Хëнджин сидит на расстеленных на полу одеялах и следит взглядом за языками огня, что танцуют в камине. Йеджи лежит рядом, положив голову на его бедро и, кажется, спит. Прошло уже достаточно времени с момента ухода Вигëн и Совон на болота, но всё, что они с Йеджи могут — это ждать. В их комнате на втором этаже пахнет кардамоном, мускатным орехом, гвоздикой и корицей из-за кружек с тëплым глинтвейном, который сварила Вигëн. Ароматы сливаются в одну пряную ноту, и Хëнджин опускает взгляд на спящую девушку. Он гладит её по волосам, перебирая длинные прядки и заворожëнно наблюдает, как рождается новый сон Йеджи.

Хëнджин не слышит, что происходит в сновидении, но отчётливо видит клубящийся туман и болото, из которого медленно поднимается огромная седовласая голова. Йеджи о чём-то говорит с этим старцем, но не боится его, будто они хорошие знакомые.

Сон внезапно лопается, как мыльный пузырь, а Йеджи дёргается, словно кошмар увидела. Садится и осоловело смотрит на Хëнджина, потирая глаза, прежде чем вскочить на ноги и броситься к стулу, на котором лежат кое-какие вещи. Она дрожащими руками роется в своём переднике и, достав что-то из кармана, успокаивается и оседает на пол.

— Что тебе снилось? — Хëнджин подбирается к ней и обнимает за плечи, взволнованно спрашивая.

— Древнее божество. Он помог спасти тебя.

— И что он сказал тебе сейчас?

— Я знаю, как лишить Соëн силы, — Йеджи поворачивается полубоком к Хëнджину и раскрывает ладонь, в которой держит ту самую костяную иглу, дарованную божеством.

— Что нужно сделать?

— Вогнать её в сердце ведьмы. Но мне нужна сила, вся сила, — Йеджи смотрит из-под полуопущенных ресниц на Хëнджина, и её щеки покрываются румянцем.

А тот аккуратно берёт пальцами иглу и кладёт её на стол, и потом тянется к кружке с глинтвейном. В два глотка он выпивает всё её содержимое и, подцепив указательным пальцем подбородок Йеджи, касается её приоткрытых губ, последний глоток напитка разделяя с ней. Йеджи сглатывает, отвечает на поцелуй, чувствуя, как по горлу распространяется тепло, и опускает дрожащие ладони на плечи Хëнджина, чтобы потом пройтись пальцами по его предплечьям и завести руки себе за спину, упираясь ими в пол.

— Не бойся, — парень шепчет ей в губы, заглядывая в глаза и немного нависая сверху, заставляя Йеджи пятиться.

Она медленно отползает обратно к камину, на одеяла, неотрывно следя за каждым движением Хëнджина, и её сердце заходится и стучит так сильно, что, кажется, заглушает треск дров, горящих в очаге. Йеджи хочет сказать, что она не боится, но это будет такая откровенная ложь, а она не любит врать и юлить. Поэтому молчит, наблюдая, как Хëнджин расстëгивает рубашку на себе и снимает её, откидывая небрежно в сторону. В свете огня серебряные нити на его груди бликуют, и взгляд Йеджи цепляется за стежки в районе сердца парня.

— Я чувствую, что ты боишься, — Хëнджин нависает над ней и берёт девичью ладонь в свою руку, прикладывает сначала к своей щеке, целует быстро пальцы, а потом опускает себе на грудь, — помни, что сердце здесь бьётся только для тебя. Скажи, чего ты хочешь, и я сделаю всё, что в моих силах.

— Тебя хочу. Полностью, — выходит не очень уверенно, но Хëнджин улыбается и целует её.

Целует, не сдерживаясь, не так, как в прошлые разы. Завлекает язык Йеджи в танец, кружит голову, пьянит ароматом своей кожи, снова разжигая огонь желания своими прикосновениями. Йеджи кажется, что она падает резко вниз с каждой расстëгнутой пуговицей на её рубашке, с каждым прикосновением губ к открывшимся участкам кожи, и от этих ощущений так сильно кружится голова. Но Хëнджин её каждый раз ловит в объятия, и она вновь чувствует под лопатками твёрдый пол и одеяла, его тëплые ладони на талии, его чувственные губы на её груди. Чувствует, что снова тлеет каждый миллиметр её кожи, превращаясь в пепел. Чувствует, что огонь внутри неё от дыхания Хëнджина разгорается сильнее, будто штормовой ветер обрушивается на её полуобнажённое тело, и сердце полыхает, как сильнейший пожар.

