- А? - спящее тело Сьюзен нашел её брат, Гарриет, в ванной.

- Сью, почему ты спишь в ванной? - Гарри помог сестре встать.

«Глаза красные... Опять, наверное, из-за сына плакала», - подумал Гарриет, оглядывая Сьюзен.

- Я... Я... не помню, - Сью закусила нижнюю губу. - Зачем приходил?

- Да так, - мужчина потёр шею ладонью. Привычка делать так при смущении оставалась у него с класса так второго, что его старшая сестра отлично знала.

- Неужели что-то хорошее? - спросила Сьюзен, слегка ударив брата в плечо. Потрескнувшие губы тронулись в повседневной улыбке. - Ну не тяни кота за хвост, говори!

- Джинджер сказала мне «да», - на губах Гарри заиграла детская улыбка.

- Ого... Значит, я проиграла Саймону сто баксов, - горько усмехнулась Сьюзен, потерев руку. - Ну ладно. Идём лучше на кухню.

Гарриет кивнул.

Обстановка дома старшей сестры всегда нравилась Гарри. Уютные бежевые обои с мелкими выгравировками знаков «SG», сделанные на заказ в далекой (конечно, только для Гарриета, который в жизни вылетал за границы США всего три раза) Германии.

«SG» обозначает Сьюзен Гриллфорд. Ну, и Саймона тоже можно приплести к этой аббревиатуре, сделанной по прихоти Сьюзен.

За две недели, которые Сью провела в трауре об утрате сына, она очень изменилась. Из женщины в самом рассвете сил она превратилась в костлявую старуху с явно выделенной сединой в волосах. Стресс и глубокая депрессия слишком сильно повлияли на неё.

Сегодня же она выглядела достаточно хорошо. Карие глаза вновь вернули свой медовый блеск, до этого скрывавшейся за пеленой боли.

Кожа из мертвецки-бледной стала насыщеннее, а улыбка, которую до этого Сьюзен изо всех сил выдавливала из себя, стала искреннее и гораздо веселее.

- Ты что, какое-то лекарство для омоложения выпила? - зайдя на кухню, из которой так и веяло былым семейным комфортом, улыбнулся Гарриет.

- Нет, зелье сварила, - Сьюзен засыпала кофе в уже мелко покрытую ржавчиной турку.

- Так и знал, что ты - ведьма! - наигранно воскликнул Гарриет. - Только не превращай меня в жабу, если вдруг вспомнишь о пропавшей книги истории из девятого класса...

- Что? Так это ты?! Миссис Хард чуть ли фарш из меня не сделала за то, что я книгу забыла! - Сьюзен дала щелбан младшему брату.

- Ай! Больно же, - Гарриет потёр ушибленное место и обиженно посмотрел на сестру.

Сьюзен весело смеялась, отчего «обида» Гарри вмиг улетучилась, уступая место счастью за старшую сестру, которая наконец избавилась от депрессивности. И, возможно, надолго.

- Кофе! - запаниковала Сьюзен, поднимая с газовой плиты турку, из которой то и дело лился тёмно-коричневый горький напиток.

Женщина быстро отключила плиту, поставила на первое попавшееся место турку, оказавшееся новенькой скатертью на столе и вычистила плиту от пятен.

- Скатерть придётся выбросить, - вздохнула Сьюзен, поднимая её и выглядывая глазом из достаточно большой дырки.

- Да брось ты её! Она ведь совсем не красивая, - Гарри выхватил из рук сестры белоснежную скатерть, побаиваясь очередного суицидального припадка со стороны женщины. За двеннадцать лет жизни матерью-одиночкой, Сьюзен пыталась свести счёты с собой пятнадцать раз, оставляя за собой лишь записки.

- Думаешь? А Лори говорила, что она красивая, - Сьюзен повела бровями. - Ну ладно. Выбросишь по дороге, хорошо?

- Ладно, - облегчение настигло мужчину и он легко улыбнулся. - Кстати, я хочу, чтобы вы с Джинджер познакомились поближе. Поедешь сегодня в ресторан на Уокер-стрит с нами?

- Отличная идея, - женщина заливала выкипевшое кофе в раковину.

- Вот и славно. Ну, спасибо за «кофе», - он посмотрел на тонкую струйку темного напитка, льющегося в серебряную раковину, - и за хорошее настроение. До вечера.

