Очень часто, когда кажется, что жизнь разваливается на куски, на самом деле она просто впервые собирается воедино.

Нил Доналд Уолш

Когда я проснулась, подушка была мокрой.

Мокрой, нет, не от того, что я вспотела или, не дай бог, пускала ночью слюни, как это часто делал Орли, нет, вовсе нет. Она была мокрой от слёз. И для меня это было вовсе не удивительно, я, можно так сказать, уже привыкла просыпаться с глазами на мокром месте, с тяжёлым камнем на сердце. Ничего удивительного, когда тебе почти каждую ночь снились кошмары, связанные с гибелью всех моих любимых, или несбыточные мечты о счастье, от которых становилось так горестно на душе, что хотелось плакать. Ведь этого никогда не случится. Обрести счастье с больным прошлым практически невозможно, даже если в настоящем у тебя всё хорошо. Ведь воспоминания всё равно будут напоминать мне о той жизни, которая у меня когда-то была в полноценном кругу семьи.

Как же больно.

Одинокая слеза прокатилась по щеке прежде, чем я смахнула её, как надоедливую муху. «Не стоит больше плакать, слёзы всё равно не помогут что-либо вернуть назад» — твердила я себе до тех пор, пока руки не перестали так судорожно сжимать одеяло, а сердце не успокоилось, восстанавливая свой обычный ритм, заодно восстанавливая моё сбившееся дыхание. Но не восстанавливая мою душу.

Пошарив рукой по околокроватной тумбочке, я отыскала свои круглые очки и, надев их, осмотрела комнату, в которой теперь жила, на втором этаже. Она была вполне небольшой, но очень уютной: большая, мягкая, как зефир, кровать возле стены, шкаф в углу, а рядом пустой стол, под которым лежал такой же пустой чемодан, ведь вчера вечером, точнее ночью, я, преодолевая усталость, смогла уложить вещи по всем полкам и хоть как-то разместиться на новом месте. Сквозь окно, возвышавшимся над столом, пробивались яркие лучи солнца, которые какой-то магией смогли поднять мне настроение. Снаружи открывался красивый вид: бесконечное, как океан, голубое небо, небольшие деревянные дома Докан Хилла, покрашенные в самые различные цвета, зелёные участки, по которым бродили разные животные от собаки до коровы, и, конечно же, леса, плодородностью которых и славился этот маленький городок.

Я влюбилась в это место, в эту жизнь, в это лето, которое должно было пройти не так, как всегда, не в сером городе, а далеко от него, на свежем воздухе, в лесах и озёрах, на полях и лугах, на свободе. Наверное, это было жизнью — любоваться всем этим волшебным, невообразимо красивым видом.

Вся радостная и подгоняемая весёлыми эмоциями, я поскакала в соседнюю комнату, желая увидеть в этот момент Орли, чтобы зацеловать его чуть ли не до потери пульса. Не каждое утро у меня было такое хорошее настроение и такие смертоносные желания.

Однако им было не суждено сбыться.

Когда я вошла в комнату парня, то в ней было пусто. Настроение тут же пошло на нет, улыбка сползла лица, однако я всё равно заставила себя остаться на месте и как следует осмотреться. Комната Орли была чуть больше, чем моя, и более просторная. Аккуратно уложенная кровать, не менее аккуратно была сложена одежда на стуле, длинный стол тоже, как и у меня, напротив окна, два небольших шкафа вдоль стены, один из которых был полон книг и маленьких зарисовок хозяина, и множество плакатов на стенах с изображениями его любимой музыкальной группы «Imagine Dragons». Не комната, а рай. Именно оттуда и явно прибыл Орландо, раз был таким ангелом, каким являлся. По крайней мере, снаружи.

Интересно, куда он ушёл? Время на часах, что стояли на его столе, показывали ровно половину десяти часов утра. И куда он в такую рань ушёл? По крайней мере, для меня это было рано, особенно летом. Может, у него были какие-то дела? На даже если это так, то почему он хотя бы не написал мне бумажку? Или не разбудил? Может, его бабушка знала, куда он подевался?

С этими мыслями и с тревогой и беспокойством в груди я повернулась, чтобы всё выяснить у бабушки Томсен, как вдруг на что-то наткнулась. И это «что-то» громко пискнуло.

