Утром меня разбудил монотонный стук капель дождя о железный отвес подоконника. Всю тайгу, насколько хватало глаз, заволокло белесой пеленой, а низкие темные тучи предвещали минимум несколько часов непогоды. Дождь шел и раньше, но именно сегодня, в день побега, казался дурнейшим из знаков. Сырой лес и ливень — далеко не лучшее, что может ждать легко одетого беглеца. Но, по своей привычке во всем находить хоть кроху оптимизма, решаю — к часу ночи он может уже и благополучно закончиться. А если нет, то собакам, которых точно пустят за нами в погоню, будет намного сложнее взять след. Вспомнив про собак, одеваюсь и иду в столовую. Недавно, когда помогала разбирать  Джису привезенные продукты, для себя отметила то, что может пригодиться при побеге. Взять это можно было лишь при отсутствии свидетелей, и время после завтрака было отличным вариантом.      

 Но не вышло — в этот поздний утренний час столовая была полна народу. Вероятно, охранники ждали окончания непогоды, чтобы вывести ребят на работу. А может, их и не поведут сегодня, дав возможность отдохнуть перед тяжелой ночью? Понятия не имею, ведется ли золотодобыча в дождь. Меня заметили сразу, как только я вошла, поэтому уходить, в надежде вернуться в более удачное время, я не стала, чтобы не привлекать лишнего внимания. Сейчас как никогда нельзя было вызывать ни малейших подозрений. Да и поесть не мешало — сегодня мне понадобится очень много сил. Или не понадобится уже ничего. Черт, все же с оптимизмом было напряженно.      

 Под обычные, успевшие уже до колик надоесть шутки и пошлые замечания охранников, прохожу и, получив свою порцию, сажусь за общий стол. Единственное свободное место — практически напротив Чонгука, равнодушно, но быстро и аккуратно поглощающего свой завтрак. Опустив глаза, тоже ем, точнее пытаюсь. Из-за начинающегося волнения еда вставала поперек горла.  

     В какой-то момент, подняв глаза, натыкаюсь взглядом на руку Чонгука. Костяшки пальцев мужчины сбиты до крови, причем, заметно, что совсем недавно. Поднимаю глаза выше — Чонгук с вызовом смотрит на меня, еле заметно улыбаясь. Нахмурившись, оглядываю столовую — все находящиеся в ней люди в отличном здравии, а многие и в чересчур игривом настроении. А вот Марка и Тэхена т не видно. И, если предположить, что Чонгук кого-то бил, то это явно не Тэхен. А ведь он обещал найти владельца потерянной мной распечатки. От мыслей о Марке, пострадавшем из-за моего желания во что бы то ни стало завладеть картой, сердце гулко ухает вниз. Оставив бесплодные попытки запихнуть в себя завтрак, пью кофе. Дождавшись, когда я доем, Чонгук демонстративно погладил свой кулак с еще не подсохшими ссадинами и произнес, мгновенно вызвав в столовой тишину:

      — Наверху для тебя работа.     

  Киваю, одним залпом допиваю тут же показавшийся тошнотворным кофе и сразу же выхожу из-за стола. Что он на этот раз придумал?! Дал бы хоть один день пожить спокойно…    

   По коридору я бежала бегом, но перед самой дверью медблока застыла с протянутой к дверной ручке рукой. Что я там увижу? Избитого, искалеченного Марка, с ненавистью бросающего обвинения в мой адрес? Зачем меня Чонгук сюда отправил? Что хочет этим сказать? Может, узнал о плане побега? Внутри все сжалось в болезненный ком, но пришлось пересилить себя и зайти.

      Поначалу показалось, что кабинет пуст. Но из дальнего угла раздался тяжелый вдох — на кушетке, стоящей у противоположной стены, лежал Марк, как я и предполагала. Парень лежал на спине и равнодушно смотрел в потолок, но при звуке открывшейся двери неловко повернул голову в мою сторону. Было видно, что это простое движение далось ему с трудом.

      — Привет, Лиса. Спасай меня, — попытался улыбнуться он окровавленными губами.    

   — Что случилось? — меня немного отпускает — Марк сильно избит, но жив и относительно здоров, даже вон шутить пытается. Самого страшного — повторения урока с умирающим на моих руках мексиканцем — не произошло.     

