Карла. Сейчас

Никто не слышал, как, и никто не знает, когда он вошел и сколько из разговора услышал. Мы с мамой вздрагиваем одновременно: она – из-за возникшей угрозы банкротства, я – из-за стали, прозвучавшей в его голосе. Пускай, он и одет, как сноб: брюки, белая рубашка, застегнутая на все пуговки, кроме одной верхней, Chopard на запястье и солнечные очки, которые он медленно спускает с переносицы. Привычной галантности и вежливости в этом образе как не бывало.

– А вот и жених явился. – Ухмыляется бесстрашный Лукас. – Оставляю вас наедине.

Фабиан преграждает ему дорогу, даже не изменившись в лице.

– Я задал вопрос. – Ровным тоном заявляет он, а взгляд карих глаз наполняется чернотой.

– Тут полный дом твоих будущих родственников, не сомневаюсь, кто-то из них даст на него ответ. – Отмахивается Лукас.

– Я спрашиваю тебя. – Чеканит слова Фабиан, делая шаг в сторону моего друга. – Кого?!

Лукас прищуривается. Его лицо на мгновение пронзает болезненная ухмылка.

– Иди-ка ты на хрен, Фабиан. Ты мне не друг и не брат.

Лу хочет уйти, но Фабиан хватает его за ворот худи и накрепко стискивает ткань в кулак. От изумления я перестаю даже дышать, настолько это на него непохоже.

– Что ты забыл в доме моей невесты? – спрашивает Фабиан голосом, леденящим душу своей невозмутимостью. – Что за разговор я только что слышал?

– Это моя любимая подруга. Я здесь частый гость. Привыкай. А ваш брак, насколько я знаю, по расчету, так что, какое тебе дело? – отвечает Лукас, дерзко вскидывая подбородок и уже начиная злиться.

– Даже если по расчету! – рычит Фабиан. – Даже если так! Не смей трогать ее, не смей целовать или что-либо обещать! Она моя невеста Лукас. Моя! Не твоя.

У меня мурашки пробегают по коже от его безапелляционного и властного «моя».

– Надолго ли, олень? – Лукас не успевает ухмыльнуться, потому что Фабиан бьет его кулаком в челюсть. Лу в стороне не остается и разбивает Фабиану нос.

– Все равно, кого бить, правда? Меня или своего близнеца. Тебе не привыкать, я вижу! – кричит Лукас.

Фабиан замахивается снова. И вот они уже сцепляются в клокочущий гневом и раздражением клубок, который вот-вот разрушит дорогущий декор родительского дома.

Я визжу и бросаюсь их разнимать. Мама зовет папу и садовника на помощь.

– Хватит, хватит! Остановитесь! – кричу я, пытаясь протиснуться между ними.

– Карла, детка, смотри, чтобы тебе не прилетело! Береги лицо! – трещит мама. По голосу слышно, что она получает некоторое удовольствие от происходящего. – Господи-боже! – взвизгивает она, когда я запрыгиваю Фабиану на спину и принимаюсь тянуть его за волосы.

Лукас слишком поздно замечает меня, потому что в этот самый момент дает Фабиану поддых. Я спрыгиваю, но отскочить не успеваю. Фабиан налетает на меня, я оступаюсь и зажмуриваюсь, готовясь быть раздавленной тяжелым мужским телом.

Но падения не происходит. Меня крепко прижимают к разгоряченной, часто дышащей груди. Я ощущаю сильное сбитое биение сердца. Приоткрываю глаза и вижу устремленные на меня встревоженные глаза Фабиана. Одна его рука подпирает древнегреческую амфору в технике росписи Билингва над моей головой, а вторая прижимает к себе. Скольжу глазами по его напрягшимся мышцам под рубашкой и понимаю, что прилети этот керамический вазон мне по голове, и череп точно бы треснул.

Фабиан каким-то чудом удерживает равновесие в своей странной позе спасителя. Убедившись в устойчивости амфоры, убирает руку и оттаскивает меня подальше от стены.

– Ты в порядке? – негромко спрашивает он. У него из носа течет кровь, обволакивает губы и окрашивает зубы в металлический красный. Меня передергивает. Хочется поскорее сунуть его тупую башку под ледяную воду.