— Ай-я-я-яй! - отчаянно кричал детский тонкий голосок. — Пусти же мою ногу!

Я испуганно повиновалась, отойдя на шаг, и посмотрела на того, кто в меня врезался. Это была маленькая девочка с милой мордашкой и с не менее милыми щёчками, на которых рассыпались, словно ягоды земляники, веснушки, её рыже-русые волосы были заплетены в два неопрятных пучка, из которых выбились несколько прядей, её тоненькие ручки попровляли летнее, лёгкое, белое платьице, а светло-зелёные, как листья деревьев, глаза недружелюбно следили за моим лицом, отчего мне стало как-то даже не по себе. Эта маленькая девочка явно где-то восьми лет чем-то напоминала мне Орли, наверное, своими глазами, однако их взгляд совершенно не был добрым, какой был у парня, в нём было что-то такое маленькое и зловредное, будто он принадлежал мелкому чертёнку. И это меня насторожило. Эта девочка меня уже пугала.

— Ты кто такая и что делаешь в комнате моего брата? — малышка сощурила глаза и сделала такой вид, будто готова была убить любого, кто скажет ей ложь.

— Брата? — моему удивлению не было предела. — Орли твой брат?

— Да, а что? — девочка нахмурилась, не понимая моего удивления.

Я вытаращила на неё глаза. Я и не знала, нет, даже подумать не могла, что у Орли была младшая сестра, да ещё и настолько на него не похожая. Он никогда не только не говорил, но и даже не упоминал о ней, словно её и не было вовсе. Я была не раз в его квартире, но ни разу не видела каких-либо детских вещей или кукол, что ставил меня сейчас в тупик. Где и с кем тогда жила его сестра раз не в этой квартире и не с родителями? Я ничего не понимала.

— Я так поняла, Орли ничего не рассказывал обо мне? — уперев руки в бока, обиженно надулась девочка, всё так же грозно смотря на меня. — Ненавижу его! — она громко топнула ногой, от чего я вся аж вздрогнула. — Терпеть его не могу! И зачем папа связал меня с ним?!

— Тише, тише, ты чего? — вся вспотев от волнения, я нагнулась вперёд, чтобы положить руку на плечо малышки, чтобы та успокоилась. — Как тебя зовут?

— Хейли, — надув щёки, скрестила руки на груди девочка и сбросила мою руку одним движением плеча. — Зато я знаю, кто ты, — она снова прищурила глаза. — Гленни Маклин, мерзкая девушка моего братца, да?

Я опешила. Ничего себе, какая вредная и злобная оказалась сестрица Орли! То ненавидела своего брата, то называла его девушку не бог весть какими словами! Что это с ней такое приключилось, когда ей всего на вид семь-восемь лет? Не думаю, что Орландо мог её обидеть, он слишком добро и дружелюбно ко всем относился. Зато все остальные люди такого не делали. Им практически чужды такие понятия, как доброта и забота. Им лишь бы как можно более жестоко себя вести и всех уничтожать на своём пути, как это делали тираны. Какими люди и становились в последнее время. И мне совершенно не хотелось, чтобы такая маленькая девочка, как Хейли, становилась одной из них.

— Да, — я задумчиво наклонила голову на бок, отчего золотые кудри упали мне на лицо, — но я далеко не мерзкая, кто тебе такое сказал, милая?

— Я сама так подумала, раз ты находишься в комнате Орли, — будто говоря о чём-то запрещённом, всё так же с прищуренными глазами наблюдала за мной Хейли, словно думала, что со мной такое сделать.

Мне стало как-то не по себе от тревоги в душе. Не думала, что маленькие дети могли меня напугать, обычно я их любила всей душой. Но, видимо, Хейли у меня вряд ли получиться сильно полюбить. Скорее даже наоборот, а мне вовсе не хотелось вести маленькую «войну» со сестрой моего любимого парня.

— А тебе что надо в его комнате, раз ты его так ненавидишь? — хитро улыбнувшись, спросила я, уже давно задаваясь себе этим вопросом.

Однако мне стало неприятно в душе, когда я поняла, что кто-то в этом мире ненавидел Орли. Правда, в этот список можно ещё занести того парня, Выскочку, что над нами издевался, когда мы приехали в Докан Хилл. Интересно, а Хейли знала, кто это такой?