  — Выговор за утерю материального имущества, — даже сейчас Марк не переставал весело сверкать глазами, покрасневшая и опухшая кожа вокруг которых уже начала наливаться синевой, — потерял кое-что, короче. Вот и огреб от нашего строгого командира.

      — Что потерял? — не теряя времени, начинаю уже привычно протирать опухшее лицо. Неплохо было бы еще лед раздобыть, может хоть синяки поменьше будут.      

 — Да карту где-то выронил, — Марк с досадой дернул плечом, — Чонгук, видимо, нашел, ну и приперся сегодн
я учить меня воинской дисциплине.

      Пока Марк с юмором и без особых подробностей рассказывал, как Чонгук  его фактически избивал, я, как бы не было стыдно признаться, чувствовала все большее облегчение. Похоже, Марк и правда был уверен, что сам выронил карту. И, раз уж наказание получено, было бы глупо и недальновидно убеждать его в обратном.     

  Минут через десять, окончательно убедившись, что с ним все в порядке, шепотом задала наиболее тревожащий меня вопрос:   

    — Марк, неужели все так просто? Неужели мне достаточно обесточить часть здания, и вся система безопасности отключится?    

   Это было бы ну уж слишком большой удачей.     

  — Да, — махнул рукой парень, — ну конечно здесь не пятиуровневая защита. Это просто сборище нечестных людей, как ты успела заметить, а не оборудованная по всем правилам действующая тюрьма штата. Судя по тому, что я видел, все сделали по-быстрому, лишь бы работало. Да и раньше тут одни мексиканцы жили, которым и в голову не приходило убегать. Так что да, тут все просто.

      — Ну ладно, — а что еще оставалось делать, как не верить ему на слово?

— Марк, так может, ты с нами? Извини, что говорю это, но после всего, что ты тут видел, надеешься, что они запросто тебя отпустят? Что просто так возьмешь и вернешься в нормальную жизнь?

      — Лиса, — Марк тяжело вздохнул и отвел глаза, — спасибо, тебе, но поздно. Я повязан с ними не одними долгами, я тебе просто не рассказывал. Я копа грохнул. Да, да, не смотри на меня так. Так получилось. Вступился за друга, в итоге сам оказался вне закона. В общем, я и сам не сунусь в полицию, и они это прекрасно знают. А то сяду лет на двадцать. Дорога в нормальную, как ты говоришь, жизнь, мне заказана. Здесь, конечно, та же тюрьма, но перспектив все же больше.    

   Киваю, думая о том, что у каждого своя судьба и свой выбор. Мой — вернуться домой. В столовую я потом все же наведалась и постаралась незаметно взять все, что было нужно.

* * *

Это было бы даже смешно, если бы не было так грустно. Вечером я с нетерпением ждала Чонгука, прислушиваясь к любому звуку, доносившемуся из коридора. Девять часов вечера, десять — его все не было. В момент, когда я уже была близка к тому, чтобы приманить его запахом «Мангового наслаждения», он, наконец, появился на пороге. Хмурый, неразговорчивый, он все же был спокоен и относительно, в своем стиле, нежен. Все было уже привычно, поэтому потерпеть полчаса его присутствия не составило труда. Зато после я была уверена, что сегодня его больше не увижу, а, значит, в час ночи смогу идти к щитовой. До назначенного часа оставалось всего ничего, и меня начало ощутимо знобить от нервного напряжения. Крутя в руках выклянченную сегодня у Дока чью-то старую, но теплую толстовку, я, закрыв глаза, воспроизводила в памяти расположение нужных тумблеров на автомате. Страшнее всего было ошибиться.   

    Наручные часы показывали 00:50, когда я, даже не стараясь скрываться, вышла из комнаты и направилась в сторону столовой. Там мне появляться никто не запрещал. Мало ли, водички захотелось. Никем не замеченная, прохожу чуть дальше пищеблока и делаю резкий поворот в боковой проход. Затем спуск в подвал и пробежка по небольшому коридорчику — и вот я уже у дверей щитовой.    

