[ примечания ]

Готова была кричать , пока писала эту главу. Это было сложно морально и физически. Пожалуйста включайте предложенные песни, ведь они помогут создать атмосферу и проникнуть в главу. Все песни есть в моей группе вк, подготовьтесь заранее.

< Saturn — Sleeping at last > (до *)

Мы понимаем, что облажались, только в тот момент, когда произошло то, что мы никогда не изменим. Не изменит судьба или целый мир. Мы теряем близкого по щелчку пальцев, а когда доходит до нашего психологического восстановления — щелчок уже не поможет. Стоит ценить дни, часы, минуты, секунды, проведённые с родными и друзьями. Мы не знаем, как повернутся события и какая судьба ожидает каждого из нас. Не стоит судить людей, которые имеют собственные способы заглушения внутренней боли. Да, некоторые доводят себя до абсурдного состояния. Но жизнь их так потрепала, что сейчас они в таком трансе, у них есть свои причины, и это — естественно. Не судите незнакомого пьяного на улице, ведь не знаете, по какой причине тот напился, будь то проблемы в семье, на работе или внутренние психологические. Мы бежим осуждать людей, занимая первые ряды, первые места, а когда узнаём правду, то бежим к концу, дабы никто не заметил, что мы были в самом начале. Люди зависимы по разным причинам: захотели побаловаться, но в итоге попали зависимость. А может быть, один жизненный случай вас потрепал? Возможно, ссора с близкими или простые психологические расстройства. Мы все вроде разные, но в то же время одинаково наивны.

Мы не вернём то, что уже случилось. Не можем исправить ситуацию, изменить своё действие. Стоит принимать правильные решения сразу, не жалея потом о своём прошлом. Прошлое не изменить, оно будет преследовать нас до конца дней.

Так иронично. Совсем недавно он поддерживал новую подругу. Пытался сдерживаться, услышав её историю. Он буквально забрал маленький процент боли. Он маленький, но лучше, чем совсем ничего. Они пили соджу, обсуждали звёзды и судьбу.

Мы страдаем всю жизнь. Такова судьба нас всех.

В голову лезут разные куски письма, царапая изнутри. Будто кто-то впивается ногтями, пытаясь добраться до сердца и, наконец, рвать в клочья. Да, они не были близки. Но отец остаётся отцом. Осознание того, что теперь они с мамой одни, убивает. Он не ожидал от него большего, ему хватало его существования. Того, что он жив. Это было единственное желание, которое так легко прогорело. Уму непостижимо. Сколько он ещё будет оказываться рядом с могилами? Кажется, до тех пор, пока сам себя до неё не доведёт. Почему столько проблем сваливается на плечи восемнадцатилетнего? Разве это не начало жизни? Почему же тогда ему хочется со всем этим уже покончить? Это течение идёт в никуда. Ничтожество. Так он желает себя описывать. Ни грамма любви и уважения к себе. Кажется, скоро пора бить тату на местах, куда без истерик не взглянешь. Его руки устрашают.

— Он мёртв, Юнги. Его нет... нет, — Юнги замирает. Мир, кажется, замер в ожидании его дальнейших действий. Это будто игра с ловушкой, которую сам себе построил. Мин качает головой, пятясь назад. У женщины начинается истерика. Дженни до сих пор дрожит. Очередная смерть. Это оказывает сильное давление на её психику. Это перебор. Опять эта граница, которую невозможно переступить. Когда всё постепенно налаживается, у границы появляются дополнительные препятствиям, а только потом — путь к счастливой жизни. Это далеко от понимания Дженни и Юнги. Они никогда не испытывали это чувство. «Счастье». Интересное слово. Так хочется хоть на секунду вкусить его сладость. Такого далёкого и тяжёлого для понимания. Каково это — быть счастливым? Улыбаться каждый день, просыпаться с мыслью «я счастлив». Когда же наступит это время? Когда герои выйдут из подавленности и преодолеют все препятствия? Это зависит от них. Взять себя в руки, взять под контроль своё физическое и ментальное здоровье. Звучит легко? А на деле волосы выдирай, пока сделаешь это. Пока Дженни перестанет смотреть на себя в зеркало, с отвращением отводя взгляд и беспомощно рыдая. Или Юнги, который в последнее время изо всех сил старается помочь не только себе, но и окружению. Тяжело осознавать то, что, когда ты поднялся на одну ступеньку, впереди ждёт ещё сотня таких же, ещё более замысловатых, тяжёлых, утомительных. Главное подняться по ним, а остальное устроит судьба.