За мужчиной захлопнулась дубовая дверь, и Сьюзен облегченно вздохнула.

Голова всё ещё гудела ото сна, что подавляло собой все воспоминания о вчерашнем вечере.

Отставив помытую турку на сушилку, Сьюзен медленными шагами пробралась к книжной полке в гостинной. Больше всего тут лежали книги Саймона - от фантастики до детективов, он читал очень много.

Это неимоверно удивляло, но в то же время, заставляло гордиться таким послушным ребёнком мать.

Разношерстность книг, украшающих фасад книжной полки, так же поражало Сьюзен.

«Маленький принц» от Сент-Экзюпери мог стоять слева, а справа - все четыре тома «Война и Мир» от русского писателя Льва Николаевича Толстого и всё это разбавлено всякими энциклопедиями о звёздном мире и древних динозаврах и словарями по различным языкам, которые так жаждал изучить Саймон.

Но не судьба.

Какая это странная штука - судьба. То она предоставляет чудные подарки, то заставляет невзгоды сыпаться на тебя ведром гвоздей, опрокинутым прямо на голову. Было бы отлично, если бы люди точно могли воздействовать на собственные судьбы.

Наши судьбы тесно переплетаются с жизнью, семьёй, работой и всеми житейскими проблемами.

Взгляд Сьюзен очертил небольшой зазор среди книг. Такая манящая чернота, которая заставила руку женщины невольно потянуться к ней.

Нащупав в этом маленьком зазоре тонкий блокнот, Сьюзен резко вытащила его. Старая книжная полка недовольно пошатнулась, пригрозив женщине падением.

Сьюзен облегченно вздохнула, поняв, что полка всё-таки не упадёт на неё своими массивными килограммами. Её ноги сами повели её к удобному креслу, купленному в Праге ещё в конце девяностых годов.

Обыкновенный чёрный блокнот, явно потёртый и исписанный. Но почему-то Сьюзен была уверена, что это - кусочек памяти её сына.

Слегка помявшись перед тем, как открыть блокнот, женщина всё-таки неуверенно раскрыла обложку.

Блокнот не очень приветливо встретил её расписанной от корки до корки страницой.

Она была полностью написана таким неясным и корявым почерком, что казалось, будто это писал ребёнок. Ребёнок лет восьми-девяти.

Что-то написано про скуку, про ужас опустошения, про... Саймона?.. Про зеркала, про бесконечные четыре стены.

- Что за?.. - пробормотала одними обветренными губами женщина.

Лист издал легкий шорох и резкий порыв ветра из окна скинул старую страницу и отдал взору Сьюзен новую.

Челюсть мягко осела ниже положенного места. Чёрным по белому, всё так же коряво, было выделено «Первый: Реальность» и описаны все происшествия, произошедшие с женщиной.

Глаза забегали по странице, даже не впитывая информацию из многочисленных слов на ней. Сьюзен стало дурно - кто мог сделать такое?

- Не может быть, - шок заполонил голову женщины, перебирая пальцами в извилинах Сьюзен.

Кто? Кто мог написать такое? А вдруг, это был какой-то «человек» из ковра, о котором то и дело твердил Саймон в малом возрасте под впечатлением истории, рассказанной Гарриетом? Нет, такого не может быть.

Сьюзен усмехнулась своим же мыслям.

Она сходит с ума. Нет, она уже сошла с ума, когда её сына - любимого, родного - оклеймили шизофреником.

Начальная стадия шизофрении, поставленная в возрасте девяти лет - вот, что заставило шептаться соседей Гриллфордов. Саймон не догадывался об этом - никогда не слушал сплетни, да и сам в них не участвовал, как думал он.

Сердце защемило, и к горлу, не давая дышать, прикатил ком. Левая часть груди больно кольнула, будто бы ударяя током не меньше ста вольт.

Бух.

Блокнот упал на ковёр, а следом - Сьюзен. Задыхаясь, она билась в истерике, хватала ворс бело-молочного ковра. Бесшумный крик, зов о помощи, не был услышен кем-либо.

Слабые «конвульсии», которые сама женщина уже посчитала предсмертными, закончились.

Вдох-выдох.

Облокотившись о журнальный стеклянный столик, Сьюзен встала. Перед глазами всё плыло, плыло на воде, а сама женщина будто была под той самой водой. Глухая боль разливалась по телу бывшей матери, сердце всё ещё билось так, будто сейчас же выпрыгнет из грудной клетки.