– Конечно же нет! – вспыхиваю я, в частности из-за того, что вторая его рука по-прежнему сжимает мою талию. – Ты...

– Если ты хочешь на меня наорать, потерпи немного. – Тихо отвечает Фабиан, отпуская меня. – Побереги нервы своей матери, ей уже хватит.

– Лукас, тебе пора. Увидимся на моем юбилее, привет мамуле, всего хорошего! – тараторит мама, воспользовавшись тем, что Фабиан отвлекся. Папа шаркает мимо нее в своих дизайнерских тапочках на улицу следом за Лукасом, волоча бутылку бренди, чтобы обработать его разбитую губу.

Я сейчас так злюсь на них обоих, что не могу выбрать, на кого наорать первым. А мама, ужасно довольная тем, что Фабиан вмазал Лукасу, вьется вокруг него, не зная, чем остановить кровь, текущую из его расквашенного носа.

– Мальчик мой, бедный. Я позвоню Клео. Тебе нужно в больницу. – Причитает будущая теща.

– Нет, ну что вы, Каталина, благодарю вас, я в норме. Сам справлюсь. – Заверяет ее прежний Фабиан. Интересно, он вообще в курсе, какой бес из него только что выскочил?

– Как ты скажешь, дорогой. Поднимайся наверх, Карла о тебе позаботится. Ты останешься сегодня у нас, твоя семья приедет только завтра, нечего тебе после такой травмы ночевать в доме одному. – Хлопочет мамуля. Мнение родной дочери ее не интересует уже очень давно. – С ума сойти какой стыд, не понимаю, что на него нашло...

– Мама! Фабиан ударил первым! При чем тут Лукас?! – не выдерживаю я.

– Карла! Сейчас же иди и приведи себя в порядок! Ты похожа на мокрую крысу! – мама грозно сверкает глазами, призывая меня не усугублять. Я знаю, она ждет не дождется, когда останется одна, чтобы прокрутить в голове весь наш разговор и понять, не прозвучало ли в нем что-то, способное побудить Дельгадо разорвать помолвку.

– Другого я от тебя и не ждала, мам, – цежу я и, демонстративно скинув кроссовки у лестницы, босиком шагаю наверх. Фабиан приносит извинения моей матери за нас обоих и следует за мной. Внутри меня все бурлит и клокочет от гнева, я готова зубы ему выбить, но внутри ворочается еще одно чувство, которое извращает мою злость. Фабиан меня приревновал!

Он хочет спокойно прикрыть дверь в мою спальню, но я оглушительно хлопаю ею вместо него.

– Какого хрена ты творишь?! Ты в своем уме? – напускаюсь я на Фабиана. – Черт возьми, черт, не отвечай пока. У меня зуб на зуб не попадает.

Я все еще мокрая, холодная одежда неприятно липнет к телу, так что несусь в ванную и поскорее включаю душ погорячее. Стаскиваю рубашку и швыряю ее в раковину. Остаюсь в топике и шортах, липнущих к заднице. Мне плевать, что Фабиан смотрит. Он сотню раз видел меня без одежды и испытывал при этом ровным счетом ничего.

– Хотел бы я знать, что случилось, – кивает он в сторону рубашки, – но ты же все равно не расскажешь, – Фабиан прислоняется к дверному косяку и скрещивает на груди руки. Кровь из носа капает ему на рубашку, он морщится и утирает нос пальцами.

Я опускаю ногой крышку унитаза и киваю в его сторону головой.

– Сядь.

Удивлена, но Фабиан меня слушается.

– Так что вообще ты здесь забыл? Сегодня даже не четверг. – Интересуюсь я, склонившись к нему, чтобы умыть мокрым полотенцем.

– Ты – моя невеста, у нас семейные выходные, дорогая. Или ты забыла? – Фабиан фыркает, отбиваясь от полотенца: вода попала в глаза.

– У тебя есть свой дом, – парирую я, пытаясь оценить состояние носа.

– Мама настояла. К тому же через пару месяцев мы будем жить под одной крышей семь дней в неделю. Вдвоем.

– Втроем.

– Что?

– Ничего – бурчу я, поняв, что сказала это вслух, и продолжаю скручивать ватный диск, чтобы заткнуть ему ноздрю.

