— Мы не можем продолжать так жить, — глубокомысленно изрёк Тэхён, лёжа животом на пирсе и разбрызгивая в стороны воду, касаясь той лишь кончиками пальцев.
Чимин лежал рядом, но лишь наблюдал за тонкими пальцами друга и ёжился от попадающих на него брызг — море было ещё совсем по-весеннему студёным.
— И что ты предлагаешь? — Пак знал, что сам друг свою мысль не продолжит, ему обязательно нужен его, чиминов, уточняющий вопрос. Ему непременно нужно видеть, что его умозаключения кому-то интересны. А Чимину они более, чем интересны, они ему необходимы.
— Деньги, — Ким взглянул на Пака с присущим ему, и только ему, особым лукавым блеском в глазах. — Нам нужны деньги. Будем грабить или жульничать?
— А может заработаем?
— Шутки шутить вздумал?
— Конечно будем жульничать.

Хоть Тэхён и слёзно настаивал на казино, а Чимин пытался вписать в свод правил пунктик о запрете на извлечение денежной выгоды, решено было в итоге остановиться на простой лотерее. Узнать выигрышный билет и смотаться за ним в прошлое труда не составило. Суточные скитания от одних точек продажи к другим — не в счёт.

— Двадцать первое апреля — теперь наш отправной пункт, — Чимин усиленно пытался застегнуть совершенно переполненный и не желающий так легко поддаваться потугам парня бумажник. — Ты запомнил? Дальше этой даты больше не возвращаемся.
— Да-да, конечно, — Тэхён, высунув от усердия кончик языка, формировал аккуратные стопки из купюр, подсчитывая и перевязывая те яркими канцелярскими резинками. — Двенадцатое апреля. Понял.
— Двадцать первое, — поправил Пак и, сдавшись, всё же сунул часть денег в карман худи. — Стоило бы хранить их на карте, — вздохнул, наблюдая за другом.
— Я хочу как в кино, — сложил очередную пачку в чёрную сумку для ноутбука.
— А если украдут?
— Вернёмся обратно.
— Часы сделали тебя совсем бесстрашным.
— По факту, вовсе не часы, а ты.

Первым делом они двинулись покорять парки развлечений, не только местные, но и близлежащих стран. Попутно посещали различные концерты, выкупая себе лучшие места, ели в самых интересных местах, не боясь всяких причудливых деликатесов, покупали одежду известных брендов и красили волосы в странные цвета, разыгрывали случайных прохожих и покупали детям мороженое. Деньги заканчивались — и они возвращались обратно, начиная всё заново.

— Не хочешь поступить в университет? — смотря на Шанхай с высоты колеса обозрения, поинтересовался несмело Чимин в уже четвёртую из вёсен.
Ему безусловно нравилось проводить время с Тэхёном, нравилось веселиться и ни о чём не заботиться, но всё же хотелось чего-то нового, чего-то более значимого, чем очередной поезд, срывающийся вниз со стометровой высоты.
— Разве это не скучно? — Тэхён сморщился, отрывая кусок от розовой сладкой ваты и с трудом умещая его в рот.
— Я просто подумал...
— А ты не думай.
— В универе ведь может быть весело, — продолжил настаивать на своём. — Помнишь, сколько мы всего вытворяли в школе? Можно ведь повторить, но уже став на уровень выше в этом деле.
— А знаешь... — Ким на секунду зажмурился. — Звучит неплохо, — заявил с улыбкой и погладил друга по голубым волосам. — Всё же полезно тебе думать.
Чимин был доволен похвалой. Более чем доволен.
— Решено, летим в Америку! — Тэхён торжественно указал на небо, словно Америка была ровней Раю.
— Зачем туда? — Пак занервничал.
— Именно там кипит университетская жизнь!
— Думаешь, сможем туда поступить?
— Выберем универ поскромнее. У нас есть деньги. Это всё, что нам нужно. Или ты в Оксфорд метишь? — добавил насмешливо.
— Это Великобритания.
— Не суть.
— Я плох в английском.
— Ничего, заговорим уже через неделю. Главное погрузиться в подходящую среду.