   Оглядываюсь, чувствуя мелкую дрожь, уже охватившую все тело — как во всем этом разобраться? Но, приглядевшись, понимаю, что Марк прорисовывал схему очень тщательно — вот они, нужные мне тумблеры, да еще и подписанные. Прижавшись спиной к холодной стене, отсчитываю последние минуты. Когда стрелки встали в нужную позицию, быстро и уверенно опускаю реле вниз — одно, второе, третье. На последнем щелчке гаснет свет и в щитовой. Все, обратного пути нет.

      Держусь за стены и аккуратно, по шажочку пробираюсь вперед, по памяти восстанавливая весь путь из щитовой до тюремного корпуса. Он не был сложным — всего несколько последовательных коридоров, но в кромешной темноте дорога казалась сложнее в сотню раз. Осторожно пробираюсь вдоль стены, вздрагивая от каждого звука, но пока это было только шуршание потревоженной мною же цементной крошки. Кромешная тьма пугает, дезориентирует, сбивает с толку, а нереальная, невозможная тишина давит на нервы все сильнее. Выставленная вперед ладонь в какой-то момент натыкается на что-то склизкое и теплое, и я одергиваю ее, закрывая рот рукой, чтобы не закричать от ужаса и брезгливости. Но потом понимаю, что это всего лишь труба водоснабжения. Да уж, с такими взвинченными нервами мне надо было оставаться в своей комнате, а не в бега подаваться. То ли еще будет, ведь это только начало, я даже до камер еще не дошла…

      Раздавшийся за моей спиной посторонний звук заставил в панике прижаться к стене. Шаги? Или послышалось? Судорожно оглядываюсь назад, но, конечно же, ничего не могу разглядеть в чернильной темноте. Ускоряю шаг, намереваясь уйти отсюда быстрее, но неожиданно чувствую движение над головой. И в тот же миг рука в черной кожаной перчатке резко закрывает мне рот и тянет назад. Ударяюсь спиной о того, кто стоит сзади и пытаюсь закричать сквозь плотно сомкнутые пальцы, вырываясь изо всех сил. Как нелепо, как быстро все закончилось. Я не хочу, не хочу умирать, только не сейчас!!!!!       

— Тихо, Лиса, тихо. Это я, Марк! Марк, слышишь?    

   Он отпускает руку, а я никак не могу отдышаться. От резкой смены эмоций голова идет кругом, но я никогда еще не была так рада его тихому шепоту. Тьма светлела на глазах. Ну, фигурально выражаясь.      

 — Какого черта ты делаешь, — шиплю ему, — я чуть не умерла от ужаса. Думала,  Чонгук пришел убивать.

      — Пошли быстрее, — нащупав в темноте мою руку, Марк тянет меня вперед, — времени у вас мало. Я тебя выведу через другой выход — оббежишь здание с торца и присоединишься к своим. Все равно будете выходить через вторые ворота - они сейчас тоже обесточены.  

     — Мне к камерам надо. Мы там договорились встретиться!      

 — Да ты хоть представляешь, что там сейчас творится? Ваши ребята как раз сейчас должны вырубать охрану и забирать оружие. Лучше не суйся.

      — А кто охранники? — уточняю я, быстро идя вслед за своим неожиданным провожатым.   

    — Как обычно, плюс сегодня смена нашего пилота. Я сказал Чимину, что он всегда ключ от вертолета с собой носит, поэтому он сегодня — главная цель. Если все получится — скоро улетите домой.  

     Понятия не имею, как после нескольких минут блуждания в темноте Томми все же нашел выход. Позвенев ключами, он открыл небольшую железную дверь, в которую сразу же ворвался ветер, обдавая нас, стоящих на пороге, холодными брызгами. К вечеру дождь так и не закончился.

      — Беги направо и жди своих у ворот. Скоро начнется облава, поторопитесь. Смены меняются каждые два часа, вот тогда-то вас и хватятся. Удачи! — прошептал Марк  и, потянувшись, надел мне на голову капюшон толстовки.    

 — Спасибо, Марк! Спасибо огромное! — привстав на цыпочки, быстро целую парня в щеку и выбегаю, ежась от пробирающего насквозь ночного холода.      

 Держась как можно ближе к стене здания, я осторожно продвигалась к воротам, уклоняясь от текущих с крыши потоков воды.

* * *
Мы выбрали самое опасное, но быстрое и доступное направление — бежали толпой по разбитой асфальтовой дороге, ведущей через густой лес прямиком к поляне с вертолетом. Все до единого пассажиры и один молодой парень-мексиканец. Остальные его товарищи, как мне пояснили, напрочь отказались бежать, искренне веря в обещанную прибыль после окончания сезона.      