Юнги выбегает из дома, устремляясь в непонятном направлении. Глаза щиплет, а сердце неимоверно болит. Болит от того, что он безумно не спортивный, потому что лёгкие забиты и потому, что боль его грызёт. Грызёт так сильно, что оставляет кровавые укусы на его сердце. Он останавливается у узкого переулка, заходя в него. В порыве злости стена рядом кажется лучшим решением, чтобы выплеснуть на ней всю свою злость. Грудь яростно поднимается и опускается. Его сердце разбито. Руки по локоть в крови, кожа сходит с худощавой ладони, образуя новые раны, которые долго будут заживать. У него истерика.

Он садится на асфальт, поджимая колени. Руки судорожно трясутся и горят открытым пламенем. Он держится за голову, из раза в раз тянет себя за волосы. Горючие слёзы и будущие раны, которые он вряд ли когда-нибудь сможет перекрыть. Эти шрамы на руках останутся навсегда так же, как и внутренние. Нервы подорваны, вены разорваны. Кровь на руках.*

Он вспоминает этот самый момент. Это было три дня назад, но с того момента он не сомкнул глаз. Согласно традициям похорон в Корее, три дня и две ночи семья покойного принимает в своём доме гостей, которые приходят проститься с умершим, но у них нет никого. Совсем никого, кто бы смог попрощаться с духом его отца. Это так ранит. Теперь их двое. Парень не пьёт и не ест. Он будто в трансе. Его мозг не принимает реальность. Реальность — это тоже галлюцинация. Расплывчатая и несуразная. Время будто остановилось. Оно не идёт. Так не хочется убивать себя из-за того, что никак не изменить. Но как можно это сделать при такой боли? Ему помогают сигареты. Его лучший друг и помощник. В момент, когда никотин расплывается по всему телу, он забывается и погружается в себя. Он не может разговаривать с мамой. Просто не может. С Дженни обменивается парочкой слов ещё с утра, но та, прекрасно понимая его состояние, сейчас рядом с его мамой. Он благодарен за это, ведь сам не в состоянии.

Но знаете, что ранит, чёрт возьми, больше всего? Что денег на похороны нет. Тело отца было кремировано, а прах развеян. Так как родственников у них совсем нет, эти три дня как ночной кошмар. Мама рыдает от безысходности, ведь церемония захоронения — дорогое удовольствие. Поэтому они решают отдать дань уважения и не делают ничего в течение трёх дней.

Сейчас Мин сидит на полу крематория. В эту секунду одиночество переполняет парня. Вокруг совсем никого, только он и огромное количество урн с прахом умерших. Сейчас самое время для размышлений, не так ли? Мозг и так разъедает от тупых навязчивых мыслей, и эта угнетающая атмосфера... всё сдавливает настолько сильно, что, кажется, его виски сейчас лопнут от боли. Он не выдерживает в итоге и буквально выбегает из здания, оказываясь на улице. Организм требует новой дозы никотина. Мин достаёт свежую пачку, вытаскивая любимую ментоловую, и делает затяжку.

ххх

Джен сильно подавлена. Как становится чуть легче, то сразу, как назло, что-то должно свалиться на голову. Юнги нет уже давно, и на звонки он не отвечает. Она точно знает, где он был, но точно сказать не может. Старшая Мин сильно подавлена, брюнетка пытается как-то завязать разговор, но всё сходит к нулю и она оставляет ту в покое. Сама Ким сейчас сидит в комнате. Тонкие пальцы делают записи в любимой потрёпанной тетради. В голову не приходит ничего... раньше писательство помогало ей отвлечься, но мысли о Юнги оккупируют её голову. Он же не наделает глупостей, верно? Не сделает ничего, о чём потом будет жалеть. Дженни не знает, ведь они не настолько близки, но она надеется. Чонгука нет в городе, поэтому Мину ещё тяжелее. Голову на секунду осеняет, поэтому она поспешно звонит парню в надежде, что тот ответит. Но всё оказывается более безнадёжно. В мысли врезаются фрагменты их разговора. Она пытается вычленить что-то, дабы понять, где Мин.

Ким долго ломает голову, пока на телефон резко не приходит сообщение... от Юнги? Сердце слегка колотится, ведь она получает заветный ответ. Худощавые пальцы разблокировывают телефон, перепечатывая сообщение по несколько раз, давая возможность мозгу вникнуть.

Y: Я видел, ты много раз звонила. Река Хан. Я здесь.

Такой смешанный ответ. Она начинает перебирать варианты того, что Юн собирается сделать, лишь надеясь на его ум. Надеется.