Сьюзен еле уселась на золотистом диване, смотря перед собой. В голове, на том самом плоте, на котором плыла мебель, плавали мысли.

Сбивчивое дыхание сильнее перебилось слезами, которые навернулись на и без того красные глаза.

Небрежно утерев рукавом кофты глаза, Сьюзен встала с дивана. «Волны» утихомирились, но некое головокружение и легкая мигрень осталась. Женщина поплелась к лестнице, попутно поглядывая на часы: без двадцати семь. Скорее нужно собираться, ведь опаздывать очень плохо.

Скрип деревянного шкафа вывел Сьюзен из «транса». Она уже стояла в своей спальне, пальцы крепко держали две круглые ручки золотистого цвета. Висевшие на вешалках платья покрылись пылью, отчего женщина непроизвольно чихнула. Аллергия на пыль давала о себе знать в самые неподходящие моменты: собеседование, родительское собрание, какое-нибудь семейное торжество.

Рука потянулась к самому дорогому для сердца Сьюзен платью, висевшому чуть ли не отдельно от других.

Первая вещь, купленная на первую зарплату с подработки Саймона. Получив выручку за работу промоутером в бутике, первым делом он побежал с матерью в какой-то магазин одежды и купил то, что хотела Сьюзен.

Женщина тогда сильно обрадовалась, ведь её сын наконец смог самостоятельно заработать деньги.

Быстро переодевшись, ведь время не ждёт, Сьюзен спустилась к входной двери. На ходу закинув сумку через плечо, она обула босоножки и выбежала на улицу.

Двадцатилетняя машина едко-зеленого цвета уже давно пылилась в гараже, так как работой Сьюзен было редакторство, подправляла она статьи в малых газетах на компьютере. Саймон ездил в школу на велосипеде, что значительно упрощало жизнь бывшей матери-одиночки: цены на бензин были слишком высоки, а она, до развода с отцом Саймона обыкновенная домохозяйка, еле сводила концы с концами.

«Зачем мне выдавали водительские права, если я не езжу на машине?» - сделала себе замечание женщина, открыв двери гаража. Скрытая за слоем пыли одна разбитая фара жалостливо смотрела в глаза Сьюзен. Да, она помнит, как это произошло: друзья Шона, её бывшего мужа, кинули бутылку пива в фару. Скандал Сьюзен не устраивала, хотя эта машина по меркам нынешней моды была раритетом, и мало где можно найти транспорт такой же марки.

Нелепо вытерев не менее грязной тряпкой поверхность машины, Сьюзен села за руль и повернула ключ зажигания. Машина издала что-то наподобии утробного рычания и, немного «покашляв», завелась.

Машина ехала медленно, ведь Сьюзен растеряла навыки в водительстве. Получив права в далеких восьмидесятых, она окончательно взялась за себя. В шестнадцать у этой женщины были не очень хорошие внешние данные: брекеты, толстые очки (благо, коррекция зрения в нашем мире новомодных технологой не забыта) и прыщи подросткового возраста.

Ресторан итальянской кухни «Marea» приветливо встретил своей неоновой вывеской, сделанной в красных и чёрных тонах.

Легкое колыхание ветра развило волосы Сьюзен, унося с собой и мысли.

Паника уступила место другой не менее надоедливой эмоции – волнению. Хлыст волнения больно ударил по сердцу Сью, заставляя его бешенно биться в ритме чечетки.

Глаза опустились на руку, на белые часы, застегнутые на запястье: осталось ровно три минуты до семи часов вечера.

Глубоко вдохнув и выдохнув, Сьюзен уверенно направилась к парадному входу ресторана.

Колокольчики над головой входящей ударились друг о друга, оповещая всех присутствующих о новом клиенте.
Некоторые люди, сидящие за столиками, кинули на вошедшую даму мимолетные взгляды, но тут же вернулись к трапезе.

- Сью, сюда, - Гарри махнул рукой, сидя за дальним столиком.

Улыбнувшись, Сьюзен поспешила сесть за столик к брату и его будущей невесте.

- Здравствуйте, - рыжеволосая женщина - Джинджер - улыбнулась. Красные тонкие губы растянулись в улыбке, которую Сьюзен видела только на страницах глянцевых журналов - ровные, белоснежные зубы, словно мокрый жемчуг на солнце.