 Наши ребята, сумевшие обезоружить и связать четверых охранников, разделились — часть бежала впереди, часть замыкала колонну, мягко, но настойчиво подгоняя обессиленных людей вперед. Удача была на нашей стороне лишь благодаря внезапности и определенному числовому преимуществу. Такого рывка Тайрон и его дружки от пленников не ожидали, вот и расслабились. И, если расчеты верны, то к моменту, когда нас хватятся, мы будем уже у вертолета. При мысли о том, что мне снова придется подняться в воздух, подкашивались ноги, но я старалась думать о более насущных вещах. Самое главное — не сбиться с темпа, ведь двигаться достаточно быстро нам предстояло не менее двух часов. Дождь хлестал в лицо; по дороге, все круче забирающей вверх, навстречу неслись потоки воды, приводящие в негодность и без того неприспособленную для таких условий обувь. Лес шумел над головами, создавая еще более зловещую атмосферу, но поднявшийся ветер давал надежду на то, что тучи скоро уйдут. Лунный свет при практически нулевой видимости был бы отличной подмогой.    

   — Смотрите! — на удивленный крик Лукаса все обернулись разом. И замерли на месте. На минуту на темной разбитой дороге, на которую уже вплотную с обеих сторон наступала тайга, воцарилось напряженное молчание.    

   Мы поднялись достаточно высоко, чтобы сейчас со своего места видеть расположенную в низине территорию тюрьмы. Еще несколько минут назад в той стороне, как и везде, была лишь непроглядная тьма, но за мгновение все изменилось — периметр был ярко освещен всеми имеющимися софитами, и группа выдвигающихся за его пределы людей с собаками была как на ладони. Бьющие на много метров вперед ксеноновые фары двух джипов освещали мертвенно-бледным светом стоящие у самого забора сосны — машины медленно выворачивали в сторону дороги.     

Первым очнулся Чимин.      

 — В лес, все в лес! — громко закричал он, для верности указывая направление рукой, — Лиса, стой! Принесла?

      Подавляя вопящий в голове инстинкт самосохранения, подталкивающий меня бежать в лес, не разбирая дороги, киваю и дрожащими руками достаю из кармана толстовки несколько бумажных пакетиков.

      — Что смогла найти…    

  — Молодец! Беги со всеми, а мы с Райаном попытаемся увести их в сторону, — кивает он на нетерпеливо озирающегося «охотника».

      Подтолкнув меня вперед, они принялись быстро надрывать пакеты и засыпать наши следы едкими для собачьего носа смесями перца и поварских приправ в надежде сбить овчарок с толку. А я что есть сил рванула с дороги, скользя вниз по залитой дождем насыпи. За меня, как и за остальных беглецов, чьи спины изредка мелькали между деревьями, говорили лишь инстинкты — убежать, спрятаться, выжить.   

    Но как нас могли хватиться так быстро? Случайно зашли и увидели сидящих в камерах связанных охранников? Попытались в неоговоренное время связаться по рации и не получили ответ? Что, что погубило так тщательно продуманный план? Эти вопросы вихрем проносились в голове, пока мы неслись по ночному лесу, не замечая ни бьющих по лицу еловых лап, ни мокрых, будто нарочно лезущих под ноги огромных корневищ. Спотыкались, но, стискивая зубы, поднимались и бежали вперед. Вновь и вновь карабкались по откосам, пачкая руки сырой землей и скользя легкими кедами по размокшей глине. Одежда уже давно промокла насквозь, но мы не чувствовали холода — страх и паника жгли изнутри, гнали вперед, все глубже в густой вязкий лес. И в страшном сне я не могла себе представить, что хищная беспощадная тайга станет моим единственным спасением.    