– Это имеет отношение к тому, что я слышал? – не унимается он.

– Фабиан, забудь, – отмахиваюсь я, пытаясь остановить ему кровь несчастным ватным диском.

– У тебя кто-то есть?

– Уймись, или я засуну тебе в нос тампон.

– Карла, отвечай! – снова начинает раздражаться Фабиан.

– Даже если да, какое тебе дело, если у самого есть любовница? – невозмутимо повожу плечом я, но тут же издаю победный клич: мне удалось остановить кровь.

Оставив Фабиана переваривать свое разоблачение верхом на унитазе, я достаю из корзины пару свежих полотенец. Ванную комнату уже заволокло уютным согревающим паром, и мне не терпится очутиться под водой. Я стаскиваю с себя шорты, когда Фабиан подлетает ко мне, хватая за запястия.

– Карла, ты в своем уме?! Какая к херам любовница?! У меня есть ты, я на тебе женюсь! – рычит Фабиан.

– Очень смешно, просто безумно, – киваю я, отклоняясь подальше. Он нависает надо мной, накрепко стиснув за руки. Слишком близко, слишком опасно. – Я в жизни не поверю, что ты три с лишним месяца воздерживаешься от... – отпихиваю от себя шорты и едва успеваю вовремя захлопнуть рот: Фабиан сбил меня с толку своими выходками, вот из него и летит, что попало.

– Ну-ну, давай, – усмехается Фабиан, – договаривай. Завершай этот парад откровенности.

– Фабиан, отстань. – Толкаю его в грудь своими сцепленными руками, и он их, наконец, отпускает. – Я хочу в душ, проваливай.

Отворачиваюсь от него, чтобы раздеться, когда мне в спину прилетает:

– Ты решила, я завел любовницу, потому что не занимаюсь любовью с тобой?

Я замираю не от того, что он сказал, а от того, как он это сделал. С таким искренним удивлением и огорчением, будто это не он, а я инициировала брак по расчету.

– А как ты тогда?.. – начинаю было я, но закончить свой вопрос не могу. Пытаюсь стащить с себя спортивный топ, но путаюсь в бретельках, и он застревает у меня на уровне глаз. Очень кстати, потому что мы ступили на крайне небезопасную дорожку для моих нервов.

– У-у-у... черт возьми, чер-р-рт... – рычу я, пытаясь выпутаться. Его руки накрывают мою талию, надежно фиксируя между своим телом и стеной. Почувствовав на себе тепло его ладоней, я затихаю моментально. Фабиан помогает мне освободиться и откладывает топ в сторону. От его близости и древесного аромата, идущего от загорелой кожи, сердце предательски ухает вниз. Грудная клетка сжимается, а воздух застревает в легких.

– Ты хотела спросить, как я живу без секса с тобой эти три месяца? – мягко спрашивает Фабиан, не глядя на меня. – А ты как справляешься?

– Я... погоди... куда ты смотришь?

Слежу за его взглядом и ловлю на своей груди. Фабиан Дельгадо, младший из близнецов Клеопатры, сноб, обходительная крыса, желающая угодить своей матери во что бы то ни стало, и человек, готовый жениться на мне только ради статуса, смотрит на мою грудь тем самым взглядом.

Это выше моих земных сил и моего понимания. Я медленно выдыхаю через рот.

– Я не справляюсь, Фабиан...

Он поднимает на меня глаза: они больше не медово-карие, а черные, пронизывающие до позвонков. В них бушует настоящий огонь. Руки скользят все выше и выше по ребрам, пока пальцы не касаются полукружий моей груди. У меня покалывает пальцы от желания прикоснуться к нему, но я сдерживаюсь из последних сил. Для него это просто игра. В любой момент он может обернуть мою слабость против меня же.

Руки Фабиана поднимаются еще выше, и мои набухшие соски проскальзывают у него между пальцев. Я выдыхаю от изнеможения. Вздох выходит больше похожим на стон и оказывает на Фабиана поразительное воздействие.

Ему буквально срывает крышу. Тихо зарычав, он отрывает меня от пола, и я, взвизгнув, обхватываю его ногами за бедра, а руками – за плечи. Фабиан вжимает меня в стену, так что я оказываюсь тесно зажатой между ней и его телом.