В итоге девушка поспешно собирается выходить, остаётся в домашней майке и трениках, лишь чёрная кепка и бомбер являются новыми элементами. Быстро надев кроссовки, она выбегает из дома, оставляя свои вещи на кровати и мысли поперёк. Сердце сильно колотится. Горло пересыхает.

ххх

Парень дышит свежим воздухом. Воздух слегка сырой. Кажется, сегодня пойдёт дождь. Вокруг темно и шумно. Машины настолько сильно гудят, что мозг Мина скоро расплавится. В висках пульсирует. Глаза наблюдают за рекой. Вода кажется такой притягательной. Виден отблеск фонарей и яркой Луны. Прекрасный вечер, как и это место. Оно буквально идеально. Идеально для того, чтобы покончить со всем. Глупо отрицать, что он об этом не думает. Его руки тому пример. Но что-то не даёт ему возможность всё так закончить. Что-то внутри даёт понять, что скоро всё пройдёт. Пройдёт эта чёрная полоса, чёрные дни, часы, секунды, а их заменят лишь новые воспоминания. Компенсируют ли они его боль? Вряд ли. Но однозначно помогут ему выйти из этого состояния и обрести счастливые минуты жизни. Он был рождён не просто так. И не позволит себе вот так просто уйти. Ноги еле его держат, руки слегка чёрные от пепла. Он успел опустошить две пачки за этот день. Вторая, конечно, огорчила, ведь была без ментола. Но обычные тоже сойдут. Сейчас всё гадкое становится прекрасным. Фрустрация в этой жизни зашкаливает. Достигает высот. И не спускается ни на секунду. Лишь становится ярче и виднее.

Иронично.

Денег сейчас нет совсем ни на что. На последние он купил три пачки сигарет, в итоге опустошив уже две. Третью он будет любить и обожать. Минуты, пока он ждал прихода Дженни, длятся вечность. Он знает, что она придёт. Надеется. Она сейчас так нужна.

— Хочешь узнать, какой секрет хранится в моём сердце?

— Нет. Если рассказать секрет, то навредишь не только себе, но и мне. Я натерпелась.

— Но бывает, что нерассказанный секрет вредит и окружающим, и хранителю.

— Ты прав... Давай ты расскажешь мне всё, что у тебя на душе, когда я буду в состоянии выслушать тебя и дать... совет? Может, это случится, когда мы сблизимся? Возможно, ты станешь мои другом. Ты расскажешь мне всё и добавишь «Ты это сделала. Ты помогла мне и была рядом», только тогда я пойму, что не просто так сейчас плакалась тебе в плечо, а что отплатила тебе тем же.

Он запомнил её слова. Они глубоко засели и буквально разъедают. Это тот момент? Момент, когда она поможет ему избавиться от внутренней боли, но только как?.. Как это возможно?

Вот и она. Запыхавшаяся, в домашней одежде и прилипшими к лицу волосами. Она что, всё это время бежала? Из последних сил она подбегает к Мину, держась за его руку, дабы отдышаться. Спустя минуту она выпрямляется, спустя три восстанавливает дыхание, спустя пять крепко обнимает парня. Парень опешивает. Маленькие руки девушки обвивают талию парня, сильно прижимаясь. Он чувствует её сердцебиение. Оно до сих пор скачет. Его не особо сейчас лучше. Ему становится ещё более паршиво, когда снизу слышится тихий всхлип. Мысли о том, что ему послышалось, приходят внезапно, но сразу улетучиваются, когда слышатся второй и последующие. Последнее, что ему сейчас хочется — это слышать девичий плач. Тяжело на всю боль слышать всхлипы нового друга. Его руки немного приподняты, он не знает куда себя деть. В итоге большие ладони Мина ложатся на женский затылок и спину, слегка проглаживая. Как ни крути — это и её задело. Со всеми проблемами и переживаниями это последнее, что хочется.

Спустя пару минут всхлипы прекращаются, сердцебиение Джен приходит в норму, что нельзя сказать о Юнги. Они находятся в таком положении, пока девушка не отстраняется, смотря на парня красными от слёз глазами, которые так и кричат об объяснении. Она по дороге сюда надумала кучу всего ненужного, а когда увидела, что он цел и невредим, не смогла сдержать эмоций. Широкие ладони перемещаются на щёки девушки. Большой палец, еле дотрагиваясь, пытается вытереть пару мокрых дорожек. Его глаза выглядят не менее уставшими и красными. Пара бесспорных ночей даёт о себе знать. На щеках Мина сейчас ни румянца, не элементарно признаков жизни. Он чертовски бледный. Это не может не пугать.

Атмосфера так же немного давит. Эта суета, звуки шин и шумного мегаполиса — это не то, что им сейчас нужно. Дженни понимает, что антимония сейчас ни к чему. Ему не сильнее нужны нравоучения, нежели присутствие кого-либо рядом.