   Прошло совсем немного времени, когда изможденные, непривычные к движению по пересеченной местности люди начали выдыхаться. Суматошный полуслепой бег через темный бурелом довольно быстро перешел в шаг. Все чаще люди останавливались и, упав коленями прямо на сырую землю, держались за бок и судорожно кашляли, пытаясь отдышаться. Те, у кого еще оставались силы, чем могли помогали, поддерживали товарищей; мы с  просто шли вслед за всеми. Толпа испуганных, растерянных, дезориентированных людей вслепую пробиралась вперед, стараясь идти параллельно течению бурной реки, на шум которой мы все и бежали. Крутые скалистые обрывы не давали возможности спуститься и хотя бы набрать воды, но мы упрямо шли вдоль берега, надеясь, что каменистое русло само выведет нас к людям.    

   Дождь закончился, тучи разошлись, и теперь яркий лунный свет озарял молчаливую колонну усталых беглецов, фанатично бредущих вперед. О привале и отдыхе не могло быть и речи, да никто о нем и не заговаривал. Все понимали, что за нами по пятам идут вооруженные охранники, и все ужасы плена покажутся сказкой по сравнению с тем, что нам устроят за попытку побега. Поэтому каждый упрямо шел вперед, усилием воли переставляя слабеющие с каждой минутой ноги. Подхватив под руки практически упавшую без сил женщину, мы буквально тащили ее на себе.      

 Я не знаю, сколько бы могло продолжаться это кошмарное, какое-то нереальное шествие людей, больше похожих на шатающихся лесных призраков. Но сонное усталое оцепенение как рукой сняли звуки выстрелов, прозвучавшие за нашими спинами. Кто-то закричал, кто-то выругался, но все как по команде, невзирая ни на что, бросились вперед. Треск деревьев и гомон стоял такой, что дальнейшее было даже не удивительно — довольно скоро наперерез нам из леса выбежали вооруженные охранники. Торжествующую улыбку Сынри я не забуду никогда. Как и его огромные грубые руки, держащие направленный на нас автомат.   

    Люди, уже не скрываясь, заорали и бросились в рассыпную. По примеру других я тоже рванула в сторону, пригибаясь и прячась за деревьями всякий раз, когда тишину леса нарушал треск автоматной очереди. Но убежать далеко не получилось — буквально сразу я почувствовала сильнейший толчок в спину, от которого полетела на землю, едва успев выставить руки перед собой.     

  — Херово бегаешь, детка, — змеиное шипение  сынри не перепутаю ни с кем. Вздернув меня за шиворот, заставляет встать на ноги. Крепко вцепившись в плечо, тянет за собой, одновременно отчитываясь в трещащую без умолку рацию:      

 — Нашел твою. Живая, здоровая, — и, выключив рацию, отвратительно хмыкнул, — к употреблению по назначению готова.      

 — Молодец, выслужился перед Чонгуком.
Скотина, — сквозь зубы процедила я, но была услышана, о чем свидетельствовал смачный и очень болезненный шлепок по заднице.

      — Вперед, кукла! — и, усмехнувшись, добавил, — жду не дождусь, когда Чонгук наиграется.      

 На небольшой, освещенной белесым лунным светом поляне, куда меня вытащил Сынри, уже собрались практически все охранники и пассажиры. Беглецы, опустив головы, стояли коленями прямо на земле, в огромных лужах, оставшихся после недавнего дождя. Охранники, державшие наготове оружие, прохаживались рядом, и, шутливо переговариваясь, раздавали тычки и пинки тем, кто из духа противоречия или просто нечеловеческой слабости опускал сцепленные за головой руки. Над обычной лесной полянкой сейчас царила атмосфера полнейшего уныния. И если еще оставалась слабая надежда, что Итону и «охотнику» удалось сбежать, то вскоре исчезла и она. Буквально через десять минут, в течение которых нам так и не разрешили подняться из ледяных луж, из леса вышел Эрик собственной персоной. Он и еще трое парней вели под руки Чимина и кого-то
ещё. Голова последнего была в крови.

      Появившийся вместе с ними Тэхен внимательно оглядел поставленных в две шеренги друг напротив друга пленников.       

— Теперь все? Ровно двенадцать — все на месте! Отлично. Не буду долго рассказывать, дети мои, как я рад снова вас всех видеть! Вам невероятно, чертовски, я бы сказал, повезло, что мы встретились очень быстро — я не успел очень уж соскучиться и сильно разозлиться. Иначе расстрелял бы всех нахуй. Но теперь вы должны отработать мою доброту в троекратном размере. Встали и вперед - домой, голуби мои. Перелетные.       