- Да, добрый вечер, - деловито кинула Сьюзен, обходя брата за стулом и садясь за третий. - Наслышана о Вас. Я Сьюзен, старшая сестра Гарриета.

- Я о Вас тоже, - Джинджер уперлась щекой об руку. - Гарри только и говорит о своей заботливой старшей сестре, которая отдала шанс обучаться в Колумбийском университете на обыкновенный редакторский в захолустье, чтобы ему не было одиноко.

- Смущаешь, братец, - пробормотала Сьюзен. - Что-нибудь уже заказывали?

- Нет, тебя ждали, - Гарриет улыбнулся, увидев, как смутилась сестра - вечно холодная она мало когда могла по-настоящему смутиться.

Сьюзен слегка вздохнула. Аппетита у неё не было, хотя, если это заметит её младший брат, то начнётся допрос.

- Я дома уже покушала, - соврала женщина, легко махнув рукой. - Что-то совсем есть не хочу.

- Так ты ничего не закажешь? - изогнув густую чёрную бровь, спросил Гарри.

- Да, - подтвердила Сьюзен, от волнения качая ногой. - Хотя, можно какой-то лёгкий салат.

Её брат кивнул, не опуская взгляда голубых глаз с женщины. Она не любила, когда он, - весь в отца, черноволосый, с тяжелым взглядом, - смотрел на неё так. Будто осуждая за всё, он рылся в мозгу сестры как в чулане, вытаскивая оттуда древние воспоминания подросткового возраста: травля, давка со стороны сверстников, вечные крики матери насчёт оценок Сьюзен в школе. Это было ужасно.

Она боялась, когда кто-то повышал на неё голос; сразу ждала ударов, огромных синяков на теле; ожидала унижений и слюны, то и дело брызжащей из пасти матери.

Но тут появляется он...

Первый, кто смог подчинить сердце Сьюзен, кто был добр к серой мышке с ужасной внешностью.

Шон Ричардсон, красивый новенький с очаровательной улыбкой.

- Вот и ваши заказы, - мелодичный голос молодой официантки вывел Сьюзен из воспоминаний.

- Спасибо, - кивок Джинджер оказывается размеренным и спокойным. Черезчур спокойным. Ни капли волнения, в отличии от уже вспотевшей Сьюзен.

Официантка в красно-белой униформе ещё раз улыбается дежурной улыбкой, выпаливая что-то вроде «Пожалуйста, всё для клиентов».

Серебрянная вилка отсвечивает мерный свет люстры прямо в глаза Сьюзен, отчего та жмурится.

Салат оказался самым обыкновенным: капуста, оливковое масло и, возможно, брынза.

- Приятного аппетита, - сияющая улыбка Гарриета заставляет его сестру выдавить из себя жалкое подобие улыбки.

- Приятного, - в унисон отвечают Джинджер и Сьюзен. Переглянувшись и тихо посмеявшись, они начали трапезу.

Ужин прошел спокойно, никаких выходок со стороны будущей невесты Гарриета не было.

- Ох, я пойду, припудрю носик, - Сьюзен, доев салат, встает и вздыхает.

- Я с тобой, - перейдя на «ты» с женщиной, улыбается Джинджер.
Сьюзен кивает и они, уже вместе, уходят в ванную комнату.

В женском туалете практически никого не было, что очень странно, так как женщины всегда ходят организованными группами.

Лишь пара кабинок была занята. Впрочем, Сьюзен пришла сюда не для того, чтобы ходить в грязные общественные туалеты, а ради холодной воды.

Набрав в ладони спасительной ледяной воды, Сьюзен резко ополоснула себя, приведя в чувства.

Где-то рядом копошилась в сумке Джинджер, ища, по-видимому, тени или что-то наподобии. Наконец найдя то, что ей было нужно, а именно, - тушь, она открыла миниатюрное зеркальце с россыпью разноцветных страз. Она встала спиной к женщине, крася свой левый глаз.

Сьюзен, сама того не осознавая, повернула голову в сторону Джинджер. Глаза распахнулись, и зрачок увеличился в размерах. Рот раскрылся в немом крике.

В отражении была девочка - точно та, которую описывал Саймон.

Хриплый крик женщины донесся аж до второго этажа заведения.