Дистимия у обоих зашкаливает. Но присутствие друг друга потихоньку это меняет. Отстранившись, без лишних слов Дженни подходит к перилам моста, на которых крупными буквами написано «ты точно хочешь это сделать?» и номер службы. А ведь это так правильно. Самое большое количество самоубийств в Корее происходят именно на этом мосту. Вряд ли это особо поможет, возможно лишь то, что человек сам это поймёт. Эту идиллию прерывает лишь шум воды. Она так красиво поблёскивает. Упоминается ли это? Одним словом — завораживает.

Дженни слегка отвлекается, повернув голову в сторону парня. Он так легко одет, а ведь на улице не лето. Можно видеть его венистые руки, широкие сильные ладони. На руках красуется пара тонкие браслетов. Выглядит изящно. Его профиль кажется ещё более завораживающим, нежели вода, которую она совсем недавно с восхищением разглядывала: аккуратный нос, пухлые губы и длинные густые ресницы, которые сейчас немного спущены из-за полуприкрытых век. Его тёмные волосы развеваются на ветру, создавая целое гнёздышко.

По дороге сюда, помимо плохих мыслей, у неё в голове проскочила мысль, которую она собирается сейчас воплотить. Никакого инспирирования или назойливости. Лишь игра с их внутренними эмоциями. Её маленькая рука берёт ладонь Мина в свою. Тот, в очередной раз опешив, непонимающе глядит не девушку. Игра в молчанку? Скорее, понимание друг друга без слов.

— Юнги, давай побежим? Не отпускай мою руку, просто беги. Если надо — кричи, плачь, только не держи в себе. Не губи себя сильнее. Просто доверься мне, пожалуйста, — Ким разворачивает парня и смотрит вперёд себя. Мост до безумия длинный. Пока добежишь до конца, можно сто раз подумать и выплеснуть эмоции. Понеслась. Юнги не умеет бегать, но когда это касается близких ему людей — он готов на всё. Как же эти полтора месяца их сблизили? Насколько возможно за короткий период времени привыкнуть друг к другу? Они настолько погрузились, как дайверы, что выплыть будет уже тяжко.

Дженни крепко держит его руку. Вторая рука сейчас где-то в воздухе ловит кайф от этого момента. Юнги не отстаёт. Он бежит по одной линии с ней. Её ноги короткие, но, однозначно получше его.

< Neptune — sleeping at last > (включаем).

Они бегут. Бегут от самих себя. Дорога кажется пустой, но если присмотреться — эти подростки более влипли. Кажется, что в этот момент им ничего не нужно. Так комфортно, так спокойно и одновременно будоражит от разных чувств, а ведь они просто бегут по мосту, вокруг ни души, только они. Сейчас осознание того, что жизнь — Эверест, который тебе предстоит покорить. Они так наивны, что позволили чувствам манипулировать собой. Они так запустили себя, что забыли прикрыть кровавые раны на руках, но вряд ли даже пластырь сможет их прикрыть. Свежий ветер и холодные капли дождя, создающие фриссон, бегущий по всему телу. Дженни снимает кепку, поднимая голову кверху. Смотрит на капли дождя и восхищается, ведь с этого ракурса ей всё кажется прекрасным.

— Давай выпьем за жизнь.

— Почему?

— Потому что умершие ушли в прошлое, а живым приходится прилагать немало усилий, чтобы выжить. Понятия не имею, что происходит у тебя на душе, но я точно знаю, что тебе станет лучше. Нужно время. А пока давай разделим эту бутылку на сегодня и забудемся

Он сам это сказал, совсем забыв о том, что трудности есть у каждого. Стоит ли мучить себя всё это время? Убивать свои клетки, которые больше в жизни не восстановятся. Ведь ему восемнадцать. Этот возраст, как бутон, который должен с каждым днём раскрываться и становиться всё более прекрасным.

— Давай выпьем за то, чтобы встретиться на звёздном мосту. Это Млечный путь. Он не имеет ни начала, ни конца.

— Знаешь, люди сильно заблуждаются, думая, что любят, а на самом деле попадают в зависимость от желания обладать другим человеком.

А ведь верно. Так верно, что сердце начинает трещать непонятно от чего — от того, что воздух в лёгких заканчивается или это правдивость давит?

— Дженни, возьми себя в руки и попробуй встать.

— Сама себя взять в руки не могу, а взять меня в руки — некому.

Почему именно отрывки этого дня? Может, потому, что это являлось началом того конца, тот самый момент, на котором была поставлена точка и началось новое предложение? Возможно. Но кто знает.