— Я хотела взять у него один рисунок, чтобы срисовать, а потом похвастаться своим творчеством бабушке Томсен, — гордо подняв подбородок, ответила Хейли, совершенно ни в чём не смутившись. — Не один Орли имеет талант художника, но я и тоже!

Она замерла в ожидании того, чтобы я спросила у неё что-нибудь, наверное, про то, как давно она рисовала, как именно, что рисовала, почему, зачем, но мне совершенно не хотелось ей предоставлять удовольствие своими вопросами после того, как она назвала меня «мерзкой». Это было обидно, вообще-то!

Не дождавшись от меня ни слова, Хейли закатила глаза и протиснулась между мной и дверным проёмом внутрь комнаты, чтобы остановиться у шкафа с книгами и рассматривать рисунки, и вовсе не любуясь ими, как это делала я, а рассматривая их сугубо из своих не самых прекрасных целей.

— А ты что умеешь? — потянувшись на верхнюю полку и доставая оттуда рисунок в рамке, спросила вдруг девочка.

— Я? — удивление и непонимание того, к чему клонила девочка, а это было явно ни к чему хорошему, быстро разрасталось во мне.

— Ты, не книга же, — закатив глаза, издевательски засмеялась Хейли. Чёрт возьми, да она меня начала уже раздражать! И в то же время она меня чем-то пугала. У меня было такое чувство, будто она мне в будущем сделает что-то очень нехорошее.

— Ну... Я, в принципе, ничего такого не умею, — вздохнула я, тяжело принимая эту правду. — Рисовать не рисую, не занимаюсь спортом, не умею кататься на велосипеде, плавать не умею, ничего, собственно, и не умею. Только читать.

Хейли на несколько секунд призадумалась, нахмурившись и разглядывая рисунок, который держала в руках. И в этот момент меня терзали сомнения, тревога и необъяснимая печаль за то, что я совершенно ничего не умела и не могла чем-либо похвастаться или хоть чем-то привлечь внимание людей. Интересно, что во мне такого нашёл Орли? Что было такого в моей душе, что прицепило ко мне его внимание? Я ведь не была склонна к какому-либо творчеству или направлению, я любила только читать самые фантастические и приключенческие книги и размышлять над смыслом жизни и жизни других людей под покровом ночи в тишине и покое.

— И за что тогда тебя выбрал Орли? Не понимаю, — покачав головой, с какой-то издёвкой в голосе проговорила девочка. — С тобой даже на велосипеде не покатаешься, — она демонстративно цокнула языком и закатила глаза, намекая на то, что общение со мной до невозможности скучное и совершенно не весёлое.

— А тебе-то какая разница? — фыркнула я, уже не скрывая неприязнь к этой малолетней девочке, и говорила таким тоном, словно обращалась к какой-то соплячке. — Не ты же со мной встречаешься!

— А целоваться-то ты умеешь? — захихикав, выгнула бровь Хейли, сверкая своим яркими зелёными глазами, словно они были наполнены ядом, чтобы отравить всех окружающих своей зловредностью.

Моему возмущению не было предела. Да о чём думала эта наглая девочка?! Что она себе позволяла? Ей всего от силу восемь лет, а она уже думала о поцелуях! И спрашивала об этом совершенно у незнакомого человека, которого назвала ещё и мерзким. Что за неуважение! Я чувствовала, как внутри закипал гнев, чему я была очень удивлена. Не каждый ребёнок да и любой другой человек мог довести меня до такого состояния. Я сжала кулаки и пару раз глубоко вздохнула, чтобы хоть как-то успокоиться. Однако меня всё равно не покидала мысль, что из Хейли вырастет не самый хороший человек, и это меня очень сильно огорчало. В нашем мире и так было слишком мало добрых людей. По-настоящему добрых.

— А что, хочешь, чтобы я тебя научила? — усмехнулась я, входя в издевательский вкус.

— Фу! — взвизгнула Хейли да так громко, что я не удержалась от смеха.

— Девочки! — вдруг раздался на весь дом голос Орли, отчего сердце в груди затрепетало от любви. — Вас слышно на весь Докан Хилл!