– Фабиан... – еле-еле шепчу я. – Пожалуйста, не нужно. Для нас это означает разные вещи...

Плеск воды в душевой кабине заглушает мои слова, так что Фабиан подается ближе, чтобы разобрать мой лепет. Его губы едва не сталкиваются с моими. Меня обдает жаром его прерывистого дыхания. Кружится голова. Не получив согласия от мозга, мои руки вплетаются в волосы у него на затылке и слегка оттягивают.

– Карла, просто скажи... у тебя кто-то есть? – шепчет он мне в губы.

Я вжимаюсь в горячий пресс своим телом, жалея что не успела стащить с себя белье, а с него – рубашку. Этим моментом я, вероятно, буду жить еще долгие и долгие месяцы. Я хочу вобрать в себя все возможные ощущения. Каждый его вздох, каждый его взгляд, чувство, будто ему не все равно.

Мои ресницы трепещут, глаза норовят закрыться, но Фабиан толкает меня носом, призывая смотреть. Я вздрагиваю: этот жест из начала наших отношений, когда я думала, что ничего кроме любви между нами нет. Мое несчастное тело сгорает в муках. Я трусь о рубашку Фабиана, силясь унять невозможный зуд желания.

– О ком говорил Лукас в холле?

Я бурчу в ответ что-то неразборчивое.

– Карла, ответь мне! – Фабиан легонько встряхивает меня и неожиданно прикусывает мою губу, так что я уже не в силах сдержаться от стона. Его руки, держащие мои бедра, смещаются к резинке трусиков, и пальцы ныряют под нее. Я хочу надеяться, он не поймет, какая я мокрая, и насколько возбуждена. Но он понимает и поднимает на меня глаза, выдыхая. Фабиан проникает в меня двумя пальцами, и я едва держусь, чтобы не качнуть бедрами им навстречу.

– Ты ничего мне не сделаешь. – Бормочу я, все же прикрыв глаза. – В доме полно народу. Моя мать, отец, слуги. Я слишком хорошо тебя знаю...

В ответ Фабиан спускает меня чуть ниже. Пальцы проникают глубже, а еще я ощущаю собой бугор в его брюках.

– Если ты надеялся получить от меня ответ через издевательства, не мечтай...

Я едва могу разговаривать. Мое тело, изнывавшее по его ласкам, готово взять верх над моим сознанием. Я все же двигаю бедрами и в изнеможении запрокидываю голову. Этого вполне достаточно, чтобы кончить и терпеть его издевки ближайшие несколько недель.

Губы Фабиана, влажные и горячие накрывают мое горло.

– Карла...

– Я хочу в душ. – Со стоном выдыхаю я.

– Мне уйти? – его пальцы начинают двигаться быстрее, и я утрачиваю навыки коммуникации.

– Мне уйти, Карла? – вновь шепчет Фабиан, уперевшись своим лбом в мой и переводя дыхание.

– Уходи. – Из последних сил отвечаю я.

Он ставит меня на холодную плитку. И ему тут же приходится ловить меня, потому что ноги мои подкашиваются.

Едва он скрывается за дверью, как я тут же открываю окно и меняю горячую воду в душе на холодную. Мне нужно срочно прийти в себя. Взять мысли под контроль, потому что я уже ничего не понимаю.

Он тоже меня хотел. Он приревновал к Лукасу. Ему было важно знать, кого я люблю. Но мамин голос в моей голове тут же перекрывает эти бредни, не давая им пустить корни в самое сердце.

«Детка, но Фабиан тебя не любил никогда. Как ты этого не заметила? Он послушный и порядочный сын, который желает своей семье самого лучшего! А что может быть лучше родства с виноделами Лурдес?»

Мама права.

Остаток дня я провожу в своей комнате, валяясь поперек кровати с триллером Лив Константин. На привычные любовные романы сейчас выдержки не хватит. Сил шевелиться и вставать у меня нет. Я списываю это на бурное и эмоциональное утро. Планирую читать до самого рассвета, а на утро поплотнее замазать синяки под глазами консилером.

Лукас не отвечает на мои сообщения, так что я с головой ухожу в сюжет. Но на мои планы в этом доме всем наплевать. И Фабиана отправляют спать в мою комнату. Мама уверена, что мы помирились, а мне на сегодня хватило лекций, так что я ее не разубеждаю.

