? О покойнике? Или всё-таки о себе? Наверное, о себе. Мы не представляем жизни без близкого, любимого человека. Вот он, только что был рядом, и вдруг... Нет его. Он не поговорит больше с тобой, ты не сможешь погладить его по волосам... Ему, лежащему в гробу, уже всё равно. Плохо — тебе, и ты оплакиваешь не его, себя. Себя без него.

      Исключения бывают, когда умирает, гибнет тот, кому бы ещё жить и жить, чья смерть нелепа и несвоевременна. Хотя разве смерть может быть своевременной или умной? Тогда да, мы жалеем не только себя, но и того, кто так рано ушёл. Но себя всё равно жалеем больше.

      И, чтоб загладить чувство вины за это проявление эгоизма, превращаем похороны в пышное театральное действо, не задумываясь: а надо ли это покойнику?

      Девушка навсегда запомнила эту дату: «12.11.12». Будучи совсем девочкой, она винила себя, не осознавая всей ситуации. Прошло семь лет, и ничего в итоге не поменялось. Её мир всё такой же — серый и тусклый, не имеющий ни малейшей краски.

      Проработав в кафе всего полторы недели, ей удаётся хоть чуть заработать для этого самого дня. Ей удаётся подделать подпись матери, тем самым она незаконно подрабатывает, и всё для такой близкой ей души. Всё для него. Для любимого отца, по которому она горюет семь лет своей семнадцатилетней жизни. Она потеряла лучшие года, самые яркие и запоминающиеся. Они утекли. Утекли, оставляя за собой мокрые дорожки от солёных слёз и шрамов на сердце.

      Всё готово. У неё в руках несколько бутылок соджу, букет белых роз, его любимых, не зажившие шрамы и целая ночь, чтобы побыть наедине со своим отцом.

      Она не задумывалась, как ей хорошо с ним. Она любила его и не осознала, что по щелчку пальцев потеряет его.

      На кладбище холодно. По телу бегут противные мурашки. Тут так нескончаемо грустно. Кладбище тоже зеркало живых. На кладбище страх смерти побуждает подавать милостыню. Только здесь осуществимо полное тождество взглядов.

      ...На кладбище расстрелянных иллюзий
      Уж не хватает места для могил.

      Все люди мира — как умершие души. Скованы общими цепями. Никогда не знаешь, чья цепь зазвенит в ответ, если потянешь свою.

      Держа бутылки соджу в одной и букет в другой руках, она кладёт цветы на могилу. Девушка присаживается на корточки, рассматривая каменную постройку напротив с вырезанными буквами. Ким вздрагивает, окунувшись в болезненные воспоминания. Первая горящая слеза стекает по белоснежной щеке, которая сейчас горит от противной дорожки.

      Дженни дотрагивается до могильного камня, слегка проглаживая. Её распирает. Боль выходит наружу, она старается подавлять внутренний крик. Крик о помощи. Она только осознаёт, что больна. Больна им. Смертельно. Она готова пожертвовать собой ради него.

      Говорят, что после смерти люди попадают на небеса... Но ей так не кажется. Она считает, что умершие остаются в сердцах других людей, продолжают жить в их воспоминаниях. Но они постепенно забываются. Поэтому люди хотят оставить что-нибудь после себя, чтобы их однажды не забыли. Чтобы мы никогда их не забыли.

      Уже не сдержанно Дженни распирает. Воспоминания, его образ, всё давит. Она ненавидит ностальгию, ведь только она бьёт по каждому нервному окончанию, по каждой клеточке кожи, выходит испариной и заставляет биться в истериках даже самых сильных людей. Истерика — это хорошо. Это помогает. Если остались силы на истерику, значит, не всё ещё потеряно.

      Подняв до этого опущенную голову, Дженни глядит на камень, начиная свой душераздирающий монолог:

      — Пап, сегодня твоя годовщина, семилетняя годовщина с того момента, когда я навсегда потеряла тебя. Потеряла частичку себя, которую до сих пор не могу вернуть. Как мне убить эту боль? Как забыть и жить дальше? Подскажи... Дай подсказку. Подари мне близкого человека, похожего на тебя и только тебя. Осчастливь меня, забери мою боль. Я не могу без тебя, мне так плохо, я хочу видеть тебя, твою улыбку, твои красивые руки. Мне так тебя не хватает... Ты ушёл и поставил на мне чёрную полосу. Исправь всё. Поменяй её на цветную, чтобы я простила себя за твою смерть. Простила себя за то, что вовремя не остановила, издалека наблюдая то, как ты себя губишь. А сейчас... я гублю себя, идя по твои стопам. Не иронично ли? Я глупа и безжизненна. Подай мне знак, человека, направь меня на правильный путь, путь к счастью... А пока, прости, я продолжу морально умирать, уже ничего не исправить. Мою боль не вернуть...

      Она сказала это, сказала всё то, что так долго репетировала, что настолько долго держала в себе. Ей легче. Она проглатывает противный ком в горле. Сейчас она рядом с ним. Она чувствует лёгкость и головокружение. Все чувства смешиваются, создавая хаос в ее сердце. Она справилась. Этот день настал и почти закончился.

      Её вид оставляет желать лучшего.

      ...истерика кончается... остаётся только размазанный макияж, опухшие веки и осознание безвыходности и бесполезности данного действия...

      Она выпускает частичку себя, которая все эти годы засела в ней, будто на цепях привязанная. И вот она открывает бутылку долгожданного соджу, делая первые большое глотки.

      Внезапно сзади слышится шорох, что не на шутку пугает её. Голова кружится, а ноги немеют. Она видит его, уже не понимая ничего.

—————

Тааак, нет, я не плачу, это просто слёзы. Вы не представляете, как сложно мне было. Эта глава -самая сложная которую я писала в жизни. Надеюсь вам понравилось и вы оцените мои старания. Пожалуйста ставьте звёзды и ославляйте комменты, ведь это безумно важно для меня. Делитесь с друзьями ... спасибо что вы есть без вас я бы не справилась. Я вас до безумия люблю. Обставляйте свои ощущения. Пишите все что думаете. Если вам хорошо пишите и если вам плохо все равно пишите. Я буду рядом с вами. Вы- моя опора, а я ваша. Я вас люблю.

Ваша автор🦋