Я слышала, как он хотел говорить как можно непринуждённо, как можно более дружелюбно, но мой тонкий и натренированный слух заметил нотки злости и ярости в его голосе, что меня очень встревожило. Я вспомнила, как парень кричал на того Выскочку, что пристал к нам на платформе, как гневно сверкали его глаза, словно из-за тёмных деревьев леса повылезали самые странные монстры. И этим порой меня очень пугал Орли, будто в нём таилось что-то тёмное и зловещее...

Перекинувшись друг с другом соперническими взглядами, мы с Хейли помчались к лестнице, соревнуясь друг с другом по скорости — кто быстрее добежит до Орли.

Я оказалась первой. Чуть ли не спрыгув с лестницы, я кинулась в объятия к своему парню и, не обращая внимания ни на что вокруг, как можно скорее впилась в его губы. Тепло разлилось по всему телу, наслаждение накатило на меня волной, счастье целовать Орли взбудоражило мой мозг. Он положил руку на мою голову, как можно сильнее прижимая меня к себе, а я крепко обняла его вокруг талии, стараясь удержать свои руки от того, чтобы не залезть под нагретую солнцем рубашку парня, чтобы не почувствовать его горячее тело, что не сойти с ума от этой любви...

— Фу, какая гадость! — вдруг раздался позади меня презрительный голос Хейли, и перед внутренним взором тут же предстало её перекошенное от неприязни лицо. Да уж, не самое красивое зрелище.

— Ты ещё маленькая, поэтому ничего не понимаешь, — оторвавшись от меня, улыбнулся Орли, с забавой во взгляде смотря на свою младшую сестру.

— Зато я понимаю, как я ненавижу тебя! — прошипела девочка, скрестив руки на груди и чуть ли не смяв рисунок, который держала в руке, и громко утопала на кухню, чтобы пожаловаться бабушке Томсен.

Орли проводил её печальным взглядом, и сердце у меня в груди сжалось. Он явно не в первый раз слышал эти слова от сестры, и каждый раз это приносило ему боль.

— Что это с ней? — нахмурилась я, переводя взгляд с дверного проёма на Флэта, в объятиях которого я всё ещё была. — Почему она всё время говорит, что ненавидит тебя?

— Всё время? А ты уже что ли разговаривала с ней? — легонько приподнял одну бровь в удивлении парень, сверкнув своими зелёными глазами в лучах солнца, которые пробивались сквозь цветастые занавески и заливали всю веранду.

— Ты же слышал, — ответила я, надувая губы из-за того, что Орли не ответил мне на мои вопросы, а задал свои. — И ты мне ни слова не говорил о том, что у тебя есть сестра.

— Сводная, — вздохнул он, выпуская меня из объятий, чтобы поднять с пола сумку и, поставив её на стол, начать вынимать оттуда продукты: чёрный и белый хлеб, масло, молоко, творог, сметана.

— Что? — удивилась я в сотый раз за этот день, но далеко не в последний. Мне всегда казалось, что у парня не было никаких проблем с родителями.

— У моего отца есть брат, — начал Орландо, видимо, смирившись с моим ненасытным любопытством. — Он женился на своей первой жене, от которой у него появилась Хейли. Через семь лет его жена умерла. Через год после этого умер и мой отец, — он вздрогнул и на мгновение остановился, а потом продолжил убирать продукты в холодильник. Однако его голос звучал теперь более тише и более... надтреснутым. Сломанным. Полным боли. — Брат моего папы, Питер, мой отчим и дядя, с трудом пережил эту потерю. Но моя мама чуть ли не умерла от горя. И, скорее всего, погибла бы, если бы Питер не стал её поддерживать морально и финансово, пока не взял её в жёны. Так и свела нас судьба с Хейли.

Я широко раскрыла глаза от удивления и удержалась, чтобы не прикрыть рот рукой. Это было слишком больно. Мне было жаль Орли, жаль, что у него сложилась такая сложная судьба с родителями, что умер его отец, которого он явно очень сильно любил. Но все мы теряем кого-то в этой жизни рано или поздно. И я тоже не была исключением.

— Но... Почему Хейли не живёт с тобой? За что она так ненавидит тебя? — тихо спросила я, пытаясь унять в себе бушующие, как море, чувства, которые терзали меня, словно тигры в клетке.