Пройдя в очередной раз вдоль шеренги стоящих на коленях людей, Макс неожиданно перехватил автомат поперек дула, развернув его тыльной стороной вперед.       

— А с некоторыми разговор будет особый, — тяжеленный приклад обрушился на затылок «охотника». Мужчина без сознания упал на землю

.       Когда не чувствующие заледеневших ног люди начали по команде подниматься, Тэхен вдруг крикнул своим бойцам:   

    — Как я и обещал, девочки сегодня не спят, активно благодарят мужчин за свое спасение.     

  От радостных воплей этих похотливых обезьян заложило уши. Стараясь подавить стон ужаса и отчаяния, я упустила момент, когда Рози, неожиданно вывернувшись из рук охранника, рванула в сторону обрыва. Я не знаю, на что она рассчитывала, возможно, это было уже полнейшее отчаяние. Как в замедленной съемке я увидела вскинутый автомат, блеснувший черной сталью.

      — Рози, — что есть сил заорала я, — стой!!! Стой, пожалуйста! Нееееттт!!!

      Мой вопль совпал со звуком выстрела. Подруга, успевшая добежать почти до самого края обрыва, резко дернулась всем телом, а затем, нелепо взмахнув руками, упала на колени. Со стоном, слышимом даже на расстоянии, попыталась подняться, но вдруг мокрая земля под ее ногами начала разъезжаться, осыпаться вниз, скользить. И раненая Рози, не сумевшая удержать равновесие, с криком полетела вниз, туда, где ледяная река быстро несла свои воды среди острых камней.       

— Розанна!!! Рози!!! Неет!!! Помогите, помогите ей!!! Кто-нибудь! Она же утонет!!! — я, уже не замечая ничего вокруг от застилающих глаза слез, с отчаянием загнанного зверька рвалась из рук державшего меня Сынри
Рвалась, металась, кричала что есть сил в надежде, что смогу помочь не умеющей плавать, да к тому же явно раненой подруге. Каким-то чудом мне удалось вырваться из цепких пальцев, державших за воротник, но я не успела сделать и двух шагов. Сынри, с матами сбив меня с ног, навалился сверху, прижимая спину коленом, а голову - рукой к земле. Щеку колола мокрая жесткая трава, но я не переставала кричать, в отчаянии уже обращаясь напрямую к попавшему в поле зрения Чонгука.      

 — Чонгук, Чонгук!!! Помогите ей, пожалуйста! Она не умеет плавать! Она ранена! Спаси ее, спаси, умоляю!!! Помоги, Чонгук!!!    

   Что случилось потом, я объяснить так и не смогла. Быстро идущий к нам с края поляны  Чонгук после крика «помоги» вдруг будто бы споткнулся на ровном месте, налетел на невидимое препятствие. Брезгливо-презрительное выражение лица за секунду сменили растерянность и смятение. Подняв на меня темные, будто бы смотрящие внутрь себя глаза, Чонгук замер на месте как загипнотизированный.

      — Помоги, — шепчу ему, уже абсолютно не понимая, что происходит.

      Похоже, не понимал он и сам. Но, так и не выйдя из ступора, вдруг начал понемногу ускоряться и уже через несколько секунд пропал из поля зрения, легко и уверенно заскользив вниз вслед за  Рози по острым камням обрыва.       

Минут через десять, показавшихся мне вечностью, он на руках вынес на берег Рози. Без сознания, истекающую кровью от раны на плече, но живую. Положив ее на землю, медленно оглянулся, будто бы впервые увидев смотрящих на него во все глаза людей. Глубоко выдохнув носом, рявкнул так и прижимающему меня коленом Сынри:

      — Слезь с нее.   

    Поднимаясь в полном молчании с земли, я не могла оторвать взгляда от его глаз, в глубине которых впервые за все время нашего знакомства засветилось что-то человеческое, живое.     

  — Пошла! — вдруг прорычал он мне, кивком головы давая знак Сынри вести меня вслед за всеми. Показав на Рози, командует, - вы двое - эту отвезти на машине! Шевелитесь!   

    Оглянувшись уже у самого входа в лес, я увидела на лице так и стоящего посреди освещенной поляны Чонгука несвойственную ему ошеломленность. Он был озадачен и сбит с толку, не верил сам себе.    

   И это были не игры призрачного лунного света.