И они погрузились. Аж до конца года погрузились, настолько им понравилось. Новые лица, новые знания, бесконечное число клубов по интересам, спортивные матчи, студенческие вечеринки... От всего этого получаешь двойное удовольствие, когда знаешь, что тебе неважна успеваемость, ведь ты сюда не за дипломом пришёл. Родители Чимина были счастливы успехам сына, бабушка Тэхёна гордилась внуком не меньше. Но вернуться в апрель всё равно пришлось. Потому что Чимин обещал. Обещал, что следующий год не наступит никогда.

— Давай теперь поживём в Японии? — Тэхён, стоя у прилавка, крутил в руках новую мангу.
— Хочешь снова уехать? А дом? А бабушка? Ты не скучаешь?
— Скучаю. Но ведь нельзя зацикливаться на этом. Нужно получать удовольствие от жизни. Делать то, что нравится. Кушать то, что нравится. Жить там, где нравится. Такой и должна быть настоящая жизнь. Если привязываешь себя к одному месту или человеку, приходится слишком много беспокоиться.
— Ты не хочешь ни к кому привязываться?
— Хочу просто всегда быть с тобой.
От этих слов внутри Чимина словно взорвались тысячи воздушных шариков. Резко и оглушительно. Пак не знал зачем, но ему хотелось высечь эту так невзначай брошенную другом фразу на подкорке собственного мозга. И просто лелеять её. Как что-то до невозможности хрупкое и бесконечно ценное.

— Тэхён, — произнёс Чимин тихо, прервав свою игру на пианино.
Парень, чьи волосы были уже жёлто-розовыми, как-то мороженое, что они ели на днях в одной из кофеен Вены, стоял у открытого настежь окна, ловя ладонью дождевые капли.
— Мне уже наскучила Австрия. Хочу в Африку. На сафари.
— Послушай, Тэхён, — Пак направился к другу, замерев в полуметре от него, не решаясь подойти ближе. — Знаю, тебе не понравится... Но я бы хотел... Встретить Новый год. Встретить его здесь. Отпраздновать, как полагается. Мы так давно его не праздновали.
— Нет, — коротко и сухо отрезал Ким, даже не обернувшись.
— Отпразднуем и сразу вернёмся в апрель, — постарался Пак возразить как можно мягче. — Как всегда. Я обещаю.
— Ни за что, — Тэхён был непреклонен.
— Всего один раз. Я больше не буду просить о подобном.
— Видишь это? — он указал на вытатуированное «Young Forever» рядом с цветастой поизносившейся фенечкой. — Помнишь, что это?
— Помню, — Чимин понуро опустил голову, глядя на то же тату на собственной руке.
— Нам и без Нового года весело. Мы можем устроить себе праздник когда угодно.
Чимин понимал, что друг прав. Но иногда его мучало неприятное ощущение. Ощущение, что жизнь идёт мимо них.

Гавайский пляж был не ровня Пусанскому. Лазурная вода, белоснежный песок, пальмы и Тэхён в одних лишь полосатых плавках с доской для сёрфинга наперевес.
— Сегодня нет волн, — смеялся над другом Чимин, кидая на того лишь косые взгляды, стараясь полностью увлечься песчаным замком перед собой.
Отчего-то раздетый Тэхён его смущал. Щёки предательски пунцовели, а взгляд начинал беспокойно бегать. Это казалось странным и нелогичным, ведь в те же школьные времена, даже когда они в жаркие дни спали вместе едва ли не совсем голые, такого не было. Потому Пак старался даже не заострять внимания на этих мыслях и чувствах, усиленно отмахивался, совсем не желая признаться даже самому себе, что что-то изменилось.
— Пошли в воду, — откинув бесполезную доску в сторону, Тэхён обхватил друга сзади за пояс, поднимая с песка.
Чимина словно обожгло от его прикосновений. Захотелось отскочить на метр и, вытянув вперёд руку, не подпускать парня близко. Но вместо этого он обернулся, уткнувшись лбом в такое родное плечо.
— Спасибо, что выбрал меня тогда, — чувство благодарности и нежности захлёстывало. — Прости, что иногда расстраиваю тебя. Ты самый лучший. И даже если бы ты захотел нас запереть лишь в одном дне, я бы согласился. Только бы с тобой вместе.

Это было своего рода бессмертие. Маленькая замкнутая вечность, принадлежащая только им двоим. Чимин думал, что никто и никогда не вклинится в их мир. Пока в одиннадцатый декабрь не прозвучало:
— Чим, кажется, я влюбился.