— Она живёт в квартире своей мамы вместе со своей родной бабушкой, так как бабушка Томсен мать моей мамы, — Орли с силой сжал бутылку молока, отчего та чуть ли не треснула, а я вся перепугалась. — Хейли думает, что это во всём «моя ненормальная семейка» виновата и от этого так ненавидит всех, а в особенности меня. Да и я собственно тоже её терпеть не могу.

Он вдруг громко хлопнул дверцей холодильника, отчего не только моё сердце, но и вся я подпрыгнула от испуга. И ужаса от последних слов парня. Сердце так громко стучало в груди, что я почти что ничего не слышала. Но зато прекрасно видела горящие злобой зелёные глаза Орландо, которые пугали меня с каждым разом всё больше.

— За что же? — дрогнувшим голосом спросила я, заставляя себя не опускать глаза и внимательно следить за каждым движением юноши.

— За то же, за что она ненавидит меня, — прошипел Флэт, с хрустом костяшек сжимая кулаки; все его мышцы напряглись, что в любой другой ситуации это выглядело очень красиво, но не сейчас, когда он был зол, когда он был опасен. — Она обязывает мою семью, а я проявляю неуважение к её. Моего отца просто предали. Мама любит Питера больше, чем своего бывшего мужа, от союза с которым на свет появился я. А Питер за ней ухаживает так, словно тоже никогда не женился, словно никогда не вспоминал своего брата и не думал, что своими поступками поступал совершенно неуважительно по отношению к своему брату, что предавал его таким образом. Но они предали не только моего отца, они предали и меня, ведь именно от папы я получил внешность, характер, склонность к рисованию и творчеству, взгляд на мир и доброту к нему. Именно благодаря ему я такой, какой есть. Ангел, которого ты, Глен, — он взял меня за руки и пристально посмотрел мне в глаза, отчего внутри всё затрепетало, — так любишь.

Дыхание со свистом вырывалось из груди, сердце бешено стучало в груди, постепенно сбавляя свой темп, в животе что-то болезненно сжалось, а душа порхала, как бабочка, как зеленый лепесток, случайно сорвавшийся из-за сильного порыва ветра. И этим ветром был Орли, мой Орли, которого я так любила и которого, как оказалось, я совершенно не знала. И как жить теперь с этим дальше? Как относиться к этому? Я всегда считала Флэта идеальным, чистым и совершенно добрым ко всему окружающему миру. И, видимо, он всегда и был таким и был бы до конца жизни, если бы что-то не двло этому трещину. Или кто-то. Может, это так подействовала на него смерть отца? Или что-то ещё, что-то более сильное и ужасное?

— Да, я люблю тебя, но порой ты меня пугаешь, — сглотнув, решила признаться я, не в силах держать свой страх при себе.

— Я знаю, что ты трусишка, но я вовсе не хотел тебя пугать или обидеть, — заволновался Орландо и приложил свою горячую руку к моей щеке, убрав при этом локон моих кудрявых волос за ухо. — Прости меня, просто я так на взводе из-за того, что, когда пошёл к молочной машине за продуктами, встретил эту сволочь, который испортил нам день приезда.

Я постаралась этой новости никак не подавать виду, однако внутри всё вдруг вздрогнуло при одном только упоминании о том парне, что показался мне таким знакомым... Нет, я не буду о нём думать, только не сейчас, когда моё сердце принадлежало Орли.

— А что он опять натворил? — как можно больше непринуждённо спросила я, удерживая себя от того, чтобы не убрать со лба парня его чёрные непослушные волосы, в которые так и хотелось запустить руку, почувствовать их мягкость и нежность.

— Он пытался обокрасть бедную кассиршу, но я вовремя пришёл на помощь, — он поморщился от воспоминаний, которык явно приносили ему не мало боли. Но из-за чего? Что было между ним и тем парнем? Что же случилось?

Но прежде, чем я успела что-либо спросить, Орландо быстро наклонился ко мне и накрыл мои губы своими, отчего я не смогла удержаться от довольного стона.

— Сегодня мы поедем купаться. Собирайся, мой ангелочек.

Жаль, что я оказалась сущим дьяволом.