Фабиан со мной не разговаривает, а я не смотрю, как он раздевается. Он, разумеется, всегда имеет с собой пижаму и сменный комплект одежды. Но от меня не ускользает, что сегодня из всей пижамы он надевает только низ. Чаще всего он раздевается ночью, потому что наши температурные режимы вечно не совпадают: мне всегда холодно, а ему жарко. Но сегодня я обречена с вечера лежать и знать, что на соседней половине кровати лежит мужчина с торсом, как у Александра Скарсгарда в «Тарзане».

Фабиан выключает свой ночник и, процедив свое фирменное «доброй ночи, дорогая», отворачивается на бок ко мне спиной.

Принципиальная позиция не гасить свет до рассвета уже не так сильно меня вдохновляет. Слушая ровное спокойное дыхание, которое вот-вот перейдет в мирное сопение, я сама начинаю задремывать.

Но в голове царит такой ужасный беспорядок, что она буквально трещит по швам и мешает мне провалиться в сон.

День был переполнен эмоциями, и я пытаюсь как-то рассортировать их но в мозгах такая каша, что ничего не выходит. Интересно, где мой револьвер? Фабиана задело внимание Лукаса к моей персоне, почему? Как она узнала про кистозный фиброз? А, ну да, в честь ее сестры был назван фонд. Ведь я не нужна ему. Но по тому, как он вжимал мое тело в свое, я уже ни в чем не уверена. Что, если у него и правда нет любовницы?

– Дорогая, извини, но ты в курсе, что говоришь все это вслух?

Сонное бормотание у меня над ухом заставляет вздрогнуть. Открываю глаза, но толком ничего не вижу в темноте. Голова такая тяжелая, что я даже не могу повернуть ее на голос. С трудом перекатываюсь на спину, а ощущение, будто проваливаюсь в бездну. Сердце проваливается в желудок и начинает сильно-сильно стучать. Черт возьми, черт, что со мной такое?

– М-м-м... Фабс... открой окно... тут полная чернота кругом. И принеси нож, мне нужно разрезать веревку, меня кто-то привязал...

Становится чуть светлее от зажженного ночника, и прямо надо мной обозначается размытое человеческое лицо.

– Фабс, это ты..? – я ощупываю руками обнаженные покатые плечи. – М-м-м... я не думала, что ты стал таким качком. Ты мог бы голыми руками веревки порвать. Необязательно было ходить за ножом. Сексуальное должно быть зрелище.

– Карла... что, мать твою, ты несешь?

– Ничего... у меня ничего нет. – Невинно улыбаюсь я, тыча ладонями в его лицо и прихватывая за нос. – Мать называет меня мокрой крысой и выдает замуж за мешок денег... а в обмен я дам ему положение в обществе. А сердце мое никому не нужно.

– Карла, – повторяет Фабиан, и дыхание от его вздоха приятно овевает мое лицо.

– М-м-м, ты такой свежий... подуй на меня еще, – постанываю я, прикрывая глаза.

Чувствую, как мой лоб накрывает что-то прохладное и до невозможности приятное.

– Боже, принцесса! Ты вся горишь... Карла, у тебя же жар! – шепчет Фабиан. Он порывается встать, но я умудряюсь ухватиться за его шею и удержать рядом с собой.

– Нет, нет, прошу... ты такой холодный, пожалуйста останься, мне так приятно... – скулю я, – ты не мог бы раздеться и лечь на меня, чтобы я остыла? Хотя нет, боюсь, если ты ляжешь на меня, я кончу раньше, чем ты произнесешь слово «презерватив»... не пойму, а где нож?

– Я только принесу тебе ибупрофен, принцесса. – На выдохе отвечает Фабиан. Не пойму, он что смеется? – Ты, видно, замерзла днем, и организм сдал. Сейчас вернусь.

Я начинаю жалобно хныкать, когда он оставляет меня. Одиночество тяжелым покрывалом давит на мое размазанное сознание и сгущает краски. Из темноты на меня глядят знакомые глаза и подведенный алым рот начинает нашептывать всякие гадости:

– Ты никому не нужна. Ты – пустышка. Кукла. Декорация с красивой фигурой. Ты ничего не значишь, твоей личности нет. Меня не волнует твое мнение, твои восемнадцать лет свободы закончились давным-давно. Фабиан? А что Фабиан? Детка, да ведь он никогда не любил тебя. Ты – Карла Рейна Аурелио-Лурдес. Он любит твою фамилию и то, что она может ему дать.