Эти отрывки кажутся просто прошлым. Они так хотят это забыть, преодолеть и идти дальше. Но это так тяжело.

Они преодолевают это расстояние. Юнги пару раз кричит, а Джен его в этом поддерживает. И не важно, что они промокли до ниточки, не важно, что на следующий день температура их настигнет, ведь сейчас тот самый момент, когда всё их сознание перевёрнуто. Будто вверх дном. С ног на голову. Поразительно, не так ли? Лавочка рядом — лучшее решение подле долгой пробежки. У обоих сбито дыхание. Адреналин зашкаливает, а в горле пересыхает. Джен высовывает язык к небу, давая возможность каплям дождя попасть на язык. Юнги от этой картины лишь ухмыяется, качая головой от детского поведения Ким.

Дожди в Корее — обычное дело. Этот длится всего пятнадцать минут, но останется самым запоминающимся моментом на данном этапе из жизни. Из руки болят от того, насколько крепко держатся друг за друга. Дождь прекращается, но пара до сих пор до последней нитки мокрая. Но им сейчас, кажется, совсем не до этого.

— Как долго пришлось тебе лить слёзы? Известно ли тебе, что твоё лицо тебя выдало? — после долгой идиллии спокойствия Юнги бросает вопрос, который застаёт врасплох. Но.

— Юнги, как думаешь, какого цвета боль? — кажется, она его не слышит. Её мысли сейчас немного мрачнее. Юнги лишь строит недовольную гримасу, губы расплываются в тонкую линию, а брови сдвигаются на переносице, он так якобы думает.

— Чёрная, ведь, когда мы закрываем глаза, видим темноту. Когда нам плохо, мы выключаем свет, оставаясь в кромешной темноте, при этом забираясь под одеяло, а когда слёзы, в которых ты захлёбываешься, преграждают видимость — ты видишь черноту, — сказать, что Джен удивляется — ничего не сказать. Ответ хорош. Даже слишком.

— Учту это при написании стиха в твою честь, — без доли иронии в голосе уверенно заявляет Дженни. Юнги лишь ухмыляется уголком губ.

— Я польщён. Ожидать ли мне его в ближайшее время, писатель Ким Дженни? — невинная улыбка озаряет его.

— Из меня писатель никакой. Но, я сделаю всё возможное, чтобы удивить тебя, Юнги, — тот ничего не отвечает, лишь продолжает улыбаться, наблюдая, как из-за только что появившейся улыбки щёки Дженни начинают походить на бурундучьи. Но свои мысли оставляет при себе. — Юнги...

— М?

— Ты ведь увлекаешься искусством, верно? А так же умеешь играть на пианино. Может, ты и писательством занимаешься? — с наивно-детским интересом зачем-то спрашивает Дженни. Юнги удивляется, но спокойно отвечает:

— По-моему, я не написал ни одного стихотворения трезвым. Однако написал несколько — хороших — или плохих, тогда я не знал, что лучше — продолжить пить или вены вскрыть, — не скрывает Юнги, что очень удивляет девушку. Ей ещё многое предстоит узнать о нём.

— Я бы хотела их прочесть.

— Возможно. А возможно — нет. Сначала заслужи, — вот он, мастер тупизны — Мин Юнги.

— Может, выпьем?

— Ким Дженни, я полностью солидарен. Только платишь ты, — а денег-то и правда нет, а выпить хочется. Как раз самое время.

— Идёт.

ххх

Дженни совсем не лучше Мина. Остались лишь последние накопления с того времени, как ходила на подработку. Поэтому денег хватает лишь на пять бутылок. Как раз — что надо. Благо рядом был магазинчик, они идут туда и возвращаются обратно. Кассир удивлённо смотрит на парочку, те до сих пор не подсохли, а волосы Джен намочились, будто она приняла душ, аналогично и Юнги.

Бутылка за бутылкой создают атмосферу и зарождают новые разговоры и более открытые действия. Юнги пьёт хорошо, но Ким не отстаёт ни в коем случае, конечно.

— Юнги, ты очень красивый. Тебе очень идёт улыбка, а не каменное лицо, — алкоголь и Ким Дженни — не лучшее решение. Она по-детски надувает губы, вроде ведя монолог с Юнги, но в итоге лишь сама бубнит себе что-то под нос. Парень лишь наблюдает исподлобья. Это всего лишь первая бутылка, ей-богу. Тот уже третью разливает себе. — Юнги...

— Да?

— Пошли домой?

— Угу, — не успевает он повернуться, как Дженни поддаётся вперёд, дотрагиваясь своими губами до его.