POV Ким Михва

Детство у меня (в принципе, как и вся жизнь в Корее) было тяжёлым. За двадцать пять лет здесь я успела многое повидать и пережить. Было несколько особо тяжёлых моментов из-за которых я должна была быть в ужасе, но, благодаря спокойствию родителей, я чувствовала себя в безопастности. Что бы не произошло, они никогда не паниковали, и я знала, что всё будет хорошо, что мы справимся. Ведь мы есть друг у друга, а это самое главное.

Поэтому, когда я однажды вернулась домой после тяжёлого трудового дня и увидела маму, которая в панике бегала по дому и что-то собирала, я буквально приросла к месту, на котором стояла, и лишилась дара речи. Потом я увидела папу, который тоже что-то собирал заметно дрожащими руками, и поняла, что если сейчас же не разберусь в чём дело, то могу потерять сознание от волнения. Я впервые видела родителей в таком состоянии. Они даже не заметили моего прихода.

- Мам, пап? Что происходит? - дрожащим голосом спросила я, в голове перекручивая все возможные варианты.

Мама наконец-то посмотрела на меня и быстро подошла, чтобы крепко обнять. Её объятия всегда успокаивали меня, дарили чувство защищённости, но сейчас это заставило меня только напрячься. Что же всё-таки случилось?

- Ох, солнышко... - она слегка отстранилась и взяла мои руки в свои, с непередаваемой тоской смотря на меня. - Нам придётся расстаться.
- Что?!

В голове было пусто. У меня не было ни одного варианта, почему нам бы вдруг пришлось расстаться. Я смотрела на маму широко распахнутыми глазами и всё ещё надеялась, что это всё происходит не со мной. И тут вмешался отец. Отложив какие-то вещи на диван, он подошёл к нам и опустил тяжёлый взгляд в пол.

- Меня подозревают в государственной измене, - сказал он, а моё сердце бухнуло куда-то вниз. Я отлично знала какое наказание может быть за государственную измену. - Они в любой момент могут прийти. Мы не знаем заберут ли нас в трудовой лагерь, или сразу приговорят к смертной казни. Поэтому, ты убежишь.
- Что? Нет!

На глазах начали собираться слёзы, когда я начинала осознавать всю ситуацию, поэтому папа мягко схватил меня за плечи и заглянул в глаза. Он всегда так делал, когда хотел, чтобы я внимательно его слушала.

- Послушай меня, Михва, - тихим, но уверенным тоном сказал он. - Ты убежишь. Пересечёшь реку Амноккан и попадёшь на границу с Китаем. Оттуда ты должна добраться в Даньдун, он ближе всего к границе. У нас есть родственник в этом городе. Номер мы тебе дадим. Мы не знаем там ли он и жив ли он вообще, но он - наша последняя надежда. Позвонишь ему, он поможет тебя с жильём и документами. Хорошо? - я судорожно кивнула, утирая слёзы. - Послушай, солнышко, мы тоже не хотим с тобой расставаться, но другого выхода нет. Если нам повезёт, и нас не расстреляют, то отправят в трудовой лагерь. А там мы просто умрём от голода. Поэтому, просто беги из этой страны. Ты ещё можешь спастись и начать новую, нормальную жизнь. Так что, живи, наслаждайся каждым прожитым моментом. Не думай о нас с мамой, мы о себе позаботимся.

«Если доживём до завтра» - пронеслось в мыслях у всех, но никто не произнёс этого вслух.

Мы уже втроём собирали мне большой рюкзак, набивая его самыми необходимыми вещами. Отец попутно что-то объяснял о том, как мне лучше добраться до границы, но я никак не могла соображать в тот момент. Я думала лишь о том, что совсем скоро мне придётся покинуть своих родителей и попытаться сбежать в чужую страну, где я, если конечно попаду туда, буду выживать в полном одиночестве. Не хочу зря надеятся на родственника, которого может и не быть в Китае.

- Деньги на дне рюкзака, - сказала мама, заламывая руки и еле сдерживая слёзы. - Если тебя поймают на границе, то отдавай всё. Главное, чтобы тебя пропустили. Быть в Китае без денег всё-равно лучше, чем жить здесь. Лекарств у нас почти нет, но я положила тебе бинты и обезболивающее. Разговорник по китайскому завёрнутый в одежду. Еду и воду я положила в отдельный пакет. Не знаю, сколько тебе придётся идти, но этого должно хватить на несколько дней.

Я очень быстро переоделась в удобную одежду, обула высокие армейские ботинки и набросила на плечи рюкзак. Мне нужно было как можно скорее уходить, так как в любой момент к нам могли заявиться, и я знала это. Знала, но никак не могла заставить себя уйти. Родители тоже стояли и молча смотрели на меня. Мама уже плакала, а глаза папы блестели от непролитых слёз.

- Мне... - я прочистила горло, чтобы опять не разреветься. - Мне пора идти.

Я обняла родителей и на минуту прикрыла глаза, чтобы справиться с эмоциями и не поддаться невероятно сильному желанию остаться дома. Я не хотела уходить, не хотела оставлять своих родных, отлично зная, что их ждёт.

- Может, я всё же останусь с вами? - в последний раз попыталась я уговорить их.
- Нет, милая, - грустно улыбнулась мама. - Ты должна убежать отсюда. Ты должна жить.

Я в последний раз крепко обняла родителей и нехотя отпустила, делая шаг назад.

- Я люблю вас.

Это всё, что я сказала на прощание. Я не стала говорить что-то типа:«Я напишу вам» или «Увидимся позже». Потому что никто из нас не знал, что случиться завтра. Мы не знали, что случиться с ними. Куда их отправят? Доживут ли они вообще до рассвета? Мы не знали, что случиться со мной. Доберусь ли я до границы? Пересеку ли её? Смогу ли я остаться в Китае, или меня поймают и отправят обратно сюда? Мы не знали что с нами будет через несколько часов, не говоря уже о месяцах.

Нам остаётся только надеяться. Надеяться, что их никто никуда не заберёт. Надеяться, что я смогу достичь Китая. Надеяться, что я устроюсь там на работу и сольюсь с китайцами. Надеяться, что через несколько месяцев я отправлю родителям письмо, и вскоре получу от них ответ. Надеяться, что потом я смогу помочь им сбежать.

Я не знаю, что будет через несколько часов, дней или месяцев. Но я уверенна, что готова бороться за свою свободу до конца. Пускай я и не знаю толком что такое «свобода» и что меня там ждёт, но другого выхода у меня нет, кроме как стремиться к этой опасной и неизведанной свободе.

В общем, я решила, что буду выкладывать по две главы в день, а то это всё затянется почти на месяц.