–Хватит, прошу! Хватит! Перестань! Перестань! – плачу и кричу я, пытаясь отбиться от этих ужасных правдивых слов.

–Ш-ш-ш, ш-ш-ш, Карла, я здесь, я здесь, – врывается в мое сознание спасительный голос. Меня заключают в объятия, и гадкий шепот разом затихает. Теплый древесный аромат обволакивает, вселяя покой. – Карла, это я, это я... присядь, давай, вот так, выпьем лекарство, и тебе сразу же станет легче.

– Ты не уйдешь?

– Нет. Конечно нет, принцесса. Я буду с тобой.

– Тогда выпью. – Согласно вздыхаю я.

Фабиан заставляет меня одолеть целый стакан воды, а потом устраивает на подушках. Когда он ложится рядом, я тут же поворачиваюсь к нему лицом. Он медленно протягивает ко мне руку и задумчиво стирает с щеки остатки слез. От восхитительной прохлады его прикосновения я довольно урчу и тычусь носом ему в ладонь.

– Не помню тебя такой... – шепчет Фабиан.

Я понимаю, о чем он.

– Жар, как алкоголь. Срывает маски. Сейчас я – просто я... и все мои чувства торчат наружу, как... – я облизываю пересохшие губы, и взгляд моего жениха незамедлительно устремляется к ним, – потроха из лягушки, когда ее переедет машина. Фабиан, я все еще верю, что ты можешь стать хорошим человеком. Поцелуй меня.

Фабиан прячет улыбку и придвигается ближе.

– Надеюсь, я не заражу тебя. – Шепчу я, когда он снова заглядывает мне в глаза.

– Мне все равно. Будь это хоть хламидии.

– У меня нет хламидий, идиот! – фыркаю я.

– Я знаю, я знаю. – Улыбается Фабиан.

– Но шутка смешная. Я не знала, что ты шутить у...

Он не дает мне закончить. Стирает расстояние между нами и касается губами моих. Думаю, мое сознание истощается именно на этом моменте. Потому что последнее, что я слышу, никак не может быть правдой. Слова Фабиана слишком сильно похожи на мои собственные мысли.

– Даже если тебе нужны только деньги моей семьи, пожалуйста, не уходи. Ты мне нужна, слышишь? У меня больше никого нет кроме тебя. А теперь забудь, что я сказал, и засыпай.

Будит меня негромкий стук в дверь и тихий голос Мартиноса.

– Сеньорина Карла, прошу прощения! Могу я войти?

Я согласно мычу в ответ и отдираю голову от подушки. Яркое солнце пробивается сквозь неплотно задернутые шторы. Фабиана нет. Кровать, как и всегда в Марбелье, заправлена с его стороны. Будто его и не было.

– Уже полдень, пришел доктор вас осмотреть. – Сообщает сеньор Мартинос, вплывая в спальню с большим подносом. – А я принес ваш любимый завтрак: чуррос с мятным соусом, апельсиновый сок, американо и яичницу без желтков. Ваши родители уехали, так что вы можете спокойно отдыхать и восстанавливаться. Сеньор Дельгадо обо всем позаботился.

Еще бы. Уж он-то свое не упустит.

Когда доктор диагностирует мне простуду на фоне переохлаждения, и я остаюсь наедине со своим роскошным завтраком и «Элитой» по кабельному, на тумбочке случайно замечаю записку.

«Увез развлекать наши семейства на гольф. Будешь должна. А пока отдыхай и набирайся сил. Не болей, Карла!

P.S. Я уезжаю в Барселону. Готовится крупная финансовая сделка. Нужен там. Увидимся на юбилее твоей матери.

С любовью, Фабиан.

P.P.S. Ты не мокрая крыса.»

💙

Сейчас в моем телеграмме много моря и отдыха🌊 если любите такое, присоединяйтесь♥️ Krauze's Base! И не забывайте оставлять комментарии, ваши мысли о героях для меня бесценны!

💙