Йеджи ногтями цепляет нити, что своими руками вшила под кожу Хëнджина, и спускается пальцами по его подтянутому торсу вниз, к кромке его штанов, когда он снова приподнимается выше и прикусывает её нижнюю губу. Со знанием дела, ведь уже делала это в прошлый раз, она справляется с пуговицей и ширинкой, а потом проникает рукой под резинку нижнего белья парня, очерчивая большим пальцем головку стоящего члена. Низ живота неистово тянет от дикого возбуждения, по шее к плечам и дальше к кончикам пальцев бегут мурашки, когда Хëнджин утыкается носом во впадинку за ухом Йеджи и тяжело дышит, опаляя и так разгорячëнную кожу приглушëнным рыком на выдохе. Девушка обхватывает член рукой и уверенно двигает ей вверх-вниз, отчего Хëнджину сложнее становится себя контролировать, и ему приходится остановить её.

— Не нравится? — немного испуганно спрашивает Йеджи, не понимая, почему её прервали.

— Очень нравится, — Хëнджин целует прерывисто губы, нос, щëки девушки и касается её лба своим, — но у нас сегодня другая цель.

Он сильнее сжимает свою руку поверх девичьей ладони и достаёт её из своих штанов, сразу помогая Йеджи выпутаться из рукавов рубашки и избавляясь от её белья. С себя остатки одежды он тоже снимает и прижимается совершенно обнажённый к Йеджи, отчего, кажется, даже воздух начинает искрить.

Йеджи теряется в новых ощущениях, цепляется за остатки связных мыслей, которые резво выскальзывают из её рук, стоит только ладони Хëнджина спуститься к её промежности. Касание к клитору — взрыв под веками ярких красок, ещё одно — треск электрических разрядов в воздухе. И с каждым новым прикосновением, с каждым тягучим, дурманящим поцелуем, атмосфера в комнате накаляется. Йеджи взвизгивает, когда пространство вокруг сжимается до размера спичечного коробка и резко расширяется, подобно необъятному океану. Оргазм заставляет зажмуриться до белых кругов под веками, те несколько глотков глинтвейна будто по венам теперь текут разгорячëнным коктейлем и шëпот Хëнджина медленно возвращает в реальность.

— Сейчас может быть больно, — он сцеловывает слезинку, скатившуюся из уголка глаза девушки, и разводит её бëдра в стороны, устраиваясь между ними. — Скажи, если захочешь, чтобы я остановился.

Конечно, Йеджи слышала, как оно бывает в первый раз. Многие говорили, что ужасно, больно и вообще. Но ужасно в случае Йеджи уже не может быть, потому что её парень — Хëнджин, — дракон, она дочь ведьмы и сейчас, несмотря ни на что, один из счастливых моментов в её жизни.

Это странно, но боли нет. Когда Хëнджин медленно, аккуратно проникает в неё, Йеджи испытывает некий дискомфорт, но не боль. И, может, дело всё в том, что от неторопливых движений парня её отвлекает подступающее чувство неотвратимости чего-то, но спустя пару мгновений Йеджи ощущает тепло, исходящее откуда-то сверху. Словно солнечные лучи жаркого летнего солнца ласкают их с Хëнджином кожу, пока они занимаются любовью. И когда она открывает глаза, видит, как с потолка спускаются тысячи тонких золотистых нитей. Они касаются их тел, проникают куда-то вглубь, и Йеджи уверена, Хëнджин чувствует всё то же, что и она, потому что любовь к нему переполняет её. А ещё, кажется, та самая сила растекается раскалённым золотом по самым мелким капиллярам, проникая даже в кончики её волос. И ни Хëнджин, ни Йеджи не знают, что окно их комнаты светится мягким, тëплым светом, а где-то в Городе-призраке Соëн роняет на пол свой длинный мундштук и озирается загнанным зверем, вцепившись пальцами в край стола.

В Ночь дьявола рождается новая ведьма, и пророчество будет исполнено.